Ровно в 6.00 заходит дежурная медсестра и всовывает нам градусники. Потом начинается движуха по отделению. Приходит нянечка и всех подымает, на меня бурчит, - опять всё мокрое, - но при этом меняет беспрекословно простынь и застилает заново мне кровать. Потом я тороплюсь в уборную, пока народ не набежал. Быстро умываюсь и чищу зубы. Завтракать не хочется, с трудом проталкиваю кусок хлеба с маслом и запиваю сладким чаем. В тарелке с манной кашей навожу лирический беспорядок - типа ем. На самом деле жду, когда старшая отвернётся, тогда хватаю тарелку и несусь к окошку для грязной посуды.

Затем плетусь назад в палату, по пути пристраиваюсь в небольшую очередь к дежурной сестре. Она раздаёт таблетки. Они уже у неё разложены на картонке, поэтому она только мельком посмотрела на меня, - Сафронов, возьми свои - и протягивает мне три разноцветных пилюли и стаканчик с водой. Таблетки невкусные, горькие, но пить надо. Сестра внимательно смотрит, чтобы не филонили.

Сафронов это я. Вова Сафронов, двенадцати лет отроду. Учусь с переменным успехом в пятом классе. Этой осенью перешёл в новую школу, но даже не успел толком узнать новых одноклассников, заболел.

Вообще я постоянно болею. Все сезонные ОРЗ обязательно мои, со всем сопутствующим букетом - кашель, сопли и температура. Регулярно, пару раз в году попадаю в больницу, на сей раз надолго. Да, ещё законопатили в новую областную детскую больницу. Она находится за городом, скорая везла нас с мамой минут пятнадцать по улочкам частного сектора, пока не привезли в это длинное трёхэтажное здание. Меня определили в двухместную палату, даже не знаю, за что такая честь. В других вон вчетвером лежат. Мой сосед Толян, лежачий больной. Он сердечник, почти не встаёт. Худющий как скелет. К нему каждый день приходят родственники, приносят всякую вкуснятину и я даже немного завидую. Но потом смотрю на его синюшное лицо и завидовать уже не хочется.

Да, ко мне приходят реже. Мама пока приходила только один раз, принесла блинчики с творогом, посидела полчаса. Потом я проводил её на улицу, ей же ещё до дому добираться.

В отделении лежат с различными диагнозами, например мой дружок Валерьян щеголяет дыркой в горле, смазанной зелёнкой. Он не может говорить как все и шипит через маленькую трубочку, вставленную прямо в горло. Но это не мешает нам понимать друг друга с полуслова. Наш день наполнен не очень приятными заботами. Сестрички зовут на анализы, то кровь из пальца, то в баночку помочится. Нам же нравится с Валеркой лазить по этажам огромного здания, проходить через чужие отделения и заглядывать в палаты. В палатах для лежачих разрешено приносить телевизор и в двух таких имеются маленькие автомобильные, принесённые родственниками. Вечером там собирается целая толпа, но если заранее подсуетиться, то можно устроиться между кроватями и посмотреть фильм. У нас уже появились знакомые по всей больнице. А ещё прикольно на процедурах. Два раза в день я торжественно перемещаюсь в отделение физиотерапии. Там дышу в специальный прибор или мне делают ингаляции какой-то травой. Пока жду своей очереди, рассматриваю диковинное оборудование.

А после обеда разрешено посещение родственниками, те приходят не с пустыми руками. Сейчас конец сентября, много овощей и фруктов. Поэтому мы голодными не остаёмся, нас угощают. И на ужин не ходим, аппетита нет. Зато после ужина нам скармливает медсестра витаминки, вкусное драже. Мне ещё дают ложку сиропа от кашля. Он мучает меня весь день. Сухой и противный. И обязательный укол пенициллина в задницу. Больнючий, но я уже привык. А потом опять подымается температура, я кутаюсь в одеяло, жду, когда отключусь и включится очередной сон. При чём они не похожи на обычные. В этих я встаю и занимаюсь странными делами, включаю огромный на всю стену телевизор. А там показывают какие-то происшествия, новости называются. Потом одеваюсь и сажусь в машину. А у неё от нормальной только руль. Я тыкаю пальцем в кнопки и выезжаю на дорогу. А там сплошной поток машин, едут впритирку друг к другу. На работе я сижу за экраном и нажимаю кнопки, ну это не так интересно. А вот прикольнее, когда встречаюсь на обеде с подругой. У нас наверное любовь, потому что мы целуемся и смеёмся. А один раз я летел в настоящем самолёте, при чём нас было всего несколько человек в салоне. Чудно, поэтому я и жду погружения в чужую жизнь с таким интересом.

А с утра опять привычное переодевание в сухое. После завтрака к нам завалился пацан с другой палаты:

- А чо, малявки, пожрать чо есть?

Парень старше меня на два года, крупный, русоволосый и наглый до безобразия. Пользуется тем, что в отделении лежат в основном мелкие и обходит палаты, собирая дань и отбирая конфеты с печеньем. Но у нас ему не подфартило. У меня то тумбочка пустая, а вот у Толяна лежит прямо сверху коробка шоколадного зефира. Мой сосед по палате немощный, и он остро завидует нам, ходячим и быстро срывается на псих:

- А ну пошёл на хрен козёл вонючий, - Толян умеет ругаться долго и изощрённо. Наш противник повержен и растерянно отступает. Но не тут-то было. У Толяна есть ещё один весомый козырь, он виртуозно харкается. Я-то уже в этом убедился. Встать и наказать обидчика у него возможности нет, поэтому пацан и научился этому трюку. Через всю палату прострелил и ведь попал-таки, прямо в рожу супостату. Всё - аут, вражина бежал, утираясь от позора. А мы весело поржали, - Вован угощайся, - и Толик пододвинул коробку со сладким лакомством.

А после обеда приехала мама. При виде её невысокой и стройной фигуры в начале больничного коридора у меня тёплый комочек подкатил к горлу. Вот ведь совсем уже самостоятельный, а при виде мамы хочется прижаться к ней и заплакать.

Но мама не любительница эмоций на людях, потрепала меня по голове и улыбнувшись спросила, - ну как ты тут? Получше?

Я кивнул и принялся вываливать свои впечатления от вчерашней прогулки на пару с Валерьяном по больнице.

- Да, мам, врачиха просила зайти к ней.

- Хорошо, зайду перед уходом.

Я отнёс в палату пару свёртков с домашней едой, и мы вышли в вестибюль этажа. Там по пандусу спустились на первый этаж и вышли на улицу. Так-то одних нас не отпускают, а в сопровождении взрослых можно.

- Бабье лето, тёплый сентябрь в этом году, — это мама сказала. Но в самом деле по-летнему тепло. Мы прогуливаемся по аллеям, засаженными саженцами будущих зелёных гигантов. Мама больше молчит, а я трещу, периодически прерываясь, когда нападает кашель. Мама страдальчески морщится, - сына, как же со школой то. С таким трудом перевели тебя в новую и на тебе. Опять заболел.

А мне только остаётся пожимать плечами.

Перед уходом мы подошли к ординаторской. Аревик Ашотовна мой лечащий врач. Невысокая и плотного телосложения с вполне мужскими усиками она производила угрожающее впечатление, и голос грубый под стать. А на самом деле она классная, с нами шутит и жалеет. Я сижу в коридоре и слышу через приоткрытую дверь о чём мама с нею говорит:

- Мамочка, у Вашего Вовы очень слабое здоровье, иммунитета никакого. Этим надо заниматься, и лекарства тут не помогут. Отдайте-ка его в спортивную секцию.

- Да отдавали, вот в прошлом году на плавание отдали. Так он сразу подхватил отит. С ухом пролежал две недели в больнице. До этого на гимнастику пробовали, то же проблемы.

- А вы не сдавайтесь, пробуйте, вывозите мальчика на море. Очень морской воздух и движение помогает. У нас рядом леса, в детский санаторий определите, мы поможем.

Да, на море нас с сестрой возили один раз. У Таньки что-то с ногой было и врачи посоветовали море. Вот нас в Евпаторию и свозили. Это одно из моих самых ярких воспоминаний. Я помню море, из которого мы не вылазили. Помню трамвай и кафе "Морица" где мы ели вкуснейшие голубцы. Помню тётю Цилю, это женщина, у которой мама снимала комнату. А эти обалденные котлеты с треугольничком серого хлеба, которые разносили по пляжу, а варёная кукуруза – настоящее объедение. А синее море, которое я в первый раз в жизни увидел из окна автобуса и ощущение безбрежного счастья при этом.