– Нам не потянуть. Неужели вы хотите привлечь американцев?

– Нет. И нам действительно не потянуть такую экспедицию, как у них. Но одиночную, то есть когда полетит всего один человек, мы сможем осилить, Челомей мне это подтвердил.

Вот гад, а мне ни полслова, подумал я. Ибо никаких сомнений в том, кого хотят в гордом одиночестве отправить на Луну, у меня не возникло. Хотя, конечно, на всякий случай надо потрепыхаться.

– А степень риска в таком полете он оценивал?

– Да. Она запредельная, почти сто процентов. Для любого космонавта, кроме вас.

– И чем же, по-вашему, я отличаюсь от прочих? Кроме габаритов и веса, да и то в худшую сторону.

– Тем, что вы лучше всех разбираетесь в бортовой электронике. Кроме того, у вас есть опыт успешно проведенной стыковки. Но главное – вы феномен.

Я заржал.

– Чего тут смешного? – удивился Келдыш.

– А вы разве не знаете этот анекдот?

«Приходит мужик к врачу и заявляет:

– Доктор, я феномен.

– И в чем же заключается ваша феноменальность?

– У меня при ходьбе яйца звенят.

– Э-э-э, батенька, так это называется не феномен, а мудозвон!»

– Имелось в виду не это, – слегка смутился Келдыш, – а ваши паранормальные способности. Вы сможете выжить там, где обычный человек, пусть идеально здоровый и тренированный, погибнет. Для чего, по-вашему, вас выдернули на медкомиссию сразу после вашего идиотского эксперимента с рентгеновской установкой? Кстати, какую точно дозу вы там отхватили?

– Порядка девяноста рентген.

– Вот-вот, и никаких остаточных явлений не обнаружено.

– Так, значит, эксперимент все-таки был не совсем идиотский? – уточнил я, пытаясь сообразить, кто же ухитрился настучать. И главное, как он узнал про наш с Антоновым эксперимент, паскуда?

– А вы что, были уверены в результате?

– Да.

– Вот поэтому вам и лететь. Несмотря на то, что ваш рост – метр восемьдесят пять, а вес – восемьдесят три.

– Худеть не буду, и не уговаривайте.

– И не надо. Наоборот, лучше слегка поправиться – небольшой жировой запас поможет вам в случае чего дольше продержаться без пищи.

– Так вы, значит, собираетесь сэкономить не только на радиационной защите, но еще и на жратве? Вот спасибо, блин! А без кислорода в случае чего мне что поможет продержаться?

– Подумайте, может, и тут у вас есть что-то. Так, значит, вы в принципе согласны?

– В верхах вашу идею уже утвердили?

– Шелепин, в общем, согласен, послезавтра докладываю Брежневу.

– А, ну тогда еще не все так трагично. Леонид Ильич точно будет против.

– Я в этом не уверен, но если вам интересен результат, послезавтра вечером будьте где-нибудь неподалеку от телефона, я позвоню.

Келдыш, как и обещал, позвонил мне сразу после беседы с Брежневым.

– Леонид Ильич не против того, чтобы вы баллотировались в члены-корреспонденты, – услышал я.

По нашей договоренности это означало, что на самом деле Леня не против четвертой лунной экспедиции, где главную роль будут играть не мои роботы, а я вместо них. На Академию же наук мне в свете внезапно открывшихся обстоятельств стало как-то начхать.

– Леонид Ильич ждет вас в гости завтра вечером, в двадцать один тридцать, – закончил Мстислав Всеволодович.

– Буду, – подтвердил я и сразу позвонил Октябрине, чтобы она срочно согласовала мой визит к Челомею. Для разговора с Леней надо более или менее точно представлять себе, во что меня собираются втравить.

Часа через полтора я выехал в Фили, а еще через час уже беседовал с Владимиром Николаевичем. Чувствовал он себя при этом несколько неудобно из-за того, что за моей спиной по наводке Келдыша начал предварительную проработку четвертой лунной.

– Ладно, – отмахнулся я, – начали и начали, чего уж теперь сокрушаться. Полет, значит, предполагается по схеме двух пусков?

– Да, разумеется.

– Не факт, я, пока ехал, всю дорогу боялся, что вы собираетесь весь комплект закинуть на орбиту одним «Протоном». Тогда это был бы гроб без вариантов.

– Нет, сначала лунный корабль с посадочным модулем, а потом вас и запас горючего. Кстати, это правда, что вы можете неделю обходиться без сна и при этом не терять работоспособности?

– Правда.

– А девять суток в случае чего протянете?

– Это в каком же таком случае?

– Вообще-то вам выделяется время на сон в пути от земной орбиты до лунной, а потом на обратном отрезке. Но вполне реально, что этими временами вы воспользоваться не сможете.

– Пожалуй, и девять суток протяну, – кивнул я.

Ну да, а чего тут не протянуть-то? Если спать на диване Антонова в двадцать первом веке, тянуть можно хоть месяц. Больше – наверное, надоест, да и то не факт. Даже если около Луны и на ней самой прыгать в будущее не получится, все равно как-нибудь выкручусь. Да уж, одиночный полет чреват и не такими сюрпризами. Зато никаких разногласий и конфликтов в экипаже точно не будет.

– Да, Вить, можешь на меня положиться, – гордо подтвердил Антонов. – Я не подведу.

– А это еще что за хрень? – удивился я, повнимательнее рассмотрев эскиз лунного посадочного модуля.

– Вы имеете в виду крепление жилого отсека?

– Ну, если эту конуру из фольги так можно назвать, то да.

– Шанс на самый крайний случай. Если при посадке случится перерасход горючего и его не станет хватать для нормального выхода на лунную орбиту, то отсек можно будет быстро отсоединить, это уменьшит взлетный вес килограммов как минимум на семьдесят.

– И лететь верхом на раме, соединяющей двигатели и баки? В одном скафандре?

– Наверное, такой шанс при всей его неоднозначности все-таки лучше, чем вовсе никакого. И кстати, скафандр тоже планируется облегченный. Не такой, в каких по Луне ходили американцы.

– Блин, вы тут меня своими новостями, наверное, решили уморить еще до полета. Что хотят сэкономить в скафандре?

– В принципе не так уж много, учитывая ваши особенности. Вот, смотрите…

Домой я возвращался, мягко говоря, в расстроенных чувствах. Вот почему все так уверены, что я с радостным визгом соглашусь на такую авантюру? И ведь теперь не откажешься – как никак герой, надо соответствовать. Тьфу!

Вера сразу заметила, что я чем-то сильно озадачен, но только спросила:

– Не расскажешь?

– Завтра пойдем в институт вместе, там и расскажу.

Разумеется, и спецы Семичастного, и я сам регулярно проверяли нашу квартиру на предмет наличия прослушки и вроде пока ничего не находили, но мало ли. В спецкомнатах института вероятность утечки сведений будет уж всяко меньше. Прямо с самого утра туда и пойдем.

– Значит, предлагают лететь одному… понятно.

Вера, услышав, что мне предстоит, ненадолго задумалась, а потом предположила:

– И небось еще дублером поставят Гагарина.

– Почему ты так решила?

– Ему можно будет объяснить, что на самом деле он вместо тебя не полетит ни при каких обстоятельствах. Другим – труднее. Вить, а отказаться никак нельзя?

– Никак, сама же понимаешь.

– Да, понимаю… а давай съездим на улицу Крупской? Прямо сейчас. В самое начало, где должен стоять памятник, но его пока нет.

– Зачем? – на всякий случай спросил я, хотя в ответе почти не сомневался.

– Ты только не смейся… но мне кажется, что там я смогу как-то понять, как пройдет твой полет. Только там, в других местах почему-то у меня ничего такого не получается.

– Не буду я смеяться. Поехали.

– Знаешь, Вить, мне кажется, что тебе будет очень трудно, но все кончится хорошо, – сказала Вера, когда мы, постояв минут пятнадцать в сквере, отправились домой. – Ты мне веришь?

– Да, конечно.

– Ой, ну разве можно лезть целоваться, когда ведешь машину?

– А почему нет? В правилах, насколько я помню, такого запрета не прописано.