– Что, действительно допустил?

– Сейчас – нет, но в следующий раз обязательно допущу, авось и отвыкнешь подмахивать бумаги не читая.

– Вот тогда и прочту, а сейчас-то чего глаза портить? В общем, поздравляю, желаю новому городу всяческих успехов и так далее, копию сам в мой секретариат отошлешь. А кто там мэром будет?

– Не мэром, а генерал-губернатором – только демократии мне там и не хватало! Поищу кого-нибудь среди авиационных генералов – тот же Храбрецов, например, вроде должен справиться.

– Все-таки интересно, – задумчиво сказал император, – когда мы хоть в чем-то перегоним тот мир?

– На днях. По их времени, разумеется… И чего тут будет такого особенного? Да, синхрофазотрона и коллайдера у нас пока нет, так они и не для всяких исследований нужны, и уж тем более не для всякого изобретения. А больше никакой особой разницы-то и нет, точнее есть, но она в нашу пользу. Грубо говоря, ученым и изобретателям тут дают больше денег.

– Но зато их самих существенно меньше.

– Во-первых, со следующего года пойдет выпуск тех, кто начал учиться уже при тебе, и количество заметно возрастет. А во-вторых, у нас пока инженер – это действительно инженер, и задачи на уровне изобретений им приходится решать чуть ли не через одного. А в том мире попробуй заставь среднего выпускника чего-нибудь изобрести! Я бы не взялся. И потом, там большинство приличных специалистов обслуживают сферу потребления, а у нас – наоборот. Так что мы их догоним, но, как в анекдоте, обгонять пока не будем, чтобы перед ними голым задом не сверкать.

После ужина с двумя величествами я отправился к третьему, то есть к своей жене. Ну и дочке, понятно, которая пока всего лишь высочество – впрочем, как и я. Встречен я был восторженным воплем:

– Папа, мама разрешила мне мотоцикл!

– Да? – с сомнением поглядел на свою супругу я. – Действительно, похоже, что разрешила, уболтала ты ее, значит?

– Очень у нас дочь растет настойчивая, – вздохнула Мари. – Так что сделай ей, так уж и быть, как договорились.

Договаривались мы о том, что первый мотоцикл для Насти будет электрическим, со скоростью не более пятнадцати километров, чтобы его можно было догнать бегом. Ездить она на нем будет по внутреннему дворику Зимнего, ну а через пару недель возьмет с собой в Ливадию.

– Ладно, – сказал я, – послезавтра будет, и начинай учиться.

– А в Стрельну когда поедем?

– Что? – офигел я.

– Дядя Альфонс говорил, что там проводятся са… со… соревания! Кто быстрее приедет. В первый раз самым быстрым был ты, во второй – дядя Альфонс. А в третий буду я! А еще дядя Федя говорил, что это спорт для королей. Значит, проеду я быстрее всех и стану королевой! Как тетя Маша. И послезавтра – это когда? Если опять приедешь поздно, как сейчас, то день-то уже кончится, а так нечестно. Привози мотоцикл утром! А еще лучше – завтра вечером. Или в обед, тогда тебя тетя Нина покормит. Хотя у нее завтраки вкуснее получаются…

Двадцать седьмого апреля две тысячи девятого года количество людей в этом мире скачком увеличилось на четыре единицы, а в том, где был конец июля тысяча девятьсот десятого – на столько же уменьшилось. Мы с Гошей плюс две наших охранницы вышли из коттеджа, я запер дверь, потом ворота, и вся компания двинулась к автобусной остановке, до которой было четыре километра.

Девочки были, естественно, от Татьяны, специально подобранные для сопровождения нас с величеством в другом мире. Не то чтобы красавицы, но и не уродины, а главное – спокойные и нелюбопытные от природы. Инструктаж о том, с чем им предстоит столкнуться, я с девушками проводил лично, так что теперь они спокойно шли на пару шагов сзади и чуть сбоку от нас. Мы с императором тащили по рюкзаку, дамы – только сумочки. Понятно, что это было не из-за избытка воспитания, а по необходимости – руки у охранников должны быть свободны. Пару раз навстречу нам попадались машины, но никакого особого интереса они у наших девочек не вызвали, как, впрочем, и автобус, который довез нас до вокзала в Сергиевом Посаде. Там мы просто проторчали на перроне полчаса, оставшиеся до прибытия ярославской электрички, и в полдевятого вечера были в Ярославле.

Гоша с интересом озирался. В его мире железнодорожный мост через Волгу был только что построен, и теперь станция Всполье должна была превратиться в новый главный вокзал, потому как старый с вводом в эксплуатацию моста оказался не на основных путях.

– А ничего так, довольно красивенько, надо будет нашему генеральному архитектору показать, – заметил его величество, доставая фотоаппарат и щелкая здание вокзала с разных ракурсов.

– В ресторан тут пойдем или подождем и поужинаем в поезде? Не факт, что там вагон-ресторан еще будет работать, – напомнил я.

– Разумеется, тут, до поезда еще почти три часа, – согласился Гоша, и мы двинулись в вокзальный ресторан.

В любом из наших миров я почти не посещал подобных заведений, так что сравнивать особенно было и не с чем, но все-таки меня удивило, с какой скоростью около нас появился официант и с каким энтузиазмом он начал нас обслуживать, причем обращаясь в основном к Гоше. Чутье, наверное, – я бы ему наверняка дал на чай меньше императора.

– И кормят неплохо, и прислуга вежливая, – констатировал Гоша, когда через полтора часа мы покинули место кормления и расположились на лавочке у перрона.

– Зато пиво то ли разбавленное, то ли паршивое от природы, – не согласился я, – да и котлета лично мне попалась какая-то недожаренная.

– Потому что это был бифштекс с кровью, темнота, – просветил меня Гоша. – Хотя, действительно, откуда тебе разбираться в таких тонкостях? В твоей гатчинской столовой самообслуживания меню, как бы это помягче сказать, без излишеств.

– И у тебя в Зимнем тоже, – уточнил я.

Вообще-то моя племянница была человеком рассудительным и не нервным, но только за исключением одного пункта: она панически боялась растолстеть. Поэтому величествам готовили простую и не очень калорийную пищу, да еще и подавали в весьма умеренных количествах.

Так, за неспешной беседой, прошло около часа, и прибыл наш поезд. Мы показали проводнику билеты, паспорта и прошли в свое купе. Можно было, конечно, ехать и в СВ, но я взял билеты именно в купейный – чтобы и охрана и охраняемые находились вместе. Ну а насчет некоторой тесноты – не баре, переживем, тем более что наши дамы не будут ни болтать, ни скандалить.

– И чего, спрашивается, кто-то меня теснотой пугал? – хмыкнул император, засовывая свой рюкзак под сиденье и устраиваясь у окна. – Вполне приличное купе.

Поезд тронулся. Некоторое время Гоша смотрел в окно, но Ярославль мы проехали быстро, и глядеть стало не на что – темнота, она и здесь темнота. Так что мы с ним полезли на верхние полки спать, а наши дамы остались внизу. График, когда кто из них отдыхает, они составили сами, а мы пожелали им спокойной ночи, выключили верхний свет и отправились в объятия Морфея.

Весь следующий день мы почти не выходили из купе, распределяя свое внимание между ноутбуками и окном. Питались же пока продуктами, которые захватили из того мира. Но потом пришлось, по крайней мере, раз в день ходить в ресторан, причем всем вместе. Да, был риск, что такой образ действий будет кем-нибудь подмечен, и по возвращении в купе мы недосчитаемся чего-нибудь нужного, но на это пришлось начхать во имя безопасности. Правда, на нее так никто и не посягнул, а вот пустое купе ввело-таки в искушение одного неудачника – правда, ближе к концу пути, где-то сразу после Белогорска. Обычно на еду у нас уходило минут сорок, но аппетит после четырехдневного сидения на месте здорово упал, и уже через двадцать минут мы покинули ресторан и направились в свое купе.

– Дверь открывали, – сообщила старшая из охранниц еще метра за три, оглядела пустой коридор и встала у двери. Младшая резким движением рванула ее – не заперта! – и шмыгнула внутрь, старшая последовала за ней через секунду. И тут же, выглянув, сделала приглашающий жест: мол, все в порядке, уже можно.