Это была какая-то стилизация. Нечто похожее на орла, который держит в клюве четырехлистный клевер. Само изображение было выполнено в цветах, близких к натуральным – желтый, коричневый, зеленый. А узор, оплетавший браслет, был составлен из разных оттенков синего.

Мне украшение жутко понравилось, и я, разумеется, поспешила его надеть. Браслет закрылся с громким щелчком и оказался чуточку великоват. Зато смотрелся изумительно!

– А… проснулась, – раздался в тишине чердака голос Зябы.

Монстр тут же проявился в своем любимом зеркале и, оценив ситуацию, добавил:

– И даже подарки уже нашла.

– Угу, – весело пробормотала я и выдернула из-под розы записку.

Подписи, как и в прошлый раз, не имелось, зато текст послания вызвал очень теплые чувства. Эмиль писал следующее:

«Прости. За всей этой беготней и смещением календаря я совершенно забыл о твоем дне рождения.

Надеюсь, еще не поздно поздравить?»

Блин! За всей этой, как выразился Эмиль, беготней я тоже о своем дне рождения забыла. А ведь он был не вчера и даже не позавчера, а недели так три назад.

Так что да, подарки дарить, определенно, не поздно!

На этом послание не заканчивалось, ниже было целых три постскриптума.

Первый:

«Браслет, разумеется, не краденый, но лучше надеть его после того, как уедем».

Второй:

«Сегодня после обеда ты встречаешься с Дорсом, равно как и завтра. Согласись, это лучше, чем сидеть и плакать…»

Третий:

«Ты, безусловно, и сама помнишь, но… милая, постарайся не делать глупостей. По крайней мере до тех пор, пока я не вернусь.»

Сама записка вызвала, разумеется, радость, а вот постскриптумы заставили скривиться.

Понятно, что товарищи по академии могут посчитать, будто браслет я украла, но, черт! Браслет мой, следовательно, только мне решать, как с ним поступить. Светить украшением, конечно, не стану, но снимать его категорически отказываюсь. Это первый настоящий подарок, сделанный Эмилем, и я не готова вернуть его в коробку.

В том, что касается Дорса, я только «за». Но вообще-то я и не собиралась рыдать. Ситуация, безусловно, грустная, но я слишком хорошо понимаю, что слезы ничего не изменят. К тому же вчера наплакалась. Причем так, что глаза до сих пор горят.

Ну а глупости…

Черт, этот третий постскриптум совершенно возмутительный. Если я когда-либо и совершала глупости, то ненамеренно – это во‑первых. Во-вторых, Эмилю хорошо известно, что в последнее время я сижу тише мыши и даже чихнуть боюсь. Так к чему подобное предупреждение?

– Что ты фырчишь? – ворвался в мои мысли голос Зябы.

Я сложила послание вчетверо, огляделась в поисках чего-нибудь, что можно приспособить под вазу, и только после этого ответила:

– Эмиль просит не делать глупостей. Будто меня хлебом не корми, только дай накосячить.

Удивительно, но Кракозябр мое возмущение не оценил. Хуже того, монстр заметно напрягся и отвел глаза.

Так-так-так…

– Зяб, – несколько раздраженно позвала я. – И как понимать твою реакцию?

– Да никак, – отмахнулся кшерианец. Но через миг шумно вздохнул и все-таки сказал: – Дашунь, мы с тобой, конечно, договорились, но если бы Эмиль не ушел из академии так рано, я бы успел его предупредить, и сейчас мы бы с тобой не разговаривали. Но Эмиль ушел до того, как… и поэтому я скажу. А ты, умоляю, отреагируй правильно.

Вот теперь я напряглась по-настоящему и решительно направилась к зеркалу.

– Что еще случилось? – спросила тихо.

А в ответ услышала:

– На пороге новая метка. Ее принесли на рассвете, и я успел отследить, кто именно.

Черт.

Страх? Разумеется, нет. Зато раздражение усилилось стократно. Вот только меток мне сейчас и не хватает. Для полного, так сказать, счастья.

– Ладно, и кто же это был? – выдохнула я.

– Селена, – сообщил призрачный собеседник. А после новой долгой паузы добавил: – На саму Селену, конечно, плевать, но меня сильно настораживает тот факт, что никто из ее подруг-приятельниц об этой затее, судя по всему, не знает. По крайней мере, никаких разговоров про метку я не слышал, хотя наблюдал за девушками очень пристально.

– Полагаешь, эта метка – часть того тайного плана, подсказанного Дербишем?

– Угу, – отозвался кшерианец.

М-да. Дела. Но паниковать раньше времени глупо, поэтому я вернулась к прикроватной тумбочке, положила записку с розой, а сама вооружилась косметическим пинцетом и окликнула спящего твира:

– Кузь! Новую метку на наличие магии проверишь?

Ушастый лис, упорно мнящий себя котиком, проснулся мгновенно. Тут же вскинул мордочку, сладко зевнул и поднялся на лапы, чтобы через миг соскочить с кровати и сонно посеменить на выход.

Ну а я, конечно, за ним.

Шагая вслед за Кузьмой, чувствовала себя параноиком со стажем. Но блин, что делать, если кругом враги? По мне, лучше все-таки перестраховаться.

Вот я и перестраховалась! Ибо магии в черном кружке, так похожем на присланный ранее, твир не обнаружил. Но брать метку голыми руками я опять-таки не решилась, снова использовала пинцет.

Ну а после того, как перевернула этот кусок черной «резины», стало ясно – отличия все-таки есть. В этот раз метка была не «чистой», на оборотной стороне имелась запись.

– Ну что там? – не выдержав окликнул Кракозябр.

Только теперь я вспомнила о том, что нужно прикрыть входную дверь, и отправилась к зеркалу. Сказала на ходу:

– Тут не совсем дата. На метке указано – завтра, на рассвете, на пятачке.

Призрак застонал, а Кузя, который, конечно, никак не мог остаться в стороне, и топал рядом со мной, попросил пискляво:

– Не ходи-и-и!

– Конечно, не пойду, – заверила «котика» я. И тут же обратилась к Зябе: – Кстати, что будет, если проигнорирую вызов?

– А ничего, – ответил чешуйчатый. – Еще одну метку пришлют. А если и ее вниманием не удостоишь, тогда можно и расправой поугрожать.

Я невольно нахмурилась, припоминая слова Эмиля – мы уйдем на следующей неделе, следовательно, расправиться со мной не успеют.

– Мм-м… а что такое пятачок, тебя не интересует? – вновь подал голос призрак.

Я отрицательно покачала головой. Нет, не интересует, ибо знаю. Слышала краем уха, что так называется место для разборок. И я даже в курсе, что расположено оно в одном из дальних уголков парка, за храмом Ваула. А ведет к этому пятачку, насколько помнится, какая-то особенная, излишне кривая тропинка. Но это все неважно, потому что встречаться с Селеной действительно не собираюсь.

С этими мыслями я развернулась и отправилась в ванную – выбрасывать метку и приводить себя в божеский вид.

Всю эту неделю Велора держалась по отношению ко мне подчеркнуто ровно. А еще она болтать меньше стала, и это при том, что молчание для девушки пытке подобно. Именно поэтому она до последнего ходила в подозреваемых, и тот факт, что черную метку все-таки Селена подбросила, странности поведения Велоры не отменял.

Однако на обеде завеса этой тайны приоткрылась – дело в том, что в столовую Велора пришла не с Кэсси, как обычно, а в сопровождении Тувза, одного из самых борзых наших сокурсников. Причем улыбалась огневичка до того лучисто, что грозила затмить само солнце. И, кстати, парочка села отдельно от всех, что, естественно, наводило на определенные мысли.

Я, как и всю прошлую неделю, сидела за столом Дорса, и так как водников дела нашего факультета, в общем-то, не волновали, обсудить ситуацию было не с кем. Зато позже, когда отправилась относить поднос с грязной посудой, столкнулась с Кассандрой, и вот теперь все прояснилось окончательно…

– Привет, – выдохнула я. И, стрельнув глазами в сторону Велоры с Тувзом, спросила: – А это что?

– Просветление, – прошептала Кэсси. А заметив мой недоуменный взгляд, подарила улыбку и пояснила: – Уж не знаю почему, но Велора наконец поняла, что вздыхать по лорду Глуну бесполезно. Вот и переключилась на другой, более доступный объект.