— Будь так добр, еще раз эту же песню послушай, — предложил я и перебросил несколько тумблеров на микшере.

— Ну, а теперь не навеяло? — поинтересовался я.

— Н-нет, даже как-то наоборот…

— Вот именно. Помнишь, ты просил меня популярно рассказать о методиках скрытого внушения, а я ответил, что чуть попозже? Вот сейчас это самое «попозже» и наступило.

— Так это ты мне внушил, — догадался Гоша, — но как?

— Довольно просто. На самом деле ты кроме действительно незаурядной песни в первый раз слушал еще и вот что, — я перекинул пару тумблеров, и мягкий баритон начал вкрадчиво повторять — «эх, закурить бы… эх, закурить бы…». Эта фонограмма была замедлена в тридцать раз и наложена на песню. Результат ты только что прочувствовал на своей шкуре.

— И так можно внушить что угодно?!

— Держи карман шире. Только то, что не вызывает у объекта внутреннего отторжения.

— То есть заставить человека застрелиться так не получится, — с каким-то даже облегчением сказал Гоша.

— Не получится, если только у клиента нет склонности к суициду и заряженного пистолета под рукой, — согласился я. — Но если сначала долго внушать ему, что он с детства хотел летать как птица, потом — что это в принципе возможно, ну а под конец — что на самом деле он это может, надо только забраться на колокольню повыше и прыгнуть… вот тут уже есть шансы на успех.

— Ясно, — сказал Гоша, — если цель внушения недостижима за один присест, можно идти к ней постепенно, и наверняка уже есть методики этого процесса.

— Внушается исходная посылка, — объяснил я, — с виду нейтральная, а на самом деле являющаяся стартовой позицией для движения клиента в нужном нам направлении, ну и несколько промежуточных, чтобы двигаться было веселее, как-то так. И нам надо прикинуть, как может выглядеть эта исходная посылка для Николая.

— А может, сначала потренироваться на учебной задаче? — предложил Гоша. — Например, идея бросить курить вызывает у тебя совершенно явное отторжение. Так давай сейчас подумаем, какая исходная посылка позволит обойти эту трудность?

— Не выйдет, — с сожалением сказал я. — Дело в том, что я знаю об этих методиках, и поэтому они на меня не подействуют. У меня один знакомый занимался кодированием от курения, вот он мне и объяснил — после того, как у него ничего не вышло. А тебя что, это сильно волнует?

— Так ведь вредно же! — просветил меня цесаревич. — А ты и так человек старый и больной, особенно когда надо что-то не очень желаемое делать, так только это от тебя и слышу.

— Надо же, — покачал головой я, — вот не думал… Ладно. Даю, значит, тебе слово — как только влазишь на трон, тут же бросаю! Это чтоб у тебя стимул был туда поэнергичней лезть. Так что давай, помогай придумывать исходную посылку для Ники…

— Я — духовный лидер русского народа-богоносца, — предложил Гоша, — то есть Ники, понятно.

— Мог бы не уточнять, — успокоил я его, — в принципе неплохо, надо бы еще про православие чего-нибудь ввернуть. А следующая посылка — про отвращение к рутинной бюрократической работе. Тут проще, он и так от нее не в восторге, надо просто усилить. И фоном — что жить стало очень опасно, но ты можешь защитить от всего.

— А не ты?

— Меня, что ли, на трон пропихивать хочешь? Именно ты, я уж как-нибудь в тени посижу.

— Жалко, нельзя с твоим Константином посоветоваться, — вздохнул Гоша, — вот уж кто умеет дерьмо за конфетку двумя словами выдать. А здесь… тут, пожалуй, надо привлечь маман.

— Обязательно. Завтра я в Питер, Алису таблетками кормить, ну и попутно просвещу Мари про некоторые достижения технического прогресса. Кстати, а какие книги Николай больше любит?

— По-моему, никакие, — с сомнением сказал Гоша. — Не припомню я как-то случая, чтобы он по своей инициативе садился почитать. А что, с книгами тоже так можно?

— Да, неявно выделять в тексте отдельные слова, чтобы вместе они составляли посылку, — объяснил я, — но раз не читает…

— Зато от кино он в восторге, — вскинулся Гоша, — может, и туда как-то впихнуть? Я с уважением посмотрел на высочество.

— Это называется двадцать пятый кадр, и аппаратура для Ники уже делается. Ладно, мне пора собираться, завтра с утра улетаю, давай в тот мир по-быстрому за подарками смотаемся, с них еще надпись «мэйд ин чайна» сводить придется.

В этот визит я хотел получше присмотреться ко вкусам царственной четы, а подарки подобрал пока от фонаря. Мелькнула мысль осчастливить «хозяина земли русской» зенитной спаркой для стрельбы по воронам в дворцовом парке, благо с пулеметов был снят гриф «совершенно секретно», но спарок было еще мало, и меня банально задушила жаба. Еще Николай любил кататься по дорожкам того же парка на велосипеде, причем все мои попытки всучить ему мотоцикл были успешно отражены Алисой. В этот раз я решил зайти с фланга и сейчас обдирал признаки национальной принадлежности с китайского электровелосипеда. Рядом ждала своей очереди небольшая бензопила.

Полет до Питера был, как обычно, скучен — почти восемь часов однообразных движений штурвалом, все та же ниточка железки внизу, даже думать не надо, куда летишь. Музыку, что ли, в этот «ВИП» поставить? Не тетрис же с собой брать! Но все на свете имеет свой конец, и около четырех дня подо мной оказалось поле Гатчинского аэродрома.

Сразу после посадки случился небольшой конфуз. Оказывается, Николай послал за мной транспорт. Но не недавно подаренную ему бронированную «Оку», а… паровозик с двумя вагонами! Интересно, сам он до такого додумался? Вряд ли, небось приказал встретить инженера Найденова, вот кто-то и постарался в меру способностей… остряк, блин. Ладно, при встрече еще раз скажу, что в Питере у меня давно есть и свой транспорт, и охрана…

Привезенный мной реланиум отлично подействовал на царицу, она расслабилась и к ужину, забыв, что у нее отнялись ноги, отправилась на своих двоих, причем Николай принял ее состояние сонной мухи за снизошедшее после всех волнений просветление и постоянно порывался мне что-нибудь подарить. От китайского блюда и позолоченного ларца с непонятно чем мне удалось успешно отбиться, и на предложение переночевать у них в Царском Селе я ответил, что меня уже ждут в Питере, что завтра к ужину я опять тут появлюсь, а пока разрешите откланяться.

После чего две «Оки» почти на предельной скорости понеслись в Питер, к Аничкову дворцу.

Весь вечер мы с Мари занимались обсуждением деталей предполагаемых невербальных воздействий на императора, первую половину ночи — понятно чем, однако потом мне удалось выспаться. В девять — подъем, быстрый завтрак, и снова две «Оки» помчались по Питеру. Мой путь лежал в Сестрорецк, куда меня приглашал Мосин. Как я уже говорил, свой пулемет мы уже частично рассекретили, и теперь рассматривалась возможность производства ПНФ образца 1902 года на Сестрорецком заводе.

Как только автомобили остановились у заводоуправления, оттуда вышел генерал на вид примерно моих лет. Я вылез из «Оки».

— Господин Найденов? — подошел ко мне генерал.

— Он самый, а вы Мосин?

Мы обменялись рукопожатием.

— Не хотите чайку или еще чего-нибудь с дороги? — предложил Мосин.

— С какой дороги, мы всего полчаса ехали, я же навестил вас из Аничкова дворца, — отказался я.

— За полчаса? — усомнился Мосин.

— Ну, может, минут сорок, — не стал упираться я, — все равно завтрак еще толком перевариться не успел.

— Тогда пройдемте ко мне, — предложил оружейник. — Кстати, не сочтите меня невежливым, но я совсем недавно узнал, что георгиум, во-первых, буквально спас меня от смерти в прошлом году, а во вторых, его изобрели вы! Позвольте выразить вам мою благодарность.

— Ч-ч-чего? — я чуть не споткнулся на ровном месте. Нет, конечно, со мной случались пролеты, но чтоб такое!

Когда мы решали вопрос о кандидатуре начальника нашего оружейного производства, был выбран Федоров. Мосин, решили мы, пусть остается где был, в Сестрорецке, он там вполне плодотворно трудится, вот только ни к чему ему от воспаления легких так рано умирать. Но на Рождество к нам приехала Мари (тогда для меня она еще была Марией Федоровной), я закрутился и банально забыл про это дело, а когда вспомнил, оказалось, что Мосин жив. Я решил, миры уже разошлись настолько, что нашим знаниям слепо доверять больше нельзя, тут много чего не так… А теперь выясняется, что это я его таки спас, руками не побоявшегося применить новое лекарство врача! Вот он стоит, Мосин, физиономия цветущая, пенициллин подействовал прекрасно… Кстати, фамилию доктора надо будет обязательно узнать.