Дочь почти все время пропадала в авиаремонтных мастерских Гатчинского аэродрома, где спешно изготавливалась капсула, из которой мы с ней будем пытаться открыть портал с плато у горы Поике неизвестно куда. Я туда тоже заходил, но не очень часто, все-таки из канцлеров меня пока не уволили, и служебные обязанности оставляли мало свободного времени.

Вообще-то изделие, хоть и называлось капсулой, представляло собой дюралевый герметизированный кузов с широкими иллюминаторами из закаленного стекла, водруженный на шасси армейского полноприводного «Руссо-Балта». Мы решили, что так будет лучше, в том числе и в случае непроизвольного переноса типа того, что произошел с «Арктической Зарей». Кроме того, предмет, снабженный колесами и мотором, будет проще втащить на плато. Мы с Настей уже выяснили, что не только оттуда нельзя попасть в двадцатый век. Но и туда тоже не получается, пробуй хоть из двадцатого века, хоть из двадцать первого. А рядом – пожалуйста. Поэтому к месту экспериментов капсула доберется своим ходом. Ну а где возможностей движка и ходовой не хватит, поможет лебедка.

Поначалу я планировал посетить это аномальное место уже на острове Пасхи двадцатого века, но дочь мне сообщила, что она там была. И может точно сказать, что никакого плато там нет, а есть невысокий холмик посреди красной пустыни, весь изъеденный эрозией. Настя даже забиралась на него и ни малейших признаков хоть какой-то аномальности не обнаружила. После чего я со спокойной совестью вычеркнул поход туда из разряда хоть сколько-нибудь срочных дел. Даже если потом окажется, что там есть какие-то отклонения от нормы, привлекать к ним излишнее внимание ни к чему. А чтобы не привлекать, нужно хорошо подготовиться. У меня же пока с трудом получалось выделить время на подготовку к попытке открытия из десятого века.

Экспедиция осуществлялась в несколько этапов. Сначала в десятый век отправились мы с Настей и своим ходом дотопали до плато. Выбрали достаточно удобное место метрах в ста пятидесяти и оттуда перебрались в Гатчину, на полигон, где нас уже ждали император с наследником, Боря со своей бытовкой на колесах и отделение морских пехотинцев в качестве потенциальной охраны, а конкретно сейчас – носильщиков. Это была инициатива Гоши, который на мой вопрос «зачем, сами как-нибудь все барахло перетащим» ответил:

– Вот представь себе, открыл ты портал неизвестно куда. А вдруг оттуда полезут всякие чужие, хищники и прочая мерзость?

– Закрою дыру, и все.

– Если успеешь.

– Перестраховщик ты, ваше величество. Зачем тогда сам туда лезешь?

– На моей должности иначе нельзя, – убежденно заявил император. – А лезу именно оттого, что перестраховщик. Случись с тобой что, кто тебя вытаскивать будет?

И наконец, когда блиц-проверка показала, что вроде бы все готовы, никого и ничего не забыли, Гоша с Володей открыли портал туда, откуда недавно явились мы с Настей. Свежая, неутомившаяся пара открывателей была задействована для получения возможности открыть дыру пошире и держать ее подольше, чтобы успеть переправить все запланированное за один раз даже в случае какой-либо непредвиденной задержки.

Два дня ушло на обустройство лагеря и затаскивание капсулы на плато. Потом Боря на ее крыше установил измеритель напряженности икс-фактора с выдвигающимся на телескопической штанге щупом и в ответ на мою просьбу обучить меня или Настю управлять данным приспособлением заявил, что он намерен сидеть в капсуле и заниматься этим лично. Я вздохнул и начал прикидывать, что из аварийного запаса теплой одежды можно выкинуть, дабы внутри поместился еще и Фишман.

И вот наконец настал торжественный момент первой попытки открытия. Все почему-то ждали немедленного результата, хотя я заранее объяснил, что вероятность сразу чего-то добиться в самом оптимистическом случае составляет не больше одной двенадцатой – это если исходить из предположения, что в конце концов у нас все обязательно получится. Если же такое предположение неверно, то вероятность может вообще стать неотличимой от нуля. Однако всем, и даже мне в том числе, хотелось чуда. И естественно, в полном соответствии с законом подлости получился облом. Ничего никуда не открылось, как мы с Настей ни старались. То есть праздник кончился, и началась планомерная работа.

Она заключалась в том, что мы искусственно сужали обзор из переднего иллюминатора шторами примерно до тридцати градусов, фиксировали направление и начинали пытаться открыть портал. На одном месте и с одной ориентацией попытки делались четыре раза – ранним утром, в полдень, сразу после заката и в час ночи. После того как все эти потуги оказывались безуспешными, капсула поворачивалась на тридцать градусов по часовой стрелке, и на следующий день цикл повторялся. На всякий случай у меня имелся план, что делать после того, как капсула безрезультатно сделает полный оборот и займет первоначальное положение, но он не понадобился. Утром одиннадцатого дня у нас наконец получилось.

Дырка возникла на высоте около метра над поверхностью земли и имела сантиметров тридцать в диаметре. По ту сторону портала было то же самое, что мы за мгновение до открытия видели по эту: качающаяся от ветра трава на пригорке, а над ней – край подсвеченного восходящим солнцем облака. Значит, я правильно предположил, что совпадение пейзажей тут и там является необходимым условием открытия первого портала. Потом, скорее всего, будет проще.

– Ой, ё-ё! – спохватился Боря и защелкал тумблерами управления измерительным щупом.

На крыше капсулы зажужжало и залязгало. В поле зрения вползла удлиняющаяся телескопическая труба с утолщением датчика на конце. Она чуть повернулась, наклонилась и с торжествующим «вжик» удлинилась настолько, что датчик проник аж на метр за портал. Да уж, не то что промаха, а просто не ювелирной точности ждать от Бори не приходилось. Он, если так можно сказать, с детства регулярно тренировался попадать щупом в отверстие с первого раза. Но комментировать его выдающиеся способности я не стал, дабы не отвлекать Настю от усилий по поддержанию портала.

– Готово, я закончил! – сообщил Фишман секунд через десять.

Щуп убрался на свое место. Мы с дочерью с облегчением закрыли портал – все-таки и открывать, и поддерживать его оказалось заметно труднее, чем обычный.

– Точнее смогу сказать только после расшифровки, но на глаз – результат просто фантастический! – поделился восторгом Боря. – Уже все, можно вылезать?

– Нужно, а то нам мимо тебя не пробраться. Дамы и господа, поздравляю с успехом нашей операции. Не очень понятно, чего именно мы достигли, но сам факт достижения бесспорен.

– Кажется, по ту сторону справа, на самой границе видимости, в момент открытия что-то мелькнуло, – пробормотала Настя, вылезая вслед за Фишманом.

Поначалу к каждой попытке открытия собиралась толпа зрителей, но где-то на пятый день энтузиазм угас, и сейчас в лагере бодрствовал только часовой. В силу чего мы смогли спокойно, без суеты просмотреть записи.

Боря вообще впал в неуемный восторг, а на мой вопрос, что же там такое замечательное обнаружилось, он гордо заявил:

– Не менее полутора мегафишманов! Может, и больше, на такой огромной напряженности я еще, понятное дело, измеритель не градуировал. Да там любой дебил мгновенно станет натуральным чудотворцем!

– Вот то-то и оно, – озабоченно кивнул я. – Поэтому любых дебилов мы туда не пустим, а только некоторых избранных.

На записи с моей видеокамеры сразу обнаружилось, что же там такое мелькнуло справа. Это оказалась нога в синей штанине, а остальные части неведомого организма в кадр не попали. Причем она присутствовала только на первых трех кадрах, а начиная с четвертого бесследно исчезла.

– Жан, – уверенно заявила Настя, просмотрев запись. – Это его джинсы, я их узнала.

– К тому же исчез он не через портал, а телепортировался куда-то, как при эффекте Арутюняна, – уточнил я. – Учитывая, что и сам он что-то такое вспоминал, можно предположить, что в момент вашего с Кобзевым эксперимента его сначала забросило туда, а сразу после открытия нашего портала – сюда, в десятый век.