Ну, а сейчас Александра якобы Милославская, которая по красоте не уступала Жан не-Антуанетте, а по квалификации как в койке, так и в канцелярии ее превосходила, ибо девушку специально готовили именно для такой роли, стала той самой маркизой де Помпадур, только с другим именем. Более того, кроме секретарских обязанностей она взяла на себя еще значительную часть функций внешней разведки. Так вот, Александра еще в начале тысяча семьсот пятьдесят третьего года доложила королю о новостях из России.

— Дикари и мерзавцы! Почему они не могут жить мирно, никому не мешая? — возмутился его величество, но вспомнил о национальности своей собеседницы и замялся.

— Дорогая, ты не обижаешься, что я так о твоих соотечественниках?

— Луи, милый, да что ты! Какие они мне к дьяволу соотечественники? Это звери, убившие почти всех моих родственников и готовые убить меня, как только представится такая возможность.

— Не волнуйся, дорогая, в моей стране ты в полной безопасности. Но с русскими явно надо что-то делать, ведь Турция наш союзник.

— Разумеется! Только не сейчас, ибо их возня, как это ни странно, пока идет на пользу Франции. Во-первых, завязнув в Турции, Петр не сможет помочь своему приятелю Фридриху, а ведь наш конфликт с ним неизбежен. Во-вторых, турки потихоньку начали поднимать цены на свое зерно. Думаю, что, вникнув в серьезность российской угрозы, они поймут всю глубокую ошибочность подобных действий по отношению к важнейшему союзнику.

— Да, но если эти варвары вдруг победят?

— Они получат свободный выход в Черное море, от чего Франции не холодно и не жарко. Однако когда русские попробуют протянуть лапы к Босфору и Дарданеллам, против них объединится вся Европа, и Петр это прекрасно понимает.

— Так ты считаешь, что делать ничего не надо?

— Почему? Самое время подумать, что мы хотим получить за помощь союзнику, а потом поставить турок в известность об агрессивных планах царя Петра.

Император отложил специально для него отпечатанный экземпляр секретного статистического сборника за пятьдесят пятый год. Ну, кажется, пора переходить к следующему этапу развития, предыдущий более или менее завершен.

Сергей с легкой улыбкой вспомнил, как он, тогда еще совсем молодой, незадолго до взятия в руки самодержавной власти планировал постепенное уничтожение крепостного права. Ему тогда казалось, что на это потребуется лет пять. Ага, как же! Двадцати — и то не хватило. Хорошо хоть достало ума не вести себя как Александр Второй, отменивший крепостничество с налета, одним указом. И получивший от этого столько проблем, что отдельные историки на полном серьезе утверждали лучше было бы вообще оставить все как раньше.

Крестьянские бунты, дальнейшее обнищание народа, множество разорившихся помещиков, сразу ставших ярыми противниками власти, застой промышленности… вот что значит в спешке попытаться угодить и нашим и вашим. В результате недовольными остались все, а наиболее активные из этих недовольных потом Александра и прибили. Нет, кое в чем Новицкий ему был даже благодарен. Его императорское величество Александр Второй показал такому же величеству Петру Второму, как не следует действовать ни в коем случае.

Впрочем, и само крепостное право при Петре было не совсем таким, как при Александре — вещью крестьянина сделать еще не успели. Этот процесс начался при Елизавете и был документально оформлен при Петре Третьем его указом о вольности дворянства. А достиг максимума при Екатерине Второй, сотнями тысяч раздававшей государственных крестьян своим фаворитам и просто кому ни попадя за весьма невеликие заслуги. Новицкий не собирался идти по такому тупиковому пути. Дворяне имеют привилегии? Значит, они должны их отработать, считал молодой император. Ибо халява развращает. Ну, а что среди дворянства многие недовольны необходимостью служить, так это же совсем неплохо. Ибо тот, кто бережно хранит свое недовольство в глубине души, не давая ему прорваться наружу ни словом, ни жестом, ни даже косым взглядом, заслуживает только одобрения. А вот кто таким ограничиться не смог — сам виноват. Они же это делают не все вместе, а по одному, когда подопрет, и сразу попадают в поле зрения спецслужб. Дальнейшее наказание зависит уже от того, насколько явно клиент успел выразить недовольство политикой императора, но без конфискации имущества тут не обходилось почти никогда. Редкие же исключения были связаны с тем, что имущества бывают разные. Некоторые не стоят и той бумаги, на коей их потребуется описать.

В царствование его величества Петра Второго ни один крестьянин из государственных не был передан в собственность помещикам или заводчикам. А вот обратный процесс медленно, но неуклонно набирал обороты.

Крестьяне, купленные для работы на уральских заводах и приисках, через пять лет работы получали свободу — правда, без земли и без денег. Аналогичное правило действовало и для строителей железных дорог, причем туда брали добровольцев, ибо работа хоть и довольно скромно, но оплачивалась. Срок службы солдат уменьшился до пятнадцати лет, причем в войну год шел за два, а для непосредственных участников боевых действий — за три. При отставке со службы солдат получал или земельный участок из императорского фонда, или единовременно пятнадцать рублей, или ежегодную пенсию в рубль — по желанию. На таких условиях пойти в рекруты находилось немало добровольцев, и пришлось даже создавать институт военных комиссаров. Их обязанностью было следить, дабы помещики не препятствовали своим крепостным уходить в солдаты.

И, наконец, Новицкий решил — настало время совершить то, что в другой истории сделала императрица Елизавета Петровна. А именно — учредить Дворянский ссудный банк. Правда, цели у Сергея были несколько не те, которыми руководствовалась в ином варианте своей судьбы Лиза.

В полном соответствии с названием новообразованный банк начнет выдавать дворянам ссуды — под залог земель и крепостных душ. А в стандартном договоре будет мелким шрифтом напечатано, что последует за просрочкой платежей.

Впрочем, Петр Второй в отличие от Елизаветы всегда предпочитал подстраховаться, поэтому одновременно с Дворянским банком создавалась Императорская коллегия содействия всемерному развитию изящной культуры. Ее задачей было убедить дворянство, что без карет на резиновом ходу, керосиновых ламп, зеркал в рост человека, производящихся на Лыткаринском заводе, книг в позолоченных переплетах и прочей роскоши — это не жизнь, а недостойное благородного человека прозябание. Примерно как без айфона последней модели в двадцать первом веке. Чтоб, значит, у среднестатистического дворянина при наличии свободного времени осталось поменьше шансов не взять кредит. А взяв — еще меньше возможностей его вовремя погасить.

Разумеется, Сергей не собирался сразу применять репрессии с конфискацией ко всем несостоятельным должникам. А только к самым глупым и упертым из них, не внемлющим добрым советам. Им ведь сначала намекнут, что для положительного решения о реструктуризации долга достаточно всего лишь освободить какую-то часть своих крестьян. Разумеется, с землей. Для следующей реструктуризации — еще часть, и так далее. В конечном итоге крепостное право тихо, незаметно и без потрясений отомрет само собой — император рассчитывал, что на это потребуется еще лет десять-пятнадцать, не более. И вот тогда можно будет с шумом и помпой публиковать манифест о даровании свободы русскому крестьянству.

Того, что дворянство быстро разберется в сути происходящего и перестанет брать займы, Новицкий не очень опасался. Да, кто-то, наверное, со временем действительно поймет, что к чему. Но чтобы перестали брать? Да быть такого не может. Вон, в двадцать первом веке и то вовсю берут, причем не только в банках, но и вообще в совершенно грабительских конторах, полное название которых Сергей уже забыл, но помнил, что в нем была частица «микро». Хотя люди в любой момент могут зайти в интернет и детально ознакомиться с тем, каким именно способом банки снимут с них последние штаны. А уж сейчас и тем более будут хватать, только успевай печатать бланки договоров.