Мужа пришлось чуть ли не насильно отправить в лаборатории. И так не отходил от меня полдня! А судя по всему, намеревался продолжать это благое дело и далее. Внимание – это, конечно, хорошо, но не в душащих объемах. Плюс я уже почти поправилась и теперь играла с врачом в карты. На сей раз – на почки.

– Девятка! – фейри азартно шлепнул картой. Он сидел скрестив ноги на другой стороне моей койки и, кажется, твердо решил создать коллекцию из выигранных органов пациентов.

– Десятка, – спокойно ответила я, кинув сверху свою карту. – Облом тебе, а не почечки.

– Слушай, ну тебе жалко, что ли, – вздохнул Хаир. – Я же не сразу, я же посмертно. Хочу потом изучить, в каком состоянии будет орган. Ты не хочешь помочь науке?

– Я не хочу потворствовать твоему любопытству вивисектора! Тем более еще недавно ты в красках рассказывал, как станешь выколупывать почечки из еще живой меня.

– Да я же шутил!

– Боюсь я твоих шуточек, – честно ответила я. – Лови козырного туза.

Избавившись от последней карты, я демонстративно раскрыла ладошки и издевательски сунула их под длинный нос фейри. Он не поленился наклониться и внимательнее все рассмотреть.

– Уверен, у тебя была еще минимум одна карта. Ты жулик, Ирьяна цай Тирлин.

– Не пойман – не вор, – спокойно ответила я, откинувшись на подушки.

– А если поищу? – коварно прищурился дивный.

– Даже под одежду полезешь? – делано ужаснулась я, стараясь не расхохотаться.

– А почему нет?

– М-м-м… – я сделала вид, что всерьез задумалась. – Во! Потому что у меня есть муж.

– Аргумент, – уныло согласился фейри. – Ладно, так и быть, завещаю тебе свою почку. Одну.

– Мы же на две договаривались!

– А ты не слышала, что дивному народу верить нельзя? Я и так добр. Если помру раньше – заходи.

– Скучный ты, – вздохнула я. – Ну вот чего стоит? Ты же себе новую отрастишь! А у меня появится такой уникальный экспонат…

– Нет, я злой и жадный.

На этом мои попытки отбить законный выигрыш прервал появившийся в палате Сотник.

– Оставьте нас, – тихо велел Хаиру.

Врач с удивлением посмотрел на хейлара, но без лишних вопросов встал и вышел из комнаты.

– Ого, какой ты грозный, – протянула я, с тревогой глядя на друга.

– Есть причины, – кратко ответил Ар, присаживаясь в кресло для посетителей. – Как ты себя чувствуешь, Ирьяна? Надо признать, ты сильно всех испугала.

– А что такого-то? – недоуменно нахмурилась я. – Разве ты не смог бы меня найти, если что?

– Там? Смог, но на это ушло бы очень много времени. А его у нас сейчас нет, я не имею права выходить из строя. Но все равно огромное тебе спасибо. Без твоего вмешательства схватка закончилась бы гораздо более кроваво.

– Кстати, кто пострадал?

– Сильнее всего – слуа. Обширные рваные раны. Но он довольно быстро пришел в себя. – Арвиль усмехнулся и закончил: – Живучий, поганец. С такими повреждениями мало кто смог бы выжить, а он на следующий же день продолжил действовать нам на нервы.

– Понятно… Арвиль, а что там с Шериданом?

Сотник скривился, словно само имя бывшего друга и правой руки болезненно отзывалось в его голове.

– Шеридан… Очень сложно, Ирьяна. Если честно, я впервые не знаю, что мне делать.

– С ним? Он же предатель и ренегат!

– А остальные? Диар, Алишин и прочие? Их тоже предлагаешь подвергнуть анафеме?

– Если я правильно помню, они всегда были в контролирующей сети. А Шеридан действовал по своей воле!

– Увы, Ирьяна… На Шеридане лежали оковы сильнее любой воли. Потому, с одной стороны, я его понимаю. С другой… будет очень сложно снова видеть его рядом с собой.

– Ты понимаешь, а я вот ничего не понимаю!

– Проще показать, – вздохнул хвостатый и поднялся. – Позволишь?

Я только кивнула и закрыла глаза, когда моих висков коснулись прохладные пальцы.

– Следуй за мной…

Шепот на грани слышимости уводил все дальше и дальше, размывая очертания комнаты… собирая из этого тумана нечто иное.

Арвиль почти летел по коридору, чудом удерживаясь и не срываясь на непочтительный статусу бег. Наверное, стоило идти медленно и неторопливо, но сейчас, когда почти получены ответы на терзающие Сотника вопросы, он был не в силах думать о положении.

Один из уровней Анли-Гиссара занимала тюрьма. Так, на всякий случай. Камеры высшего порядка. Такие, что можно удержать даже фейри. В самом дальнем каменном мешке, за тонкой преградой из радужной пленки сидел на полу уставший пленник. Недалеко от камеры Арвиль замедлил шаг и попытался выровнять дыхание. Подошел к месту заключения бывшего друга так, как и полагается суровому командиру. Быстро, четко, невозмутимо.

Шеридан вскинулся, словно почувствовав и увидев темную фигуру по ту сторону преграды, медленно встал.

– Ну, здравствуй… командир.

Не друг, не брат, не Арвиль… Командир.

Сотник щелкнул пальцами, пленка на миг потускнела, и Арвиль смело шагнул в камеру. Миг – завеса вновь стала непроницаемой.

– Здравствуй… десятник, – искаженным эхом откликнулся Арвиль. – Не скажу, что рад тебя видеть живым.

– Почему же?

– Бывают случаи, когда смерть в большем почете, чем жизнь. Это как раз он.

– Как просто говорить и судить, даже не попытавшись понять причин. Ты изменился за время сна, командир. В тебе появилось нечто старомодное. Помнится, наши творцы тоже любили принимать решения, не желая слушать никого и ничего.

Арвиль зло прищурился и поджал губы.

– Такое сравнение практически оскорбительно.

– Тогда это повод задуматься, не так ли?

Шеридан стоял навытяжку, глядел прямо… позволял себе вольности в словах. Впрочем, имел право.

Арвиль отошел к стене, опустился на камни и, порывшись за пазухой, вытащил тонкую палочку папиросы.

– Пристрастился вот, представляешь? – спокойно ответил на немой вопрос в глазах бывшего друга. – Дрянь редкостная, но успокаивает и помогает концентрироваться.

– Ясно…

– Ну что как не родной? – горько спросил Сотник. – Садись. Рассказывай.

Шеридан медленно сел в противоположной стороне камеры, с удивлением и настороженностью глядя на Ара. Видимо, был уверен, что для начала получит в морду за предательство, а потом с ним продолжат более предметный разговор, используя богатую пыточную практику, заложенную создателями.

– Что рассказывать?

– Вечный вопрос. Кто виноват, что делать.

– Кто виноват… фейри, конечно.

– Охренеть, – кратко высказался Арвиль и щелчком поджег кончик папиросы. – Прямо-таки фейри? В лицо их видел?

– Всех, кроме главного.

– И сколько их?

– Около двадцати. Скучающие старички, которых на закате жизни понесло творить великие дела. А добро и зло они в этом возрасте различают плохо.

– Дивные в любом возрасте их плохо различают, – хмыкнул Сотник, затягиваясь дымом с горьковатым запахом. – Значит, старички?

– Да. Кое-кто из тех, кто работал над нашим проектом раньше. Есть и другие.

– Потрясающе, – с такой интонацией, словно выругался, процедил Арвиль. – А ты знаешь, у нас тут, по счастливому совпадению, тоже филиал дома престарелых образовался.

– В смысле? – нахмурился Шеридан.

– Позже, – отмахнулся Ар. – Итак, тебя разбудили. Что случилось потом?

– Разбудили, накинули поводок и потащили через портал в главное логово. Там… убеждали на них работать. Скорее всего, искусства ради, потому как на боль я не реагировал, а козырной туз у них был с самого начала. Просто не выкладывали.

– И какой же туз?

– Ребенок, Арвиль… ребенок.

Ар сделал еще одну глубокую затяжку, словно пытаясь заглушить вкусом дыма эту новость, а после выдохнул:

– Как?!

Сизый дым окутывал фигуру Сотника, смазывал очертания, придавал и без того ненормальной беседе оттенок ирреальности.