С таким настроением я вошёл в летний сезон. На командном турнире легкоатлетов Америка - СССР мне удалось войти в тройку победителей. А игры доброй воли я смотрел, как и все, по телевизору, зато по их окончанию, буквально через пять дней в Киеве прошёл летний чемпионата СССР, где отбирались на чемпионат Европы в Штутгарте. Наверное, совесть проснулась у них наверху, потому что я таки вошёл в первую сборную по результатам этого чемпионата.

В Германии мы вдвоём с Женей Заикиным замкнули пятёрку. Первым на двадцатке ожидаемо оказался чех Йозеф Прибылинец, серебро у итальянца Мацурицио Дамилано и бронза у испанца Мигеля Прието. Из шести советских ходоков на дистанции я пропустил только Женьку, но он заслужил. А остальные даже не попали в пятнадцать лучших. Сказались недавние ответсвенные старты.

И там я наконец нашёл и приобрёл свою мечту, крохотный магнитофон японской фирмы Sony с кассетой. К нему шла упряжь, её удобно одевать на пояс, питалось это чудо двумя пальчиковыми батарейками, а наушники-вишенки давали великолепный звук. Теперь я бегал кроссы под ритмичную музыку. Мелочь, а приятно.

На сборах в Чолпан-Ате случилась трагедия. Это произошло дня через три, после приезда сюда. Обычный вечер, ничего не предвещало неприятностей. Заснул как обычно, но вдруг во сне почувствовал себя плохо. Меня будто зашвырнуло как лёгкую щепочку в бурный водоворот. Непонятные видения, звуки, мелькающие лица, я лечу в туннеле и тону в этом потоке. Я захлёбываюсь в огромном массиве информации, пытаюсь понять, что проходит через меня. И порой получается, а потом снова срываюсь и крича, лечу в пропасть.

Хуже всего, что понимаю, я теряю себя. Я то осознаю свою личность, то становлюсь бесплотным равнодушным статистом без сознания. Еще несколько мгновений и я потеряюсь, мне нужен якорь. Любой, чтобы удержаться, чтобы не утонуть. Я растопыриваю руки и пытаюсь уцепиться за стены тоннеля. Бесполезно, они равнодушно пролетают мимо.

Внезапно замечаю абстрактную фигуру, она выделяется серебристым контуром. Вглядываюсь в неё, понимая, что возможно это мой последний шанс. И вдруг та подымает голову, на меня смотрят до боли знакомые глаза. Катя Волкова, только та, голенастая пацанка, которую я увидел впервые в парке. Она, не отрываясь смотрит на меня и протягивает мне обе руки. Тянусь со всех сил и касаюсь её ладоней. Это позволяет мне остановить полёт, от её рук исходит сильное тепло и это невольно меня успокаивает. Только сейчас я понял, как замёрз. С меня начинает стаивать корка льда. Не знаю, сколько длился этот ужас, но я вцепился в свой якорь и никому не в силах разжать мои пальцы.

Фух, это всего лишь кошмар. На часах три часа ночи, мой сосед по номеру ещё где-то шляется. На дрожащих ногах я встал, ужасно болит голова. Пришлось порыться в своей аптечке, выщелкнул две таблетки анальгина и запил водой. Тело подрагивает мелкой дрожью. Помог горячий душ, после него я обессиленный опять лёг.

Сон пришёл быстро, и я отключился. Проснулся от того, что меня переворачивали.

Мой тренер с помощью незнакомого мужчины переодевают меня.

- О, очнулся наконец. Владимир, ну нельзя же так нас пугать, ты проспал до обеда, добудиться не смогли- Китанов обеспокоенно смотрит на меня.

- Как твоё самочувствие, что болит? — это вклинился незнакомец.

- А это Карсен Оскарович, врач с пансионата. Он согласился тебя посмотреть.

Я лежу в абсолютно мокрой майке, простынь тоже хоть отжимай. Голова тяжёлая, но боль прошла. Правда накатила слабость.

- Не знаю, ночью почувствовал себя хуже, выпил анальгин, потом отключился.

Врач забрал градусник, который до этого сунул мне под мышку. Потом он прощупал живот, послушал сердце.

- Владимир Алексеевич, давайте так. Понаблюдаем молодого человека в течении дня, возможно простуда или перетренировка, может быть это гипоксия миокарда. Я зайду вечерком, хорошо?

Меня переодели перестелили постель, и я опять заснул. А вот поздно вечером окончательно проснулся. Сна ни в одном глазу, моего соседа опять нет и постель застелена, наверное переселили. Самочувствие вроде нормальное, слегка болит голова и только. Вскипятил чаю и выхлестал пару кружек под клубничное мамино варенье. Стало совсем хорошо.

Вот же, подхватил, наверное, где-то заразу. Вышел на балкон, прохладно, но я закутался в куртку. Зато воздух свежий, бодрит.

Не сразу сообразил, что с моей головой не всё в порядке. Там царит просто гробовая тишина. Я настолько за эти годы привык к ироничному, порой язвительному, но всегда дружественному присутствию Влада, что сейчас мне стало не по себе. Просто звенящая пустота и я уверен, что голос покинул меня. Расстроенный и замёрзший я вернулся в кровать.

Что мне теперь делать? Ну, видимо жить как все живут без шизофрении в голове. Наверное, ночной кошмар был следствием произошедшего.

В итоге мне прописали постельный режим на два дня, потом я как ни в чём не бывало продолжил тренировки. Вернулись домой через семнадцать дней, и вроде всё устаканилось, я стал привыкать к своему одиночеству. Но как-то сидя в номере гостиницы я задумался. Рядом лежал лист бумаги и карандаш. Это удивительное чувство, рука работает сама, я только держу перед глазами некий образ. Через двадцать минут передо мной портрет девушки, удивительно похожей на ту, что привиделась мне ночью. Особо заметны огромные глаза, они горят как звёзды. Целая гамма чувств в них, не берусь даже определить какое доминирует.

Это что же получается, Влада со мной нет, а его умение рисовать осталось. Более того, я попытался обратиться к своей памяти, может ещё подарки имеются. При попытке копнуть в том направлении, на меня накатывала волна чужих знаний. Они не были личными, не несли эмоционального оттенка, а были как бы обезличенные.

Эта неделя не самая продуктивная для меня, Владимир Алексеевич не раз выговаривал мне, - Володя, соберись. Я тебя не узнаю, может тебе диспансер посетить? Пусть врачи потрогают, пощупают, может ты не отошёл от той болячки?

А я просто тупо не высыпаюсь. Только стоит закрыть глаза, как накатывает вал знаний человека из другого времени. Путём перебора я определил, что мне досталось из наследства Влада. Ну, в первую очередь языки. У меня по-английски всегда пятёрки были и для меня не составляло большой проблемы перевести инструкцию к импортному прибору с помощью словаря. Но свободно говорить и понимать иностранцев я никогда не мог. А тут, слушая радио прямо-таки понимал практически всё. Текст ещё лучше, я быстро глотал страницу за страницей, мой товарищ явно много читал на языке Шекспира. Вторым языком оказался немецкий, но тут чисто разговорный. Но и прочесть статью хоть и с запинками, но мог.

Как я понял, Влад по жизни занимался компьютерами, но не железом, а программами и безопасностью. Мне трудно это понять, не хватает знаний. Ну, а кроме этого, он передал мне своё огромный опыт сексуальных отношений. Но, не думаю, что мне это пригодится в жизни. Хотя, кто знает.

Ну и конечно у меня уйма информации, в основном связана с историей первой половины 21 века. К сожалению, ближайшее будущее весьма поверхностно отложилось в его памяти. В основном действительно знаковые моменты типа развала Союза.

Поэтому кроме того, что я плохо высыпался, я ещё пытался понять, что мне делать с этой информацией. И как с её помощью изменить свою жизнь к лучшему.

Наверное, прав Влад, лучше бы я этого не знал. Смотреть на наших ветеранов и стариков и понимать, что они не в то верили. Что они жили честно в расчёте на построение лучшего общества. Скорый результат их не обрадует, а для многих станет трагедией.

Поэтому я просто постарался отгородить своё сознание от вала чужой информации, только по запросу получал чёткий узконаправленный ответ.

По некоторому размышлению я не стал резко менять свою жизнь, институт по-любому надо закончить. Спорт в недалёком будущем тоже. Я реалист и понимаю, что могу прыгнуть выше головы и занять заветное первое место на крупных соревнованиях. Но что мне это даст? Возможно звание заслуженного, а это однушка в Балашихе и очередь на Жигуль. Только на какие шиши его покупать? Поэтому год-два продержусь, а там окончание института и надо устраивать свою жизнь. Может девчонка нормальная попадётся, похожая на Катю.