– Что за вопрос?

Беседа, по поводу которой я сейчас обратился к Шелепину, состоялась пару дней назад, когда я принес директору план работ, связанных с моим грядущим полетом, и предупредил, что тянуть с прохождением этих бумаг по инстанциям недопустимо.

– Сделаем, – согласился директор, с неодобрением глядя на тощую стопку слегка помятых рукописных листков, – но в связи с этим у меня от имени коллектива института к вам будет просьба.

– Если про соцсоревнование, какой-нибудь очередной субботник или, упаси господь, встречный план, то лучше даже не начинайте, – предупредил я. – Нет у меня сейчас времени заниматься ничем, кроме подготовки к экспедиции.

– Нет, что вы, я понимаю. Но ведь с товарищами Шелепиным и Брежневым вы встречаться так и так будете?

– Да, наверняка.

– Вот и намекните им о том, что наш институт совершенно незаслуженно обходят. Лавочкинцам вон за лунные экспедиции орден Ленина дали, ленинградскому ВНИИ-100 «Знамя» и даже воронежскому заводу «Знака Почета» не пожалели, а нам вообще ничего! Коллективу обидно.

– А разве ему, этому самому коллективу, не начхать? – удивился я.

– Ну что вы, это большая, но вполне заслуженная честь, и сотрудники воспримут награждение с энтузиазмом.

– Ладно, уточню у них, и, если действительно воспримут, выбью у Шелепина. Кстати, что именно мне из него вытрясать?

– Виктор Васильевич, это совершенно не моя компетенция, но мне кажется, что орден Ленина будет достойной наградой.

– Согласен, – кивнул я, – поговорю с людьми, а потом изложу свои соображения Шелепину.

И таки поговорил, причем в основном с дядей Мишей. А что? Он тоже сотрудник, и если я более или менее знаю, что происходит в верхних эшелонах моего института, то он ничуть не хуже знает, что творится в нижних.

– А что, дело тебе Ковригин сказал, – подтвердил правоту директора тесть. – Вон, «Пульсар» недавно тоже орденом Ленина наградили, так там еще людям по этому поводу и неплохая премия обломилась. Я туда все лето чуть не каждую неделю ездил, знаю. Так что ты и про премию-то не забудь. Это директору, может, одного ордена хватит, а трудящемуся человеку и денежка лишней не будет. В общем, и премия, и орден – это по отдельности, может, и неплохо, но вместе так будет просто замечательно. Люди сразу увидят, как их ценят.

Все это я минуты за три высказал Шелепину.

– Да, – согласился он, – это мой недосмотр. «Мечта» вполне достойна самой высокой награды. Правда, планировалось вручение ее после благополучного завершения твоего полета.

– Странный у вас подход. Энтузиазм-то нужен сейчас, после завершения кому он на фиг сдался, я так вообще отдыхать буду. Зато сейчас орден очень вовремя повысит трудовую мотивацию, особенно если подкрепить его премией. Не обычной квартальной, а какой-нибудь тематической и побольше.

– В принципе можно, но тебе что, денег не хватает?

– Да я-то здесь при чем? Мне и орден не предмет первой необходимости. Сотрудников надо простимулировать.

– Они у тебя и так получают почти вдвое больше, чем люди на аналогичных должностях в академических институтах.

– Так, наверное, наши и работают неплохо? До сих пор ни у кого не было повода жаловаться, и я не хочу, чтобы он появился лично у меня. К тому же сравнивать можно не только с системой Академии наук. По сравнению с Институтом марксизма-ленинизма, например, «Мечта» по средней зарплате немного проигрывает. А уж насколько больше пользы она приносит, это просто нельзя сравнивать.

– Ладно, не заводись, – примирительно сказал Шелепин. – Говорю же – будет вам и орден, и премия.

– К ноябрьским праздникам.

– Черт с тобой, пусть к праздникам. Октябрьскими они называются, когда ты наконец запомнишь?

После ноябрьских праздников (раз они в ноябре, значит, ноябрьские, что бы там ни заявлял Шелепин) я несколько раз съездил в Химки, в КБ Лавочкина. Во-первых, подлечить тамошнего главного, Бабакина, а то не дай бог помрет в самый неподходящий момент, как один раз уже помер. А во-вторых, шла совместная работа по проектированию и изготовлению «русского лунного ровера».

«Аполлон-15», который в прошлом Антонова полетел в июле семьдесят первого, а теперь явно мог и пораньше, будет иметь на борту, кроме астронавтов, еще и специальный лунный автомобиль. Нам такой размах был не по карману, поэтому вовсю развернулся процесс экономии веса. Он прошел в два этапа.

Сначала было предложено сделать половинку от американского транспорта, то есть лунный мотоцикл. А потом меня осенило.

– Два колеса весят меньше, чем четыре, и мотоциклетная рама заметно легче автомобильной, – распинался я перед Бабакиным. – Но что нам мешает сделать следующий шаг в этом же направлении? Одно колесо будет весить вдвое меньше, чем два, и рама ему вообще не нужна.

– Как же можно ездить на одном колесе?

– Очень просто, – хмыкнул я и показал фото Леонида Ильича именно на этом транспортном средстве. – Надо, конечно, уметь, но некоторые умеют. Товарищ Брежнев, например. И я тоже.

– Вы думаете? – усомнился Георгий Николаевич. – Луна – это все-таки не Завидово. Если наш дорогой Ильич сверзится с вашего аппарата, то максимум, что ему может грозить – это синяки и ссадины. И тут же к месту события сбежится усиленная бригада медиков. Вы же на Луне при падении можете повредить скафандр, а это сулит серьезные последствия. Слушайте, а не добавить ли сюда еще одно колесо, точно такое же? Но не друг за другом, как у мотоцикла, а параллельно. Вес при этом все равно получится меньше, чем у двухколесника по классической схеме, зато устойчивость будет почти как у четырехколесного шасси. К тому же безмоторную тележку с инструментами можно будет не только толкать, но и тянуть. И вот сюда добавить какую-нибудь штангу, чтобы за нее держаться руками.

И значит, мы общими усилиями за полчаса набросали эскиз сегвея и договорились, что электронику и чертежи мотор-колес я привезу через пять дней, а через три недели меня пригласят на ходовые испытания опытного образца.

– Ох, блин, опять расходы, – горестно вздохнул Антонов.

– Набор комплектующих для тебя дорого? – удивился я.

– Да не о нем речь. Я же вообще не умею ездить на сегвее! Только на гироскутере покатался как-то раз минут пять, и все. Сегвеи, они же дорогие.

– Не надо покупать, возьми напрокат, получим начальные навыки управления. А здесь уже потом подшлифуем мастерство, и все.

Как уже говорилось, я не собирался сворачивать работу в школе-интернате и при очередном визите ребята смогли меня удивить, обрадовать и огорчить одновременно. Ну, с огорчением-то все было просто – сами попробуйте обрадоваться от мысли «ну почему же я такой дурак». В общем, они предложили довольно плодотворную идею и уже приступили к ее проработке.

– Дядя Витя, – объяснили мне (как уже упоминалось, не такому уж яркому светильнику разума), – а вдруг вам захочется на Луне заглянуть за горизонт? Он же там близко. Подпрыгивать самому – это некрасиво. Поэтому пусть подпрыгивает телекамера, мы тут прикинули, метров на пятьдесят точно получится на стандартных пороховых двигателях для моделей ракет. Вес камеры мы приняли за пятьсот граммов.

– А как она спустится? – на всякий случай спросил я, хотя все было уже ясно.

– Под действием лунного притяжения. Падение на Луне с пятидесяти метров – это то же самое, что на Земле с девяти. Сделать корпус, который это выдержит, нетрудно. И мягкий подвес камеры внутри тоже.

Предложение юных изобретателей оказалось очень кстати. Если посадка пройдет как положено, и я прилунюсь метрах в трехстах от лунного дома, то ладно. А если в трех километрах? Теоретически у меня будет возможность пробежать, точнее пропрыгать, километра четыре, а то и все пять до того, как я упаду и склею ласты. Верно, однако до сих пор оставался не до конца ясным вопрос «куды бечь», ведь до горизонта на Луне километра два – два с половиной. Возможно, радиомаяк на станции покажет мне направление, но он тоже будет действовать в пределах прямой видимости, атмосферы-то на Луне нет. Значит, еще один резервный способ ориентирования на местности лишним точно не будет, за пределы лимита веса мы еще не вышли, а один раз увидеть, говорят, лучше, чем сто раз услышать. Да и в любом случае панорама окрестностей кратера с высоты пятьдесят метров пригодится, до сих пор ее еще не делали. А в полкило можно впихнуть не одну и не две камеры вместе с питанием, и еще останется место для приемника-пеленгатора.