Вроде как после нашей недавней беседы у них с Ларишем, наоборот, все должно было быть очень хорошо. А в итоге получилось непонятно что! И да, мне интересно, что тому виной…

Но сейчас – домой к Лелю! Меня там ждет литературка о фениксах, которую я запросила у служанки перед уходом. Та, все так же не поднимая глаз от пола, ответила, что спросит у господина и, если тот одобрит, конечно же, все даст.

Через полчаса я устроилась в библиотеке вместе со стопкой старых книг и переданной запиской от Лельера в стиле: «Это все ерундистика, никто лучше меня тебе не расскажет».

Помня неплохие ораторские способности шута, я, конечно, охотно поверила этому утверждению, но все же решила и сама почитать.

Если своими словами…

Итак, фениксы. Неуравновешенные граждане с гипертрофированной манией величия. Если вкратце, они уверены, что мир по умолчанию у их ног, причем так, только так и никак иначе. В мозгах у пернатых долгое время активно эксплуатируется идея, что «Земля – есть центр Солнечной системы». Особо безнадежные личности считают, что их «Земля» плоская и они – одинокий разум во вселенной. Больше в оной ничего примечательного, кроме него исключительного, нет. Считается, что две из четырех жизней эти ребята теряют именно в молодости, пока активно пытаются «прогибать изменчивый мир». Пару раз умерев и поняв, что мир как-то пластичностью не отличается, пернатые умнеют и начинают, как и все остальные, искать свое место в нем.

Также у этой расы есть вполне официально признанная болезнь под названием «синдром Геримера». В народе ее называют «болезнью черного властелина». Но про это я уже, кажется, слышала от самого Леля.

Да, народец, конечно, примечательный. Мне искренне жаль те миры, в которых фениксов много! Если каждый едва оперившийся юнец одержим жаждой власти и норовит отгрохать себе «башню Саурона»… ы-ы-ы-ы… там весело!

Фениксы эмоциональные, часто одержимые идеей. У них всегда есть глобальный смысл жизни. Вот всегда! Если феникс живет просто так и еще не проел вам плешь на тему того, чего он желает, значит, с ним что-то не так.

Я задумалась. Что-то не припомню за Лелем навязчивых идей… он у нас просто милый домашний псих без претензий на мировое господство.

За изучением бумаг время текло незаметно, и за окном уже давно стемнело.

Я вздрогнула от того, что в библиотеке одновременно вспыхнул верхний свет и настольные лампы. Огляделась, но никого не увидела. Автоматическое освещение? Любопытно.

Произошедшее отвлекло меня от новой информации, и внезапно вспомнилось, что я в гостях у шута и тому, по идее, уже давно пора появиться. Не может же он меня просто тут поселить и бросить на произвол судьбы? А как же опека, а как же «развлечь подругу дорогую в тяжелый для нее жизненный период»? Это, кстати, цитата!

Слава богу, приступ самолюбования и «мне все должны» минул довольно быстро, но вот беспокойство за хозяина дома осталось. Мы и правда хотели начать работать… не могло же с Мастером что-то случиться? Или могло?..

– Так, Юлька! – Я решительно захлопнула книгу. – Работа с Мастером случилась! Он сейчас наверняка беспечно мучает кого-то в подвалах, так что можно не переживать! Главное, чтобы не на улицах и не лунных блондинок!

Я немного нервно рассмеялась, отдав себе отчет в том, что отныне считаю нормальным. Эх, Юлька, Юлька…

Когда все книги были сложены в аккуратную стопку, а мои разрозненные записи на листках нашли свое пристанище в рабочем блокноте, я окинула долгим взглядом пустынную библиотеку и задумалась.

– А чего я хочу?

И правда, а чего? Спать еще рано, да и ни в одном глазу. Что-либо делать – а с кем? Шута дома нет, а искать единственную служанку как-то совсем странно. Тем более что я ей скажу? Здрасте, я Юля и мне скучно? Восхитительно логично! В лучших традициях фениксов не иначе как принцип «с кем поведешься» срабатывает.

Решила, что надо взять книжку для вечернего чтения и остаток вечера провести у себя в комнате. Как умная девушка и воспитанная гостья, вот!

Я выбрала книжку. Я вышла в коридор. Я поднялась на второй этаж, прошла до своей комнаты и застыла, уже взявшись за округлую ручку. На том конце коридора белоснежная двустворчатая дверь, ведущая в половину Лельера, была слегка приоткрыта.

Мне часто доводилось в жизни испытывать искушения, но таких еще не было. С одной стороны, невежливо в отсутствие хозяина ходить по его личной территории, а с другой – он мне это не запрещал, более того, даже косвенно поощрял! Там, конечно, была еще какая-то мутная фраза про личную ответственность, но когда это охваченная любопытством женщина прислушивалась к здравому смыслу?

Я разжала пальцы, отпуская уже нагретый металл, и, прижав к груди книгу, двинулась вперед.

Меня манила эта дверь, как запретная каморка влекла Буратино, как тянула детей Нарния за створками платяного шкафа… но, наверное, самым точным было бы сравнение с тайной комнатой Синей Бороды. Ох, как я сейчас понимала его жен!

Свет снова причудливо замигал, словно само провидение предупреждало меня о том, что в некоторые места лучше не соваться. Но мне было любопытно. А еще я хотела найти ту портретную галерею, которую мы проходили, когда я в первый раз попала в дом шута, незадолго до ограбления. Я хотела ее найти… и увидеть наконец, кто именно изображен на картинах. Были у меня нехорошие подозрения, но не хотелось думать, что все так запущено.

На какой-то миг я замялась возле дверей, но все же решительно потянула на себя. По ту сторону был мрак, неяркий свет от ламп коридора выхватывал лишь смутные очертания большой комнаты. Я осторожно вынула из пазов в настенном бра прохладную сферу света и двинулась вперед.

Опасения оказались беспочвенны. Стоило мне выйти на середину комнаты, оказавшейся гостиной, как огни загорелись и в ней. Противоположные двери были гостеприимно распахнуты во всю ширь. Я прерывисто выдохнула и двинулась дальше.

Я еще в прошлый раз пришла в ужас от состояния этих комнат. Пыль, осколки стекла, хрустящие под подошвами туфель, разлитое по дорогому паркету вино. Валяющаяся бутылка, нечаянно задетая носком обуви, со звоном откатилась к стене, и я замерла от страха. В окружающей мертвой тишине это казалось звуком набата…

Я шла, ощущая, как свет освещает мой путь в этот самый миг, а после гаснет, оставляя во мраке на крошечном пятачке, и вспоминала слова Леля о том, что он постоянно впечатляет самого себя. Друг мой, ты сам поддерживаешь свое сумасшествие. Тебе это нравится! Тебе просто нравится утопать в своем мраке и саморазрушаться! Ты пестуешь это в себе с такой заботой и самоотдачей, что даже страшно становится! Твоя темная сторона – как твоя личная, шутовская половина дома. Ты сознательно не приводишь ее в порядок, позволяешь зарастать пылью и закрываешь окна плотными шторами.

Как можно помочь тому, кто наслаждается своим безумием?!

На картинную галерею я набрела совершенно случайно. Просто за очередной дверью оказалась не гостиная или коридор, а просторная галерея с большими стрельчатыми окнами, сквозь которые лился лунный свет. Слыша лишь свои шаги и свое дыхание, я, не торопясь кидаться к первому же портрету, с каким-то мазохистским удовлетворением тянула, лишь больше разжигая свое любопытство.

Интересно, а психическое состояние может быть заразным?

Я не стала и дальше наслаждаться этим сомнительным предвкушением. Двинулась вперед, вскинула руку с зажатой световой сферой и, осветив портрет, внимательно вгляделась в изображение.

Красивая женщина. Эльфийка с серебряными волосами, нежными чертами лица, тонкой, изящной фигурой и ласковой полуулыбкой на чувственных губах.

Хозяйка Серебряной Горы. Серебряная Госпожа. Серебрянка. Прекрасная безумная садистка, которая сделала Леля таким же.

Да, все же это заразно.

Я опустила руку, позволяя чертам лица девушки затеряться в тенях, сделала два шага вдоль стены к следующему портрету и осветила уже его. Опасения подтвердились.