– По-моему, вы ошибаетесь. Возможности получения самой важной информации он не дает. Нельзя в нем в один клик узнать настоящее имя, отчество и адрес любого выступающего. И в два нельзя, и даже в три. А без этого все остальное становится в лучшем случае бессмысленным, а чаще – просто вредным. И ведь, главное, зачем честному человеку скрываться? Я, например, всегда готова сказать всем, кто заинтересуется, – как меня зовут, где живу и кто мои родители. Но вас, кажется, сейчас все-таки интересует какая-то более приземленная вещь, нежели мое мнение по поводу Интернета?

– Если позволите, то да. Раз уж вы знаете больше меня про эти… кажется, пространственно-временные пробои, то не можете ли сказать, каковы наши шансы на возвращение?

– Судя по рассказам и книгам, в свой мир возвращается примерно четверть попаданцев, так что у нас, я считаю, неплохие перспективы. Тем более, если не делать разницы, в какой мир вернуться, то они удваиваются. А что? Я бы не отказалась побывать в две тысячи шестнадцатом году. Да и вам у нас будет не скучно. Познакомитесь с моим папой, с другими интересными людьми…

Внимательно слушавший вдохновенный треп принцессы Кобзев хмыкнул. Почему-то он был уверен, что девушка имела в виду господ Ли.

– В связи с чем у меня есть предложение, – продолжала Настя. – Раз уж мы оказались товарищами по несчастью, то нам нужно держаться вместе. Не возражаете? Отлично, тогда осталось уточнить детали. Нам переселяться сюда или вам – в наш лагерь? Мне кажется, второй вариант предпочтительней, здесь не самое лучшее место.

Чтобы собраться, французу хватило пяти минут, и вскоре троица зашагала в сторону бухты Анакена. Всю дорогу принцесса продолжала болтовню, причем так, что даже Александр кое-что узнал об их спутнике. Настя, надо думать, получила гораздо больше сведений.

Переход сильно утомил паренька из двадцать первого века – с трудом дойдя до палатки, он вяло пожевал предложенные ему сухари, с видимым усилием удерживаясь от того, чтобы не заснуть. Как выяснилось, предыдущую ночь он провел без сна, опасаясь нападения диких зверей.

– Разумеется, ложитесь, мы понимаем ваше состояние, – кивнула принцесса. – В палатке. Вам, надеюсь, не помешает общество Саши? А для меня мы сейчас построим шалашик рядом, это нетрудно. И не волнуйтесь, никаких диких зверей тут нет. Есть птицы, но они не кусаются. И даже орут не очень противно.

Француз уснул, а Настя с Александром плотно поужинали остатками вчерашней птицы, а потом просто сидели у костра.

– Саш, можно задать тебе вопрос как более опытному в житейских делах человеку? Спасибо. Как ты думаешь… то, что француз сказал, будто я напоминаю ему Наташу Ростову, – это о чем говорит?

– О том, что он не читал не только самой «Войны и мира», но даже комикса по мотивам. Однако название слышал, как и положено культурному европейцу.

– Вообще-то меня больше интересовал вопрос – это был комплимент или наоборот, ну да ладно. Кстати, наш гость, похоже, из какого-то третьего мира. Не из того, с две тысячи одиннадцатым годом которого мы поддерживаем контакты. У них была немножко другая история. Но это еще подлежит отдельному осмыслению.

– Дочь, ты готова? – в последний раз спросил я, хотя и так видел, что все в порядке. – Наше давление – семьсот шестьдесят один.

– Здесь семьсот шестьдесят два, есть тенденция к повышению.

– Ерунда, такая разница будет почти незаметна. Сдвинься на пару шагов вправо, чтобы портал образовался как раз между теми двумя пальмами, и открываем.

Межмировой переход открылся в точности так, как в мир, где я родился. С той стороны дул слабенький ветерок, и подвал под левым крылом Гатчинского дворца начал наполняться ароматами тропического леса. Я с интересом и уже собственными глазами рассматривал место, куда занесло Настю. Черт возьми, какую все-таки красоту испохабили аборигены! Правильно дочь сделала, что, организовав их потомкам независимость, сразу посадила над ними короля-чилийца, да еще не абы какого, а получающего зарплату из бюджета Российской империи и полностью подчиняющегося специально под этот случай созданному прогрессорскому отделу ДОМа.

Настя тем временем сложила ладони рупором и во всю мощь девичьей глотки, закаленной многолетними уроками пения, заорала:

– Саша, Жан, бегите скорее сюда! Мы спасены, моему папе наконец-то удалось открыть переход! Быстрее, пока он еще держится!

– Связки девочка не повредит? – спросила Татьяна, слегка поморщившись от избытка децибел.

– Вроде не должна, ей сам Шаляпин голос ставил.

В принципе, конечно, Настин вопль, хоть и не содержал явной неправды, все же был не совсем точен.

Во-первых, им там не угрожало никакой опасности, так что было не очень понятно, от чего, собственно говоря, они спасены.

Во-вторых, то, что портал может быть открыт в любой момент, мы с Настей знали еще во время второго сеанса связи, осуществленного дочерью с вершины горы Теревака. То есть это событие вовсе не содержало элемента неожиданности.

И наконец, портал такого размера мы с дочерью могли спокойно держать минут шесть, а то и все восемь, так что никакой нужды нестись к нему сломя голову не было. Впрочем, ни Александр, ни молодой француз из третьего мира этого не знали.

Поначалу рассматривался вариант, при котором Настя заранее сообщит, что скоро будет открыт портал в Российскую империю, и чин чином пригласит француза в гости. Но, подумав, мы с дочерью решили не создавать сложностей там, где все можно сделать просто. Ни к чему давать молодому человеку время для раздумий. Да и наводить на мысли о том, что она каким-то образом причастна к открытию порталов, тоже лишнее. Тем более что тогда Жан сможет сделать в корне неверное предположение, будто моя дочь имеет отношение к его попаданию в прошлое, а это полнейшая неправда. Ведь для нее случившееся тоже было совершеннейшей неожиданностью!

Ну а теперь времени на лишние раздумья ни у кого не будет. Вон как они ломятся сквозь кусты, аж треск стоит на весь подвал!

Я немного посторонился, пропуская запыхавшихся парней и незаметно проскользнувшую за ними Настю.

– Закрываем?

Портал схлопнулся.

Француз очумело оглядывался, причем в основном на стойки с аппаратурой, мигающие разноцветными огоньками.

Эти стойки были установлены тут всего полчаса назад и исключительно для него. Я на время позаимствовал их в соседнем подвале, где было рабочее место господ Ли.

Разумеется, я не собирался беседовать с гостем при помощи этих технических средств. Просто хотел создать впечатление, что открытие портала есть результат работы какой-то довольно громоздкой аппаратуры, а не чисто волевых усилий операторов.

– Саша, Жан, – обратился я к ним, и сбоку тут же забубнил переводчик, – благодарю вас за то, что в трудную минуту смогли найти в себе силы оказать помощь моей дочери.

Кобзев удивленно глянул на меня – мол, дядя Жора, вы что, какая еще помощь? Но потом быстро сообразил, что, хоть я и обращаюсь к обоим, мои слова адресованы только французу. Тот поначалу тоже пару раз растерянно хлопнул глазами, но потом скромно кивнул.

Все правильно, гораздо проще убедить человека, что он незаметно для себя совершил нечто весьма достойное, чем в том, что он учинил какую-нибудь пакость. Хотя на самом деле объект убеждения, разумеется, и в мыслях не держал ни того, ни другого. Мне же требовалось всего лишь хоть отдаленно похожее на правду объяснение, почему теперь с этим французом будут носиться как с писаной торбой. И делать это, скорее всего, придется Насте. В основном из соображений «сама притащила – сама и разрабатывай». Потому как если мы собираемся как-нибудь на паузе между более важными делами посетить тот мир, откуда к нам явился француз, то обойтись без дочери тут будет довольно трудно.

Сначала мне показалось, что гость здорово похож на Гошу, каким тот был в начале нашего знакомства, двадцать с небольшим лет назад. Потом с удивлением увидел в нем сходство с покойным Беней, первым начальником шестого отдела. С удивлением – это потому, что эти двое внешне являлись едва ли не полной противоположностью друг другу.