Его губы, его властные, не слишком ласковые прикосновения, и страсть, которая была между нами, но которой… черт! Да не было ничего, кроме обычной игры больного воображения!

Но даже понимание собственной глупости не помешало сердцу застучать сильнее, а щеки опалило жаром, словно все было наяву. Черт, почему я опять об этом сне вспомнила? Неужели он так меня задел?

— Простите, профессор, — пробормотала я. Прозвучало откровенно жалко.

— Проща… — начал было фон Глун, но осекся и застыл, неотрывно глядя на мое лицо.

У-у, похоже, «красоту» на лбу увидел.

— Ты ходила в храм? — спросил брюнет тихо, как будто не мог в это поверить.

Так, не нервничай, Даша. В конце концов, между тобой и этим надменным профессором ничего не было. А переживать насчет знака и вовсе не стоит. Ведь Зяба объяснил, что это такое, и стыдиться тут нечего.

— Да, — подтвердила я, кое-как взяв себя в руки.

После чего сделала маленький шажок в сторону, намекая, что кое-кому неплохо бы выйти из дверного проема и освободить проход. Но Глун плевать хотел на мои намеки.

— Ты ходила в храм, и?..

Что «и»? Его волнует тот факт, что символ стоит на лбу иномирянки? Что, эту красную гадость только местным ставят? Тогда я тоже готова возмущаться, потому что мне алый иероглиф очень не нравится. Я не фанат татуировок, тем более в таких местах.

— Профессор, вы имеете что-то против? — ровно спросила я.

Куратор заломил бровь, но не ответил.

А желудок уже крутило от голода, поэтому я вздохнула поглубже и сказала как есть:

— Лорд Глун, простите, но я опаздываю на ужин. Вы могли бы…

Он ухмыльнулся. Но как-то не так, как обычно, и отошел в сторону, освободив проем.

— Ну ладно, иди.

Тон брюнета мне не понравился. Вот вообще. И это его «ну ладно» тоже очень не понравилось. Но стоять в коридоре рядом с Глуном было куда неуютнее, поэтому я бочком проскользнула мимо профессора и быстро побежала вниз по лестнице.

В саму столовую влетела вихрем. Смущаться своего внешнего вида и блямбы на лбу уже не могла — кажется, встреча с куратором остатки нервов убила, и переживать стало просто нечем.

Под пристальными взглядами разодетых в нарядную одежду студиозусов я прошла к столу, где стояли чистые подносы, и отправилась добывать себе ужин.

А на меня косились, причем очень дружно и откровенно. Такого внимания, пожалуй, я даже в первое появление здесь не удостаивалась. Я буквально спиной и затылком чувствовала множество чужих взглядов. И чем дольше дородная женщина в сером платье ловила щипцами последнюю отбивную, тем ощутимее они становились. И одновременно повышался уровень моего пофигизма.

Да, я пришла на ужин в мантии, и что? Да, была в вашем храме и общалась с вашим огненным Ваулом, и опять-таки кому какое дело? И да, я теперь красивая дальше некуда! У меня на лбу красная фигня, которая издалека похожа на гигантский фурункул, и что дальше?!

Не буду переживать. Какая есть, такая есть. Нравится — берите, не нравится — идите лесом.

К моменту, когда поднос был полон, и на нем, кстати, целых три бутерброда лежало, что очень-очень радовало, мой пофигизм вознесся до небес. Все. Можете ржать и даже пальцами на меня показывать. Мне плевать, я в танке!

С этой мыслью я развернулась к своему элитнейшему из столиков… и едва не споткнулась. Потому что за столиком сидел король нашего факультета собственной персоной и смотрел на меня огромными круглыми глазами. Будто самое чудное из чудес увидел.

Блин. Не позволю! Никому не позволю сбить меня с пути истинного! Мне плевать на всех, а на Каста в особенности.

Я гордо вздернула подбородок, подошла к столику, поставила поднос и сказала тихо:

— Это мое место, Каст. Будь любезен, освободи.

Рыжий, все такой же офигевший и неадекватный, отрицательно качнул головой.

Ну и ладно. На нет и суда нет. Подхватив поднос, я направилась к другому столику, туда, где сидел Дорс с друзьями. Конечно, при этом я понимала, что рискую быть посланной, но надежда оказалась сильнее страха и здравого смысла.

— Можно мне поужинать с вами? — подойдя к столику водников, спросила я.

Дорс, почему-то такой же офигевший, как и Каст, кивнул и подвинулся.

Ура! Я спасена.

Поставив поднос, я осторожно опустилась на скамью и улыбнулась сотрапезникам «синего» — девушке с вечно-томным взглядом и хиловатому парню. Потом повернулась к Дорсу и шепнула:

— Спасибо. Ты меня очень выручил. И за тетради спасибо, я…

— Дашка, ты попала, — перебил Дорс. — Причем сильно.

Попала? Куда?

А в следующий миг у нашего столика возник Каст. Рыжий уже справился с шоком и вернулся в обычное рычаще-шипящее состояние. Он уперся ладонями в стол, наклонился ко мне и… ну, собственно, прошипел:

— Как это понимать?!

О, черт. Как же достал этот пижон.

— Каст, я голодная. — Тихо, но твердо сообщила я.

Выслушивать его очередные упреки и участвовать в сомнительных разборках я не собиралась.

— Каст, дай девушке поесть, — поддержал Дорс. — Тем более что на обед она не ходила.

Рыжий на этот призыв отреагировал странно: выпрямился, развернулся и помчался прочь из столовой. И, глядя Касту вслед, я искренне недоумевала, с чего он так завелся? А еще где-то в глубине души радовалась — вот! Оказывается, не только этот пижон меня доставать может, но и я тем же ответить могу.

А вот профессору Глуну сегодня точно не везло с дверьми. Потому что именно на входе в него врезался вылетающий из столовой Каст. И рыжий, в отличие от меня, перед Глуном не извинился, так что я решила считать это добрым знаком. Не все же аристократу хамить иномирным студенткам, пусть и ему достанется.

Удовлетворенно хмыкнув, я отвернулась и придвинула поближе тарелку с отбивной. Но едва успела отрезать первый кусочек, как за спиной прозвучало холодное:

— Дарья, пройди в деканат.

Глун! Чтоб ему пусто было!

— Профессор, — пока я давилась отбивной, ответил Дорс, — дайте Даше хотя бы поужинать. Вам ведь не нужен голодный обморок, правда?

— Полегче, студент, — процедил фон Глун.

Я в этот момент ни на водника, ни на куратора не смотрела, но Дорс, кажется, слегка смутился. Ну и ладно. А я смущаться не буду. Я буду молчать, игнорировать и есть!

— Дарья, ты слышишь? После того, как поужинаешь, жду в деканате.

То есть у кого-то все-таки существуют хоть какие-то зачатки совести.

— Да, профессор, — прожевав кусочек, кивнула я. — Как скажете.

И только теперь заметила, что в многолюдной, вообще-то, столовой стоит абсолютная, гробовая тишина. Черт. Кто-нибудь объяснит, что происходит?

Едва фон Глун отошел, я бросила молящий взгляд на Дорса, но водник пояснений не дал.

— Огонь — не моя стихия, — наклонившись ближе, шепнул он. — Так что подробностей я не знаю, Даш. Но мне хорошо известны знаки этого типа, и если это то, о чем я думаю, то ты попала.

— Мне сказали, что этот знак ставят всем, кто впервые посещает храм, — тем же шепотом откликнулась я.

Дорс улыбнулся, как улыбаются несмышленым детям. А потом отрицательно покачал головой и добил:

— Тебя обманули, крошка. Все совсем не так.

Все. Зяба, готовься, ты труп! Вот только выясню что к чему и… нет, еще не знаю, что я с тобой сделаю, но сделаю обязательно!

Я пожалела о своей покладистости едва вошла в деканат — в просторном, рассчитанном на добрую дюжину преподавателей помещении, не было никого, кроме профессора фон Глуна. Брюнет сидел в своем кресле и хмуро выстукивал кончиком карандаша по мраморной столешнице какой-то рваный ритм.

Завидев меня, профессор даже позы не сменил, просто с неудовольствием поджал губы и кивнул на стоящий подле стола стул. А я… а мне… мне опять его губы вспомнились. Чертов сон! Так, все, надо забыть. Выбросить эти пошлые образы из головы и даже не думать перед ним краснеть!

Расправив плечи, я подошла к столу и уверенно села. После чего не без опаски уставилась на куратора.