Я обвёл присутствующих выразительным взглядом, но никто и не думал перебивать.

— И если с двух первых товарищей сейчас не спросишь, то последний должен отвечать за свою работу по всей строгости. Или я не прав, товарищи?

Моя «расстрельная команда» кивнула практически синхронно, даже Елин как будто попал под гипноз моего размеренного голоса. Решив что надо ковать железо не отходя от кассы, я продолжил:

— А оставшиеся два трактора, товарищи, как и грузовой автомобиль ГАЗ-63 сейчас в нерабочем состоянии, потому что я использовал часть деталей от них для ремонта остальных. И она, эта неработающая техника, тоже вернется в работу как только колхоз получит уже заказанные нами запасные части. Так-что, товарищи, это мне впору писать жалобы как в партийные органы так и в ОБХСС. И именно насчёт саботажа на рабочем месте.

Что до товарища Овчинникова, так с ним тоже всё предельно просто. Если Смирнова я перевел в слесаря за его некомпетентность, то Овчинникова за отсутствие всякой дисциплины и за то, какой он пример подаёт молодым колхозникам. Извините за подробности, товарищи, но если вместо того чтобы работать, Овчинников прохода не давал колхозницам и пренебрегал всякой субординацией, как еще мне было реагировать?

И хочу заметить, товарищи. И Овчинникова, и Смирнова я именно что перевёл на другую работу. Дисциплинарных взысканий по линии партии я в отношении этих товарищей пока что не предлагаю. Надеюсь на их партийную сознательность.

Пока я сооружал эту речь, больше достойную партийной трибуны в столице, а не калужской глуши, мне пришла в голову одна мысль. А ведь про то, что я требую исключить из партии Тупина пока и слова не сказали. Видать Елин не настолько оборзел, чтобы еще и это использовать против меня. Что ж, сейчас самое время, контрольный в голову, так сказать.

— И товарищи, раз вы здесь, хочу вам сообщить что я требую исключения из партии главного ветеринара нашего колхоза, Тупина Владлена Викториновича. Он своими безответственными действиями поставил под угрозу работу всего овцекомплекса колхоза «Новый путь». Колхоз и так на грани невыполнения плана по поставке шерсти государству, так теперь еще нам придётся тратить силы на лечение только что полученных овец от копытной гнили. И, товарищ Жданова, колхоз ждёт от вас помощи по линии партии. Нам критически нужен еще один ветеринар. Я вам докладывал. Есть ли новости по этому вопросу?

— Да, товарищ Филатов, — начала Светлана, но потом как будто осеклась и взглянула на участкового, — но сначала давайте разберемся еще с одним вопросом. Товарищ старший лейтенант, прошу вас.

Огурцов до этого этого спокойно сидевший рядом со Ждановой встал и, прочистив горло, заговорил как будто ни к кому не обращаясь:

— Товарищи, мне поступило заявление от Николая Павловича Сидорова, жителя деревни Александровка, центральной усадьбы колхоза Новый Путь. Согласно этому заявлению. Вчера вечером автомобиль ГАЗ-69, управляемый водителем Андреем Ивановичем Никитиным с пассажиром Александром Александровичем Филатовым, председателем колхоза «Новый путь», совершил наезд на товарища Сидорова. После чего упомянутые товарищи ограбили пострадавшего и присвоили фамильное золото, принадлежащее последнему.

Услышав это обвинение, я буквально выпал в осадок. А вот Елин и Антоненко наоборот воспряли и теперь стали похожи на гончих псов, которые только что потеряли след, но теперь снова почуяли запах добычи.

После моей отповеди большому товарищу из Москвы оба сидели как в воду опущенные, а теперь вскинулись и злобно, и, пожалуй даже радостно, смотрели на меня. В их взглядах ясно читалась мысль: «а теперь что скажешь, сосунок?»

Ладно, Колька, ты сам напросился!

— Дайте мне минутку, товарищи, — сказал я, подошёл к сейфу правления и, подобрав из связки нужный ключ, открыл его.

Через несколько секунд у меня в руках оказался грязный мешочек, из которого я под взглядами всех собравшихся, молча высыпал на стол «награбленное».

Обручальные кольца, зубные коронки, золотые часы и даже один перстень с ССовскими рунами и свастикой.

— Вы меня простите, товарищ старший лейтенант, но у меня большие сомнения что в семье товарища Сидорова фамильным золотом являются зубные коронки и это, — я взял немецкий перстень и передал его Ждановой.

— Как это понимать, товарищ Филатов? — ошарашенно спросила она.

— Очень просто, вчера Сидоров действительно попал под колеса моего служебного газика. Он бежал по обочине, и Андрей его не заметил, объезжая ямы. Вы сами знаете, что дороги в нашем районе так можно назвать весьма условно. Да и дело было ночью под проливным дождём. Так что это случилось, да. Но мы его не грабили. Сидоров нашел это золото недалеко от колхоза. Война кончилась всего двадцать пять лет назад, и наши леса до сих пор хранят память о ней.

— Товарищ старший лейтенант, — начала Жданова после долгой многозначительной паузы, — а ведь этот Сидоров — преступник. Он не только хотел присвоить свою находку, но еще и оклеветал товарища Филатова. Дача ложных показаний, так по-моему это называется?

— Разберемся, товарищ секретарь райкома партии, — пообещал Огурцов.

— Разберитесь, товарищ участковый, разберитесь. — кивнул я, — если вам нужны мои показания, или показания моего водителя, то мы в полном вашем распоряжении.

— Конечно, товарищ председатель, конечно.

— Хорошо, если мы с этим закончили, то вернемся к более важным делам. Например, что там с новым ветеринаром? — сменил я тему, — или у вас, товарищи, остались еще ко мне вопросы?

Вопросов больше не последовало, мои доводы показались всем более чем убедительными, и Светлана мне ответила:

— Есть одна кандидатура для вас, товарищ председатель. Мария Никаноровна Лукина, уроженка нашего районного центра. Молодой специалист, в прошлом году закончила институт. Опыта у неё, конечно, считайте и нет, да и с руководством по месту распределения она не сработалась. Но других ветеринаров мы вам так срочно не найдём.

Вот как, практически словами Иосиф Виссарионовича. Но ладно, что есть, то есть.

Вскоре ответственные товарищи засобирались восвояси, Огурцову надо было возвращаться и трясти Сидорова, остальных ждал район.

Я же, пользуясь случаем, задержал нашего секретаря райкома с товарищем Громовым и передал им заявку на дополнительные корма. Хорошо что Горбаков по моему требованию составил две бумаги, в одной запросил прям самый минимум, а во второй мы развернулись вовсю.

Вот последнюю я и пустил в дело. Гости после моей отповеди находились в настоящей прострации и проглотили нашу наглость. Ну и хорошо. А то это сейчас они податливые, что там дальше будет непонятно.

Жданова сказала, что завтра она снова поедет по колхозам и привезет нам нового ветеринара. То что у этой Лукиной опыта нет, меня, конечно, смущало, но что делать. В отсутствии гербовой бумаги — придётся писать на туалетной.

Ульяново, Калужская область. Весна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, последние выходные перед гос. экзаменами в Московской Ветеринарной Академии.

— Машенька, что случилось? — спросила Антонина Лукина свою дочь.

Она впервые видела Машу в таком состоянии. Было видно, что девушка долго плакала, её зелёные глаза покраснели, а руки дрожали.

— Мама, — дрожащим голосом ответила девушка, — он, он...

Вскоре Антонина выяснила, что председатель государственной комиссии прямым текстом заявил её дочери, что именно та должна сделать, чтобы получить высший балл, а за ним и хорошее распределение.

К чести дочери, она послала этого старого лысого козла по известному адресу. Правда потом девушка пришла в ужас от своего поступка, и, вместо подготовки, приехала домой искать поддержки у матери.

— Ничего, ничего доченька, — утешала Антонина дочь за вечерним чаем, — ты молодец. Пусть будет так как будет. А что до работы, так она везде одинаковая. Ты у меня умница, справишься.

Успокоившись Маша уехала в Москву. Где получила тройку.