Пословица «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится» справедлива для всех слоев общества, но наиболее ярко ее, как правило, подтверждают власти. Постоянно живущие в Федерации наверняка могут привести массу примеров того, как какая-нибудь проблема назревала годами, а никто наверху даже и не чесался. Потом ее прорывало, и вот тут-то и начиналась активность. Да и то, как правило, с опозданием на два-три дня. И с соответствующими результатами.

Хотелось бы, конечно, встать в гордую позу и сказать, что уж в нашей-то империи такого не может быть, потому как не может быть никогда… но увы. Хотя большинство читающих эти строки там не были ни разу в жизни, все равно столь бесстыдно врать нехорошо. Не мой это метод, скажем прямо. Поэтому говорю честно: подобное случается и в нашей России. Как, например, вот только что случилось.

Так уж вышло, что авиация у нас начала развиваться раньше автомобильного транспорта и делала это быстрее его. К тому же одним из первых пилотов мира был наследник престола Георгий Александрович, без которого все планы по спасению России накрывались медным тазом. Еще одним – ваш покорный слуга. Он, между прочим, тоже довольно ценная личность – во всяком случае, по моему скромному мнению. Да и племяннице Машеньке, ныне ее величеству Марии Первой, биться было совсем необязательно.

В силу вышеперечисленных причин безопасности полетов всегда уделялось повышенное внимание, я за этим следил лично. А когда надоело, создал специальный НИИ безопасности полетов, который ел свой хлеб далеко не зря. Во всяком случае, аварийность у нас была самая низкая в мире. На втором месте по безопасности полетов по вполне понятным причинам пребывала Черногория. На третьем – Германия, ну и так далее.

Однако с наземным транспортом получилось не столь замечательно. Возможно, начало этому положило первое небесно-дорожное происшествие, когда в тысяча девятисотом году второй в мире самолет столкнулся с первым в России автомобилем. Тогда совершенно явно был виноват летчик, и выводы были сделаны только для авиации.

Прошло совсем немного времени, и автомобилей стало больше. Для них приняли правила движения, потом раза три их корректировали, так что в принципе они, эти самые правила, были не так уж плохи. Вот только контроль за их исполнением немножко хромал, а наказания за нарушения и вовсе не вызывали у нарушителей никакого душевного трепета. Так уж получилось, что у нас всегда находилось куда направить карающую десницу государства и без нарушителей правил уличного движения. Именно уличного, ограничивать их область применения только дорогами мы не хотели.

Так вот, лично я давно собирался разобраться с положением дел в области соблюдения правил, но все как-то откладывал. Пока резонансное ДТП не показало, что откладывать больше нельзя.

На Невском, прямо на мосту через Фонтанку, лоб в лоб столкнулись Гучков с Пуришкевичем. Оба, естественно, ехали по осевой. Каждый превысил скорость как минимум вдвое. Ни один не был пристегнут, хотя ремни в машинах имелись. Гучков скончался на месте, Пуришкевич – в больнице, несмотря на усилия врачей. Кроме того, обломками автомобилей были задеты трое случайных прохожих, один из которых получил травмы средней тяжести, и поврежден сам мост.

Нет, поймите меня правильно – в принципе ничего против я не имел. Если бы они отъехали от города километров на двадцать, хорошенько разогнались и таранили бы друг друга на совершенно пустой дороге, я бы им только поаплодировал. Даже если бы это действо произошло на мосту – оплатил его ремонт из личных средств. Хотя, конечно, если бы столкнулись Милюков с Родзянкой, было бы еще лучше. А идеал – это классический пример, когда к нерегулируемому перекрестку подъезжают одновременно четыре автомобиля. И – хрясть!

Но посреди города, в двух шагах от царской резиденции, да с разрушениями и чуть ли не жертвами среди мирного населения – это уже перебор. Гоша подумал именно так и даже назначил по данному вопросу какую-то комиссию. Заявив, что это его дело, а не мое, так как все произошло непосредственно под его окнами. Комиссия работала всего два дня, после чего родила какие-то предложения, на обсуждение которых меня и пригласил император.

Без особой спешки направляясь в Зимний, я подозревал сразу две вещи. Первая – что предложения комиссии, рожденные столь ударными темпами, окажутся сильно недоношенными. Вторая – что обед будет диетическим, то есть одновременно и мизерным, и несъедобным, потому как Маша снова решила, будто у нее появились лишние килограммы.

Понятное дело, я был готов к обеим этим неприятностям. Поэтому вез с собой не только свои предварительные выводы по правилам, но и большой пакет бутербродов с бужениной, красной рыбой и котлетами по-киевски.

Проходя под телекамерой у входа в малый обеденный зал, я потыкал пальцем в пакет. Светодиод на камере мигнул, что означало – дежурный меня понял. Как всегда, Маша слегка, самую малость опаздывала, но мы с Гошей легко прощали ей эту маленькую слабость. Во-первых, королева-императрица – женщина, причем довольно красивая, а во-вторых, у нас же было неотложное занятие – до ее прихода следовало успеть сожрать как можно больше бутербродов. В основном Гоше, я-то сообразил подкрепиться еще в машине.

Светодиод на камере мигнул еще раз. Гоша подал мне недогрызенный бутерброд, я сунул его в пакет и отнес на подоконник, за штору, успев вернуться на свое место за пару секунд до появления Маши.

– Давно пора навести порядок на дорогах, – заявила ее величество, оглядывая стол. Да, посмотреть тут было на что. Жаркое, например, выглядело почти как настоящее, так сразу и не догадаешься, что на самом деле оно из моркови. Впрочем, насчет жиденького супчика, с которого начала племянница, или гречневой каши, сваренной на дистиллированной воде без масла, соли и сахара, что была подсунута императору, особых подозрений не возникало.

Специально для меня на столе стояли три бутылки пива. Впрочем, зная, какова становится племянница во время очередного приступа борьбы за здоровый образ жизни, я не сомневался, что оно безалкогольное.

– А то у нас скоро станет совсем как там, – продолжила свою мысль Маша. – Мне даже стыдно велосипедный спорт пропагандировать. Какие, на фиг, велосипеды в Питере или Москве? Сшибут же к чертям, причем сразу. А они не только экологически чистые, но и очень полезные для общего физического развития. Вот, значит, я и обратила внимание на инициативу одного человека в моем департаменте. Тем более что тут приключилась такая авария, о которой третий день по всем углам болтают. Дядя, почитай, Гоша уже ознакомился.

Творение Машиного ценного кадра начиналось с преамбулы. В которой утверждалось, что в среднем богатые нарушают правила не только чаще бедных, но и значительно наглее, а также с более тяжкими последствиями. У меня, кстати, имелись точно такие же сведения, и суть моего предложения была незамысловатой как мычание.

Сейчас наказания укладывались в цифровой ряд 1, 2, 5, 10, 25, 50 и 100. Это были суммы штрафов в рублях. Я же предполагал просто и незатейливо заменить рубли на проценты годового дохода. Тогда восторжествует справедливость, то есть богатые начнут платить столь же значительные по их меркам суммы, что и бедные. А то ведь для меня, например, сто рублей – это гораздо меньше, чем «тьфу». Ладно, у меня есть совесть, и я езжу по дорогам общего пользования как человек. А как быть тем, у кого ее нет? Только платить побольше, ничего столь же эффективного тут не придумаешь.

Однако оказалось, что подобные мысли являлись ничем не обоснованным пессимизмом. Машин человек придумал, а спешно собранная императорская комиссия его придумки завизировала.

Суть предложения была в полном отказе от денежной составляющей при обеспечении порядка на дорогах. За незначительные нарушения предлагалось отправлять людей на принудительные лекции. А за серьезные – пороть. По мнению автора проекта, именно так должна была выглядеть социальная справедливость. Потому как зависимость между величиной состояния и толщиной шкуры на заднице если и есть, то она обратная, а не прямая. Впрочем, в исключительных случаях, подкрепленных либо ходатайством общественности, либо медицинской справкой, порку могли заменить принудительными работами, но на весьма приличные сроки.