С этими словами я порылся в глубинах своего секретера и извлек пластиковый жетон московского метро. У меня еще с прошлого тысячелетия завалялся десяток этих бледно-зеленых полупрозрачных кругляшей, и, отправляясь к Илье, я захватил их с собой — благо места они не занимали.

— Вот, возьмите. Каждый, кто покажет такой знак, будет являться нашим представителем. Вы уж там парижскую полицию предупредите, что ли. Впрочем, это вам виднее.

Один такой жетон я при расставании на всякий случай вручил Анри Воллану. Теперь, если он попадется, у него появится шанс не сразу оказаться на виселице.

Через пять минут гонец, приняв на посошок еще один стакан, откланялся. Я начал было соображать, где же мы возьмем хоть один воздушный корабль в случае согласия Людовика, но потом плюнул на это дело. В конце концов, никто еще не отменял восточной мудрости о том, что к тем временам помрет либо ишак, либо эмир, либо Ходжа Насреддин.

~~~

А утром одиннадцатого января наша эскадра покинула Дувр и отправилась в свой далекий путь.

На семнадцатый день пути «Чайка» подняла все паруса и, быстро оторвавшись от ползущей со скоростью бегуна трусцой эскадры, понеслась вперед, то есть на юг. Но не в Антарктиду, нам туда было в обшем-то не нужно, а всего лишь к острову Мадейра, до которого оставалось двести пятьдесят километров.

Этот остров имел довольно интересную биографию. Вообще-то открыли его в незапамятные времена, упоминание о нем встречалось и у древних римлян, но официально, то есть с втыканием флага в землю, это сделали португальцы в пятнадцатом веке. Причем сразу после открытия им захотелось чего-то этакого, возвышенного — ну там посадить дерево, например, построить дом, а дальше, чем черт не шутит, и воспитать ребенка.

Однако даже с первым пунктом сразу возникли трудности. Ведь остров не зря получил свое название, которое переводится как «лесной». Он действительно весь был покрыт густым лесом. И где тут, спрашивается, сажать что-то, если все места уже заняты? Да и с домом тоже не очень. Ладно, под один можно и вырубить местечко, но вдруг их потребуется десять? Да с приусадебными участками — тут замучаешься пни корчевать.

Но Господь не зря снабдил человека мозгами. Пораскинув ими, португальцы быстро нашли простое и красивое решение. Точно как обитатели Вороньей Слободки у Ильфа с Петровым, они взяли и подпалили этот остров со всех четырех углов. И, убедившись, что горит он ярко, весело и гаснуть совершенно не собирается, зондеркоманда отплыла в свою Португалию, ибо оставаться на Мадейре стало решительно невозможно.

Через несколько лет португальцы вернулись на покрытый пеплом остров и начали сажать там деревья, цветы и сахарный тростник с виноградом, принялись строить дома… в общем, жизнь закипела. Вот только с тех пор на острове можно было встретить растения со всего мира, кроме тех, что произрастали на нем изначально.

Еще одной интересной особенностью данного клочка земли было то, что за него никто и никогда не воевал. Колонизация обошлась без эксцессов, ибо остров изначально был необитаем. Потом, в начале шестнадцатого века, произошел так называемый дружественный захват Мадейры испанцами. То есть они так и сказали, чисто по дружбе, что им этот остров нравится, и все тут. Испания тогда пребывала на пике своего могущества, так что португальцы утерлись. Но к концу века семнадцатого она с этой вершины скатилась уже весьма низко, и португальцы тихой сапой восстановили статус-кво. Похожая история произошла и при Наполеоне, когда в качестве дружественных оккупантов выступили англичане. Но до нее оставалось еще больше ста лет, а пока «Чайка» обогнула остров и около шести часов вечера бросила якорь в гавани Фуншала, его столицы.

Там было довольно оживленно, но при нашем появлении мелкие посудины бросились врассыпную, а единственный из крупных кораблей, пузатый бриг, тут же закрыл орудийные порты, поднял голландский флаг и вообще начал всячески демонстрировать свое миролюбие. В порту тоже поднялась суетня, завершившаяся прибытием к нам начальника порта. Все-таки в быстром распространении слухов есть положительные моменты, подумал я, принимая явившееся с визитом должностное лицо. И поставил его в известность о наших потребностях:

— Хотелось бы приобрести у вас десяток барашков и по пять бочек мадеры и сухого вина. Что? Ну разумеется, за деньги, мы же с вами не ссорились. Да и назывался бы тогда этот процесс не «приобрести», а «получить». Кроме этого, есть и еще один вопрос. Не прибывала ли к вам недавно партия французов, которые должны ждать нас здесь?

Начальник побледнел и залепетал что-то не очень вразумительное, из чего я понял, что этих людей марокканцы продали как рабов, так что сейчас они трудятся на виноградниках…

— Тогда мы желали бы купить еще и футов двести хорошей пеньковой веревки, — расширил я перечень текущих потребностей. Что интересно, чиновник мгновенно понял, зачем она нам понадобилась, и неуверенно осведомился, нельзя ли без этого как-нибудь обойтись.

— Можно, — обнадежил его я, — если не позже завтрашнего утра все эти люди будут на борту «Чайки», сытые, умытые, хорошо одетые и, главное, всем довольные. Вы уж как-нибудь договоритесь с ними, чтобы они не имели к вам претензий. Ибо в противном случае с городом могут произойти серьезные неприятности.

Начальник отбыл, на берегу почти сразу началась какая-то деятельность, несмотря на то что солнце уже зашло. Всю ночь, по докладам вахтенных, там бегали с факелами и вопили, а в пять часов утра к нам вновь подошла шлюпка, но ее прогнали, сказав, что герцог спит. Но пообещали, что выстрелят из пушки холостым сразу, как он проснется.

Ну, насчет сразу ребята, конечно, малость погорячились. А умыться, причесаться, выпить чашечку кофе? В общем, пушка бабахнула ровно в десять утра по гринвичскому времени. От берега сразу отделилась шлюпка портового начальника, а за ней — две более крупные, под завязку набитые людьми. Я взял бинокль на предмет посмотреть, не вооружены ли они, и вскоре почувствовал некоторое смущение. Говоря вчера про приличную одежду, я ведь имел в виду, чтобы людей нам доставили не голыми и не в рванье! Но островитяне решили подстраховаться. Судя по всему, они как раз всю ночь и собирали самые роскошные одеяния. В частности, расшитый серебром коричневый камзол, в котором нас вчера посещал чиновник, теперь болтался, как на вешалке, на каком-то тощем парне лет двадцати. И почти все остальные были тоже одеты явно с чужого плеча.

Кое-как построив прибывших на палубе «Чайки», я их сосчитал. Сорок два человека, среди них одна женщина. Даже скорее молоденькая девушка, вся заплаканная и прижимающаяся к парню чуть постарше ее. Что-то эта пара не очень похожа на всем довольных…

— В чем дело? — осведомился я, подойдя.

Девица вообще заревела в голос, а парень бухнулся мне в ноги и что-то забормотал, из чего я смог разобрать только «не погубите». Да, кажется, конкретно от этих я если и дождусь связного рассказа, то не сейчас.

— Кто у вас тут старший?

Вперед вышел мужчина средних лет, один из немногих, на которых еще оставалась их одежда. Ничего так, лицо довольно располагающее, а главное, говорит связно и по делу.

В общем, история оказалась довольно банальной. Эти двое были влюбленной парочкой, которая решила сбежать, ибо девушку уже кому-то обещали. В плавании все было нормально, марокканцы относились к пассажирам уважительно и, кстати, никому их не продавали, а просто высадили на остров и уплыли. Ну а тут, увидев людей и посчитав их бесхозным имуществом, местные решили, что им самое место в рабстве. Было это четыре дня назад, так что новоявленных рабов сегодня должны были в первый раз гнать на сахарный тростник, но девушку уже успели изнасиловать.

— Где виновные? — поинтересовался я у начальника порта.

Тот забормотал что-то вроде того, что это очень уважаемый человек, племянник губернатора, и девице уже дали два золотых компенсации…