Сама же ситуация короля нисколько не удивила. Одним из крючков, на которых маркиза де Помпадур удерживала расположение Людовика, была введенная ей система, когда чуть ли не вся Европа знала, что бессменная королевская фаворитка очень любит деньги. Поэтому несли ей регулярно, а потом они с королем делили поступления, обычно в соотношении пять к одному, и решали, стоит ли удовлетворять очередного дарителя. И если да, то каким образом.
— Примерно то, что и без его пожертвований так или иначе пришлось бы сделать. Он хочет, чтобы ты отозвал Ришелье из Америки, а на его место отправил Субиза.
— М-да… этого осла я, действительно, с удовольствием туда задвину и буду жалеть только о том, что он уплывет в Новый Свет, а не в Австралию. Или в ту, которую недавно открыл этот русский пират… как ее там, Антарктиду.
Король вовсе не был хоть сколько-нибудь постоянным в своих привязанностях, мадам де Помпадур являлась единственным исключением. Поэтому добрые чувства к Субизу, как-то сохранившиеся у Людовика еще со Второй Силезской войны, после феерического поражения французской армии в Богемии исчезли начисто. Мало того, у этой бездарности неожиданно нашлись защитники при дворе, из-за чего Людовику пришлось произвести его маршалы! Король очень не любил, когда его к чему-либо принуждали. Нет, ненавидеть свежеиспеченного маршала он не стал, ибо был неспособен на столь глубокие чувства, но при случае не отказался бы сделать пакость. А сейчас, кажется, представлялась неплохая возможность, вот только…
— Дорогая, но он же сдаст англичанам всю Канаду!
— Если сможет туда добраться, то конечно. Но зачем письмо Ришелье и самого Субиза отправлять в Новый Свет одним кораблем? Лучше пусть плывут на двух разных. Первый доставит маршалу Ришелье твой приказ отбыть в Европу, назначив вместо себя толкового офицера, за которого он сможет поручиться. А второй с Субизом на борту может постигнуть какая-нибудь неприятность. В океане случаются разные неожиданности типа магнитных бурь, когда компас перестает показывать правильное направление, всяких там течений, ветров и ураганов. Разве редко бывало, что какой-нибудь корабль снесло ветром и он заблудился? Вот пусть и этот заблудится. И приплывет куда-нибудь в Бразилию, а лучше так и вообще в Чили. Да еще не сможет нормально пристать к берегу, а сядет на эти… как их там… кажется, на рифы. И пусть себе прославленный маршал проявляет чудеса сообразительности и героизма, выбираясь из такой задницы! Найти подходящего капитана и должным образом его простимулировать будет несложно, с этим я прекрасно справлюсь сама, не утруждая ваше величество.
Король кивнул — действительно, утруждаться он весьма не любил. Но ради приличия все-таки спросил:
— А тебя не разорят такие траты?
— Ах, Луи, — томно вздохнула маркиза, — ты же понимаешь, что я не знаю лучшего применения деньгам, чем доставить тебе хоть сколько-нибудь приятных минут. Поэтому не волнуйся о подобных мелочах. Так, значит, мне написать Пелэму, что я готова тебя уговорить и сделаю это сразу после поступления средств?
— Да, конечно. И, кстати, как тебе удалось убедить его так раскошелиться?
Вообще-то убедила не я, подумала Сашка, а Ришелье своими успехами в Канаде. Но вслух она, разумеется, сказала иное:
— Дорогой, чтобы тебя обрадовать, я готова на все. И сразу заявила этому скряге, что торг здесь неуместен.
— Даже не знаю, что бы я без тебя делал. И, кстати, последний вопрос на сегодня. Как зовут эту рыженькую, что совсем недавно украшала своим присутствием мою спальню?
— Шарлотта д'Энтрэ, ваше величество. Я так понимаю, она тебе понравилась?
Людовик кивнул.
На этом визит маркизы к королю завершился. Начавшись позже совещаний в Москве и Лондоне, встреча закончилась существенно раньше.
К моменту, когда мадам де Помпадур покинула королевскую спальню, на совещании в Лондоне только начали проявляться первые недопонимания между собравшимися. Военные действия в Саксонии, Богемии и Польше никаких разногласий не вызвали, но вот по поводу России и ее действий мнения присутствующих разделились.
Первый лорд Адмиралтейства считал, что военный флот этой страны не представляет интереса, несмотря на то, что он как-то сумел добраться до Средиземноморья. Четыре линкора, семь фрегатов и штук двадцать — двадцать пять небольших яхт — это все, что есть у русских. Точнее, все, способное плавать дальше выхода из Финского залива. Некоторое беспокойство адмирала вызывали клиперы, коих Англия построила для России уже две штуки и готовилась спустить на воду третий, а всего их было заказано четыре. Так вот, Энсон был уверен, что надо побыстрее разузнать, из какого места Австралии эти суда будут вывозить золото, ибо не для чая же, в самом деле, русские заказали их изготовление! И, естественно, после уточнения координат принять соответствующие меры, не отвлекаясь на всякую мелочь наподобие Крыма. В конце концов, турки предоставили французам куда большие торговые преференции, нежели англичанам, так что пусть с ними Людовик и разбирается.
— Не понимаю, как опытный моряк может не видеть опасности в постройке канала между Средиземным и Красным морями по территории Египта, — желчно заметил военный министр. — Мне вообще кажется, что вся возня в Греции нужна только для того, чтобы отвлечь внимание султана от Египта. Русским очень нужно сократить путь в Австралию, который сейчас слишком протяженный и опасный. Англии, разумеется, этот канал тоже немного сократит путь в Индию, но зато французам он будет как манна небесная — от Марселя до Александрии всего несколько дней пути! Французы с введением в строй канала смогут расширить свои индийские владения, и нам будет очень трудно им помешать. А делегация персидского шаха, уже выехавшая в Россию для переговоров о совместном отражении грядущей турецкой агрессии? И, по сведениям от одного моего агента, персы еще собираются обсудить строительство чугунных дорог! Как вам нравится перспектива появления российского порта на побережье Персидского залива, связанного рельсовой дорогой с Каспием? Там по прямой всего миль триста, не больше. Я считаю, что нам нужно оказать срочную помощь Турции в подавлении египетского мятежа.
Сэр Уильям, вы сами себе противоречите, — вздохнул премьер-министр. — Предлагаете усилить Турцию, что вызовет вполне предсказуемое беспокойство Персии и, как следствие, ее уступчивость в переговорах с русскими.
— Надо, чтобы персы покупали рельсы и паровозы не в России, а у нас! — возбужденно заявил Питт. — А для этого следует немедленно приобрести в России станки, на коих они обтачивают детали двигателей и колесные пары, английские и близко не обеспечивают потребной точности. Предложить за них что угодно! Например, ткацкие станки, ведь русский царь уже выражал желание их получить.
— И тогда эти дикари начнут ткать парусину сами, и будут продавать нам уже не лен, а готовую ткань за совсем другие деньги! Сэр, я как первый лорд Адмиралтейства считаю это неприемлемым. Паруса из хлопковой нити не оправдали надежд. Они менее прочные и, главное, быстро гниют в жарком и влажном климате. Русских необходимо как можно быстрее отрезать от австралийского золота. Тогда, дабы хоть что-то купить в Европе, они вынуждены будут продавать больше льна, пеньки и леса, что выгодно нам само по себе, да еще к тому же при увеличении объемов продаж и цены снизятся.
Томас Пелэм с сожалением смотрел на собеседников. Увы, ни один из них за деревьями не видит леса. То есть ненормально быстрого развития техники в России, следствием которого является все — и станки, и паровозы, и скорострельные штуцеры, и какие-то новые морские пушки, про которые пока ничего неизвестно, кроме того, что у турок сгорели уже четыре линкора, а русские не понесли хоть сколько-нибудь заметных потерь.
Поначалу Пелэм считал, что главной движущей силой всех новшеств является сам император, но тщательно собранные сведения об этом человеке заставили усомниться.
Петр Второй вообще не учился — никогда и ничему. Даже сейчас он по-английски говорит с сильным акцентом, по-немецки еще хуже, а латыни, международного языка врачей и ученых, не знает совсем. Пишет с ошибками, периодически забывая поставить твердый знак и путая… как там называются их тарабарские буквы… кажется, "есть" и "ять". А вот его жена — совсем другое дело. Именно она привила мужу интерес к технике, к коей у нее несомненный талант, подкрепленный хоть и домашним, но тем не менее блестящим образованием. Все эти воздушные шары, паровые машины и огромные станки появились уже после того, как она сумела каким-то образом оттереть от Петра его тогдашнюю пассию Елизавету, а потом и вообще женить на себе императора. И, значит, если эта баба вдруг скончается, то через некоторое время Россия, скорее всего, вернется к своему естественному состоянию — огромной, но крайне отсталой страны на задворках мира, которой не будет дела ни до канала в Египте, ни до Персидского залива. Даже если она сможет удержать за собой Крым, ничего страшного. Жаль, что Энсон и Питт этого не понимают, но их непонимание означает только то, что придется опереться на помощь каких-то иных людей.
