– Мы не будем, – тихо сказала Наташа и добавила: – Мы вам очень благодарны, Вадим Алексеевич. Будьте счастливы со своей любимой. Может, все-таки возьмете немного денег? Я недавно продала дом в Калязине, и у нас есть восемьсот пять тысяч. Возьмите хоть их!

– Нет, они вам самим понадобятся для уплаты налога, наше государство своего не упустит.

– Хорошо, только обещайте – если у вас что-то пойдет не так и понадобится помощь, сообщите нам! Может, мы и сможем чем-нибудь помочь.

– Договорились, – кивнул я. – Ну, раз все уже решено, то позвольте откланяться. До отъезда у меня осталось не так много времени, и нужно еще немало успеть.

И вот наконец настал последний день в двадцать первом веке. Хотя, впрочем, какой там день, вечер. Так как предыдущий перенос на Запятую был из гаража, то я и вернулся туда же с двумя пустыми канистрами в руках. Быстро пристегнул их ремнями по обеим сторонам багажника старенькой «хонды», подаренной мне дедом, и поехал на заправку.

Обслуживающий ее не то таджик, не то узбек воззрился на меня с удивлением – ведь для него я уже третий раз за день приезжаю сюда с двумя пустыми канистрами и наполняю их. На всякий случай он даже шепотом сообщил мне:

– Не положено!

– Ничего, это последний рейс, – тоже шепотом ответил я ему и пошел платить за шестьдесят литров девяносто второго.

Под тяжестью бензина «хонда» порядочно просела, но до гаража было около километра по ровной дороге, так что я не особо волновался. Даже если она развалится по пути от старости, канистры я как-нибудь дотащу. Но это не потребовалось, скутеретта доехала. Жаль, что ее придется здесь бросить, но зачем она в палеолите? Это же не кроссач, а наши корабли – это отнюдь не «Титаники» и не «Куин Элизабет». Они гораздо меньше, и вообще не очень понятно, куда там распихивать все накопившееся барахло.

Я потрогал кольцо – чуть теплое. То есть надо ждать еще как минимум час, а лучше полтора, пока оно нагреется до нужной температуры, пусть даже она и виртуальная, никакими приборами не фиксируемая. Может, съездить домой, попрощаться с квартирой, к которой я уже немного привык? Нет, как-то совершенно не тянет. Это уже не мое жилье. Его, наверное, отсудит банк в погашение кредита, когда меня официально признают без вести пропавшим. Да и вообще, зачем что-то высиживать? Ведь мы с Катей решили, что сегодня будет последний заход, не просто так. Вес допустимого груза при переносе последнее время падал очень резко. Сто кило, восемьдесят пять, семьдесят…

Ладно, решил я. Две канистры, кажется, перетащить удастся. Ну так и чего ждать?

Я сосредоточился и дал команду на перенос. Он прошел как обычно, разве что сопровождался каким-то коротким звоном в ушах, которого раньше никогда не было.

– С тобой все в порядке? – кинулась ко мне встревоженная Катя.

– Да, – ответил я и, поставив канистры на землю, протянул к ней руки, но она слегка отстранилась.

– Сначала потрогай, пожалуйста, кольцо, – попросила любимая.

Я потрогал. Да, как говорится, кончен бал, погасли свечи. На ощупь оно ничем не отличалось от пальца, на который было надето. Я попробовал его снять, но это не получилось.

– Ура, – расцвела Катя, – значит, оно тебя отказалось переносить, как когда-то Максима, но будет продолжать хранить, как его. Ну, чего же ты стоишь? Меня уже можно обнимать, причем желательно покрепче и побыстрее.

– Почему?

– Потому что у меня совершенно явное предчувствие – с Запятой нам нужно уплывать со всей возможной скоростью. Прямо сейчас, хотя уже пятый час вечера. Даже если не успеем на Родос засветло, ничего страшного. Погода нормальная, а ночью ты уже плавал.

Я не возражал, ибо чувствовал то же самое.

На Родос мы добрались уже в темноте, хоть и проделали весь путь, помогая парусам мотором. Но, как верно заметила Катя, ночью я плавал, да и сейчас вообще было полнолуние, так что «Катран» нормально причалил в бухте, и мы пошли к поселку – звать народ, чтобы нам помогли разгрузить и вытащить на берег катамаран.

Когда все было сделано и неандертальцы, оттащив «Катран» метров на десять от кромки воды, хотели там его и оставить, я вдруг почувствовал, что этого делать не следует. Нужно поднять корабль на откос, где верфь с двумя почти готовыми большими катамаранами.

– Ну молодец, – восхищенно покачала головой Катя. – Я и рта раскрыть не успела, а ты уже все понял и даже начал командовать. Этак, глядишь, у нашего союза племен скоро будут не только две великие матери, но и великий отец.

– Не знаешь, что ожидается?

– Нет, настолько далеко мой дар предвидения не заходит. Но что-то точно будет, причем очень скоро. Хорошо хоть «Дельфина» не успели спустить на воду, а то его так быстро оттащить не получилось бы.

– «Мамонт»! – вспомнил я.

Катя тут же что-то закричала подошедшей Апе на смеси русского и неандертальского, и через несколько секунд три чуть сгорбленные фигуры – великая мать племени и ее сыновья – побежали вниз. Я кинулся за ними.

Мы успели. Когда «Мамонт» был втащен наверх и положен рядом с «Катраном», земля под ногами дрогнула. Потом еще несколько раз.

– Что тут у вас происходит? – удивилась вылезшая на шум Ксения.

– У нас тут небольшое землетрясение, – проинформировала подругу Катя. – А вот Запятой, кажется, уже просто нет.

Тут до нас донесся низкий гром, как будто где-то за горизонтом начали стрелять из пушек. Я посмотрел на юго-запад, где располагалась Запятая. Небо в той стороне вспыхивало оранжевыми сполохами, как при далекой грозе.

– Запятая была очень похожа на вершину потухшего вулкана, – буднично объяснила Катя. – А бухта – на его кратер. Вот, значит, этот вулкан и пробудился.

– Сейчас небось начнется цунами! – испугалась докторша.

– Наверняка. Но мы от него защищены высоким и обрывистым западным берегом Родоса. Правда, отраженные волны могут все смыть с берега пролива, вот мы и попросили убрать подальше «Катран» и «Мамонт».

– Так что же, с двадцать первым веком – все, амба? – только сейчас дошло до Ксении.

– Да, – подтвердила любимая. – Но нам, по-моему, и тут неплохо. Обойдемся.

Наши планы предполагали текущим летом провести полные испытания новых катамаранов, которым уже были присвоены имена «Косатка» и «Кашалот», исправление обнаруженных косяков и тренировку команд. Следующей весной мы собирались отплыть с Родоса и за лето достичь Канарских островов, где перезимовать. Ну а после зимовки отправляться по пути Колумба. Планы, строго говоря, были довольно напряженными, поэтому мы не стали устраивать никаких празднеств по случаю завершения сношений с двадцать первым веком. Во-первых, нечему тут особо радоваться. Это просто один из этапов нашей жизни, и все. А во-вторых, дел по горло! Кроме давно запланированных появились и новые, ибо волны от цунами, хоть и отраженные, снесли к чертям причал в бухте и нижнюю часть деревянных путей, по которым «Косатку» с «Кашалотом» предполагалось спускать на воду. Кроме того, катаклизм разогнал из прибрежной зоны материка всю живность, и охотникам теперь приходилось уходить довольно далеко, а нам с Павлом понадобилось освоить применение «Мамонта» еще и в качестве рыболовного траулера.

На месте Запятой еще дней десять что-то дымило и извергалось, но не так сильно, как в первую ночь. А потом утихло, и я сплавал туда, дабы своими глазами увидеть, что все-таки стало с нашим островом.

Оказалось, что он исчез. Полностью. Теперь даже место, где он когда-то находился, точно определить не получалось. Блин, жалко-то как, там ведь стоял такой уютный домик…

Хорошо хоть, что обе палатки вовремя забрали, подумал я, разворачивая «Катран» назад к Родосу.

Испытания новых катамаранов мы решили проводить последовательно, сначала спустив на воду «Косатку». И не потому, что «Кашалот» был еще не готов, катамараны строились совершенно синхронно, а банально из-за нехватки моряков. Практически все имеющие хоть какое-то представление о морских плаваниях были задействованы на «Косатке». Ее команда выглядела так: я в качестве капитана; Павел, инженер-испытатель; Угум и Упым, два боцмана-наставника. Опых, Унуп и Поып – юнги. Это были те из охотников, которые во время плаваний через пролив обучились гребле первыми и вообще не очень боялись воды. Предполагалось, что за время испытаний они поднимут свою квалификацию до такого уровня, что их, пусть и с небольшой натяжкой, можно будет назвать матросами.