Вот тут бы Сереже и замолчать, но он, ободренный ласковым тоном герцога, заспорил.

– Значит, так, – прихлопнул ладонью по столу герцог, – задам-ка я тебе пару вопросов по математике. Ответишь правильно – можешь хоть спирт жрать стаканами, никто слова не скажет. Петер, подтверждаешь? Не сможешь – я лично в ваш кувшин еще пару стаканов воды долью. Итак, сначала вопрос легкий, для разминки. У прямоугольного треугольника катеты три и четыре сантиметра. Какова гипотенуза?

– Пять! – немедля ответил Завидов, даже чуть обидевшись, что его спрашивают про такие простые вещи. – По теореме Пифагора.

– Правильно. А теперь настоящий вопрос. То, что сумма двух квадратов тоже может быть квадратом, ты нам только что показал. А кубов? А четвертых степеней? Короче, решишь эту задачу в общем виде – и можешь пить все, что твоя душа пожелает, причем всю жизнь и бесплатно, за счет казны. Но пока не решил, лучше обходись разбавленным сухим вином или пивом.

Герцог вернулся на свое место.

– А ну как действительно решит? – с некоторым беспокойством спросил его Петр. – Тогда что?

– Тогда его будет ждать всемирная слава. И премия, которую я, пожалуй, сподоблюсь учредить специально для этого случая. Этой премии ему все равно не пропить: она будет немаленькой. Так что не волнуйся, не введет он твою казну в разорение. Впрочем, если у него действительно получится, то наверняка к тому времени ему будет не до водки. Ведь я предложил молодому человеку доказать великую теорему Ферма.

– Так что, эта задача вообще не имеет решения? – догадался царь.

– Еще как имеет, только на его поиски придется потратить лет двести пятьдесят, если не триста.

Праздник затянулся до глубокой ночи, закончившись под утро грандиозным фейерверком, который устроили австралийцы. Грохот и сверкание стояли неимоверные, перебудив всю округу, за исключением части гостей, к тому времени выкушавших крепких напитков сверх всякой меры. Но наконец пальба кончилась, гости частью разъехались, а частью легли спать во дворце Меншикова. Царь с молодой женой удалились в домик Петра. Однако часовые могли увидеть, как потом от дворца царского фаворита к дому герцога прошли двое – сам Алекс, но в сопровождении Александра Даниловича. И до рассвета в окнах второго этажа австралийской миссии горел свет, причем не такой, какой дают свечи, а яркий, будто там светили маленькие солнышки.

Вот и отгремела царская свадьба. Народ, кто проснувшись, а кто проспавшись, потихоньку куда-то засобирался.

Царь с молодой женой вскоре должны были выехать в действующую армию. Мне предстояло по мере сил помочь им в сборах, а потом потихоньку сворачивать манатки и плыть в сторону Орла на «Козлевиче», где пересесть на поезд и катить в Таганрог. Но время еще было: даже в самом холодном году лед на Азове появлялся не раньше середины декабря.

Утром после свадьбы, разбудив меня часов в одиннадцать, явился радист и сообщил, что нашим английским посольством получено письмо от Филиппа Пятого. Так что мне пришлось спешно выпить кофе и углубиться в чтение.

Сразу повеяло чем-то полузабытым – я даже поначалу не сообразил, чем именно. Но потом вник.

В будущем я довольно много читал, причем в основном фантастику. Не то что я так уж любил именно этот жанр, но ведь, кроме него, и читать-то было нечего! В советские времена альтернативой являлись производственные романы и мемуары всяких первых и вторых секретарей, которые они и сами-то вряд ли смогли бы прочесть. А потом пошла какая-то заумь – то ли постмодернизм, то ли еще хрен знает что, почему-то объявленная литературой. И море детективов типа «Слепой против Глухого», «Кривой против мафии» и «Мафия против по башке пыльным мешком Стукнутого». И чуть отличающаяся серия «Я – вор», «Я – бандит», «Я – гей». На таком фоне даже самые убогие фантастические произведения смотрелись вроде как и ничего. Но конечно, иногда случались исключения, особенно последние лет пять, когда массово поперли просто выдающиеся по бездарности шедевры, а дополнительный колорит им придавала глубочайшая неграмотность редакторов.

Кроме того, получило широкое распространение соавторство. То есть маститый писатель берет в соавторы молодого, почти неизвестного, и они вдвоем пишут книгу. Если старший не совсем потерял совесть, то именно вдвоем, типа одна глава он, потом десять – двадцать молодой, потом опять глава от мастера, который, кажется, даже не читал накорябанного его молодым коллегой, и конец текущей книги. Ждите продолжения!

Так вот, письмо от Филиппа Пятого было выдержано именно в таком стиле. Вступление явно писал сам король. Где с волнением спрашивал, действительно ли я смогу помочь выжить их следующему ребенку. А дальше на полутора страницах нудно и бестолково объяснялось, что мои несуразные требования выходят за рамки всего подряд и для достижения хоть какого-то консенсуса должны быть решительно урезаны. Потом вновь шла искренняя вставка Филиппа.

Ответ не вызвал больших трудностей. В нем я объяснил, что проблема выживания будущего королевского ребенка имеет две составляющих – объективную и субъективную. С первой все в порядке, австралийская медицина многократно превосходит европейскую, а педиатрия в империи развита особенно сильно, ибо дети есть наше будущее. Но, увы, наша скорбная жизнь устроена так, что даже самым что ни на есть прогрессивным объективным закономерностям для их претворения в жизнь нужны еще и субъективные условия. В данном случае – отсутствие в королевском окружении идиотов наподобие того, что накорябал основной массив только что прочитанного мной письма.

«Они что, совсем не соображают, кому адресуют свои мозговые испражнения?» – недоуменно вопросил я. И добавил, что только глубокое сочувствие королю и его молодой жене не позволило мне сразу послать отправителей такого документа по соответствующему адресу. Оно же диктует задать несколько отвлеченный вопрос.

Ведь в текущей войне Испания пока вовсе не добилась никаких успехов – только поражения, когда она пару раз собралась проявить хоть какую-то активность. Неужели в таком положении дел никто не виноват? А если виновные есть, то не те ли это люди, что так подставили Филиппа, приписав к его пламенеющим высокими чувствами строкам свои непотребные каракули? И чем, в конце концов, занимается святейшая инквизиция в это тревожное время? Ведь требуется совсем немного, чтобы авторы документа сами рассказали о своих гнусных деяниях. Мелкие же тонкости, типа сожгут их после этого или повесят, Австралию не интересуют.

Отдав письмо для передачи по радио, я на более или менее свежую голову припомнил только что произошедший длинный разговор с Меншиковым. Данилыч, надо сказать, обозначил свою позицию очень четко – несмотря на только что закончившуюся свадьбу, от него в России по-прежнему зависит очень много. И он, понимая, какое благо несут его стране ссуды и технологии из-за океана, готов всячески поддерживать наши начинания. Однако надеется, что мы, как порядочные люди, в ответ коим-то образом проявим свою благодарность. В частности, ему тоже хочется корабль с паровой турбиной, а когда рельсы дотянутся до Москвы, не помешает и личный поезд вроде того, на котором я приехал в Орел. Далее собеседник вопросил, как в Австралии обстоят дела с орденами, то есть награждают ли ими иностранных подданных. И поинтересовался условиями хранения денег в наших банках. Наконец подвел нечто вроде итога – мол, в случае нашей дружбы может возникнуть большая обоюдная польза. Он, Александр Данилович, решил пойти нам навстречу авансом, для чего и поднял вопрос об учебе царевича. Ведь как ни крути, а это наследник русского престола!

Я, самую малость поразмыслив, ответил в том смысле, что вообще-то примерно так и думал, но конкретно последняя инициатива с царевичем вызывает определенные сомнения. Да, он наследник. Но нам-то какое дело? Если Петр умрет раньше своей супруги, то при первом же намеке на разногласия с новым правителем России она просто вернется в Австралию, вот и все. Ей не грозит ничего особенного. Компании – тоже, потому как у преемника Петра никаких рычагов воздействия на нее поначалу не будет. То есть у нас даже в самом неблагоприятном случае хватит времени свернуть производство так, чтобы не остаться в убытке. А вот вам, уважаемый Александр Данилович, в случае воцарения Алексея придется очень туго. Но мы готовы войти в рассуждение ваших трудностей и как-то повлиять на царевича в процессе учебы. Однако отнюдь не бесплатно, ибо филантропия в Австралии никогда не имела хоть сколько-нибудь заметного распространения.