Сегодняшний день завесу этой тайны приоткрыл, но лишь отчасти. Объективно говоря, я по-прежнему не знала, чего именно от шпиона имперского ждать.

И, несмотря на сегодняшнее, одна часть моего сознания по-прежнему шептала: да ничего! Лорд декан – взрослый состоявшийся мужчина и от произошедшего попросту отмахнется. Другая часть искренне смеялась над такими выводами. Вернее, не смеялась, а ухохатывалась.

«Что ты знаешь о мужских фантазиях, Дашка? – истерично вопрошала она. И тут же добавляла: – Ты всерьез считаешь, будто в их мозгах сплошная ваниль и тонны розовых бантиков? Нет, ты действительно веришь в то, что, воображая женщину, мужчина мечтает прежде всего о поцелуях и только через пару месяцев осмеливается задуматься о чем-то большем?»

Увы и ах, но я слишком хорошо понимала: подобный взгляд на мужские фантазии – абсурд полный. Вот убейте, но они совсем другими категориями мыслят, да и вообще только об одном думают! А лорд декан… о поцелуях.

Странно? Угу. Но вполне объяснимо: просто Эмиль фон Глун – романтик, причем настоящий. А может ли настоящий романтик взять и забить на тот факт, что предмет его фантазий эти самые фантазии видел?

Ответ очевиден – нет. И самое гадкое, что романтик он, судя по всему, только глубоко внутри. То есть предсказать его поведение невозможно.

А еще совершенно неясна ситуация с самими фантазиями…

Картины, которые рисовало воображение Эмиля, были, конечно, определенного содержания, но вот вопрос – как так получилось, что, кроме нашей близости, я видела такие вещи, как, например, портреты над столом? А то внутреннее знание, что зеркальная ванная примыкает к спальне, которую я делю с фон Глуном? Откуда оно взялось?

И если углубиться в последние эпизоды, то это что же получается? Шпион имперский мечтает спать со мной в своем замке и на постоянной основе, да? И как к этому относиться? И как не нервничать, думая об этом?

Нет, я не понимала! В результате чего проворочалась полночи, но ответов так и не нашла. Утром хотела обсудить некоторые из этих моментов с Зябой, но диверсия в общежитии водников с темы сбила. Зато теперь преград не было…

Именно это осознание вырвало из легкого оцепенения, заставило развернуться к двери и решительно задвинуть все три щеколды. После сбросить туфли, сгрузить на пол сумку с учебниками и, подхватив на руки встречавшего меня Кузьму, поспешить к большому напольному зеркалу.

– Зяба! – на ходу позвала я. – Зяба, ты здесь?

В ответ услышала предельно недовольное:

– Что еще?

От такого тона я едва не споткнулась и чуть не выронила довольно увесистого «котика». Но тут же собралась, сказала ровно:

– Разговор есть.

– Тема? – отчеканил призрак.

Я опешила во второй раз и теперь скрывать удивления не стала.

– Зяб, у тебя все в порядке? – осторожно поинтересовалась я.

– Да, – бросил монстр. И повторил требовательно: – Тема?

За два с лишним месяца нашего знакомства я к закидонам призрака в общем-то привыкла. Поэтому не обиделась и сказала как есть:

– Хочу обсудить с тобой кое-какие моменты виденных мною «снов». – И чтобы отмести неуместные иллюзии, пояснила: – Моменты технического характера.

Лишь теперь чешуйчатый кшерианец изволил проявиться и подарить мне строгий, несколько напряженный взгляд. Однако голос Зябы прозвучал гораздо мягче, нежели раньше:

– Что именно?

Я вздохнула, выдержала короткую паузу и начала озвучивать вопросы. И, глядя на выражение «лица» собеседника, сразу же пришла к выводу – ничего сверхъестественного в ситуации нет.

– Это игры разума, Даша, – сообщил призрак, едва я замолчала. – Видишь ли, чтобы создать в воображении образ, представлять каждую деталь совершенно не обязательно. Например, такие маловажные вещи, как интерьер, зачастую сами из памяти выплывают.

– То есть показывать мне портреты основателей Норрийской империи Глун не собирался? – решилась уточнить я.

Кракозябр отрицательно качнул головой и продолжил:

– Знания о расположении комнат и прочем тоже не с потолка взялись. Видишь ли, у каждой, в том числе воображаемой, ситуации есть предыстория. Прежде чем представить тебя в своей спальне, Глун, безусловно, задумался о том, как именно ты в этой спальне оказалась и на каких правах там находишься. И невольно наделил вымышленный образ некоторыми знаниями. То есть если ты находишься в его замке давно, то не можешь не знать расположения комнат, понимаешь?

Моего ответа Зябе не требовалось, но я все-таки кивнула. А он подвел итог:

– Ну а когда «вымысел» и «реальность» совместились, знания, которыми Глун наделил воображаемый образ, стали доступны и тебе.

Я снова кивнула и невольно закусила губу.

Картина определенно прояснилась, но был один эпизод, который в озвученную Зябой схему совершенно не вписывался…

«Сон», который случился после того, как сработала ловушка на высшей магии и Каст фактически в открытую обвинил Глуна в убийстве. В ту ночь мне «приснилось», будто Глун бесится в своем кабинете, причем злили его не подозрения рыжего, а тот факт, что я могла пострадать. Как подобное могло попасть в фантазию? Нет, не понимаю.

Призрак мои сомнения заметил, спросил несколько нервно:

– Что-то еще?

Я нахмурилась и рассказала. А в ответ услышала уже знакомое:

– Игры разума. Тут, по всей видимости, одно на другое наложилось.

– В смысле? – не постеснялась уточнить я.

– В смысле сперва он буйствовал из-за ловушки, а потом задумался о тебе. В итоге две мысленные конструкции сошлись в одну, и ты получила знание, которое тебе не предназначалось.

Я не выдержала, присвистнула – ну ничего себе гибрид.

– Не удивляйся, – вновь подал голос Зяба. – Это обычное дело. И подобные моменты фактически главная причина, почему телепатия в нашем мире не слишком популярна. Соприкосновение сознаний – всегда риск, даже в тех случаях, когда телепатический сеанс проводится осознанно.

М-да, дела. Интересно, а Эмиль понимает, что я в процессе «снов» не только эротику «видеть» могла?

Впрочем, о чем это я? Он же коренной поларец. Следовательно, не понимать такой банальности просто не может. А раз так, то… почему я до сих пор жива, а? Ведь совершенно ясно, что в процессе наших «телепатических сеансов» я могла узнать самые страшные секреты «партии»!

– Еще вопросы? – встрял в мои размышления кшерианец.

Я задумалась на миг и мотнула головой. Нет, вопросов нет. В смысле, есть, но это уже из области философии.

– Отлично, – сообщил Кракозябр и… исчез.

Да-да! Просто взял и пропал. Причем до того резко, что я невольно вздрогнула, чем слегка напугала Кузьму, которого, как и прежде, держала на руках.

– Мм-м? – тут же среагировал Кузя.

Я подарила «котику» недоуменный взгляд, после опять на зеркало взглянула. В зеркальной глади, в кои-то веки, отражался чердак и я сама – Дарья Андреевна Лукина, кареглазая блондинка, уроженка мира Земля и невольная студентка Академии Стихий по совместительству.

И пусть к вывертам призрака я действительно уже привыкла, но промолчать не смогла…

– Зяб, ты чем-то занят?

– Угу, – хмуро ответили мне.

– А чем именно?

Монстр не проявился, но я расслышала раздраженное фырканье. Спустя еще секунду из зеркала фактически рявкнули:

– Ты сказала, что вопросов больше нет. А раз так, будь добра – отстань!

Все. Вот теперь я действительно прифигела и изумленно вытаращилась на Кузьму.

– Ты что-нибудь понял? – тихо спросила я у «котика».

Твир отчетливо шмыгнул носом и действительно пояснил:

– Схему переселения составля-яет. Сло-ожную.

Я сперва «зависла», а потом сообразила. Да, конечно. Нам ведь нужно переселить Кракозябра в другое, менее тяжелое и более компактное, зеркало. И тот факт, что мы уходим не на Землю, а в империю, этой необходимости не отменяет.

Вот только нормально сказать Кракозябр не мог? Без рыков и истерик?

В общем, я все-таки обиделась. Шумно вздохнула, опустила твира на пол и отправилась за брошенной у двери сумкой. Раз общаться со мной никто не хочет, возьму и отдамся учебе! Тем более что необходимости осваивать магию побег в Норрийскую империю не отменяет. Как, впрочем, и предстоящую сессию.