В 1836 году у правительства возникла идея расширить территорию еврейской сельскохозяйственной колонизации. Высочайшим рескриптом для этой цели были выделены некоторые земли в Сибири, находившиеся в Тобольской губернии и на территории Омска.

Евреи заявили о своей готовности заселиться на новых землях; многие фактически отправились в путь группами. Но в январе 1837 года царь совершенно неожиданно передумал. Прочитав отчет Совета Министров о первых результатах переселения, он проставил резолюцию: «Переселение евреев в Сибирь прекратить». Через несколько месяцев был отдан приказ перехватить тех евреев, которые направлялись в Сибирь, и перевести их в еврейские колонии Херсонской губернии. Несчастных эмигрантов хватали по дороге и перевозили, как преступников, под военным конвоем в места, которые их нисколько не интересовали. Законодательных капризов такого рода вкупе с неотёсанной системой опеки было вполне достаточно, чтобы подавить во многих евреях желание обратиться к земле.

Тем не менее колонизация продвигалась медленно, постепенно перекинувшись с Херсонской губернии на соседние Екатеринославскую и Бессарабскую губернии. Бродячие еврейские земледельческие поселения появились также в Литве и Белой Руси. Но сравнительная горстка из примерно десяти тысяч «еврейских крестьян» не могла повлиять на общий экономический состав миллионов евреев. Несмотря на все потрясения, экономическая структура российского еврейства осталась практически неизменной. По-прежнему центральное место в этой структуре занимала торговля спиртными напитками, хотя и видоизмененная в известной мере введением более разветвленной системы казенного найма. Над рядовыми трактирщиками, как сельскими, так и городскими, возник класс богатых откупщиков, которые сохраняли монополию на продажу спиртного или сбор акцизов в различных правительствах оседлости. Они функционировали как финансовые агенты казначейства, в то время как еврейские служащие на их фабриках, складах и конторах действовали как их субагенты, образуя собственный класс «чиновников». Следующее по значимости место после оборота спиртных напитков занимала розничная и оптовая торговля. Ремесла и духовные профессии были последними.

Пауперизм был неизбежным спутником этой экономической организации, и «люди без определенных занятий» насчитывались сотнями тысяч.

«Обычные» гонения, от которых стонали евреи в России, сопровождались бедствиями необычайного рода. Самыми суровыми из них были процессы над ритуальными убийствами, которые стали частыми, усугубляя средневековый мрак того периода.

Правда, случаи ритуальных убийств имели место и при Александре I, но только при Николае они приняли пагубную и опасную форму. В 1816 году, незадолго до Пасхи, в окрестностях Гродно было найдено тело четырехлетней дочери гродненца Марии Адамович. Среди суеверного христианского населения распространились слухи о том, что девушка была убита в ритуальных целях, и полиция, поддавшись этим слухам, принялась искать виновного среди евреев. Подозрение пало на члена гродненского кагала Шалома Лапина, чей дом примыкал к дому семьи Адамовичей. Единственными «уликами» против него были молот и пика, найденные в его доме. Сержант по фамилии Савицкий, новообращенный еврей, явился в качестве важного свидетеля перед Комиссией по расследованию и сделал заявление, полное невежественной чепухи, которое должно было показать, что «христианская кровь — это именно то, что нужно, согласно еврейскому учению». религии» — здесь свидетель сослался на библейскую историю Исхода и на двух мифических авторитетов, «философа Россие и пророка Азарию». Далее он заявил, что «каждый раввин обязан удовлетворить весь кагал, находящийся под его юрисдикцией, вымазав им (христианской кровью) перемычки каждого дома в первый день праздника Пасхи». Побуждаемый жадностью и желанием отличиться, сержант заявил, что готов подтвердить свои показания еврейской литературой, «если главное правительство окажет ему необходимую помощь».

Результаты этого «тайного расследования» были изложены гродненскому губернатору и доложены им в Петербург. В ответ Александр I издал в феврале 1817 г. рескрипт, повелевающий «прекратить тайное следствие и разыскать убийцу», намекая тем самым на розыск преступника, а не догматов иудейской религии. Однако все попытки найти виновного не увенчались успехом, и дело было прекращено.

Этот благоприятный исход был в немалой степени обязан усилиям «депутатов еврейского народа», в частности Зонненберга, депутата от Гродно. Эти депутаты, присутствовавшие в с.

В это время в Петербурге обратились к Голицыну, министру по церковным делам, с протестом против клеветы на ритуальное убийство.

Суд в Гродно и обвинения в ритуальных убийствах, одновременно прозвучавшие в Королевстве Польском, заставили министра по церковным делам осознать, что в западном регионе существует опасная тенденция делать евреев козлами отпущения по каждому таинственному делу об убийстве и фабриковать судебные процессы. средневекового разнообразия, привнеся в игру популярные суеверия. Голицын, христианский пиетист, глубоко чуждый, однако, узкоцерковного фанатизма, решил подсечь корень этой суеверной легенды, позорившей Польшу в период ее упадка и грозившей темным пятном пасть на Россию. Это убеждение ему удалось внушить своему единомышленнику государю Александру I. В том же месяце, когда был издан указ об «Обществе израильских христиан»

Голицын разослал губернаторам следующий циркуляр от 6 марта 1817 года:

Ввиду того, что в некоторых провинциях, приобретенных у Польши, до сих пор имеют место случаи, когда евреев ложно обвиняют в убийстве христианских детей якобы с целью получения крови, Его Императорскому Величеству, принимая во внимание, что подобные обвинения имели место в прежние неоднократно опровергнутых беспристрастными расследованиями и царскими грамотами, милостиво изволил донести до глав правительств свою Государеву волю: чтобы впредь евреи не обвинялись в убийстве христианских детей, без всяких доказательств и чисто вследствие суеверной веры в то, что они нуждаются в христианской крови.

Можно было подумать, что этого категорического рескрипта будет достаточно, чтобы положить конец усилиям невежественных авантюристов реанимировать кровавый миф. И действительно, несколько лет зловещее волнение затихало.

Но к концу царствования Александра оно вновь ожило и породило чудовищное Велижское дело.

Велиже, в Витебской губернии, пропал мальчик трех лет Феодор Емельянов, сын русского солдата. Через десять дней тело ребенка было найдено в болоте за городом, все изрезанное и покрытое ранами. На медицинское освидетельствование и предварительное следствие повлияло распространенное мнение, что ребенок был замучен до смерти евреями. Эту веру поддерживали две христианские гадалки, проститутка-нищенка, по имени Мария Терентьева, и полоумная старая дева, по имени Еремеева, которые путем гадания заставили родителей ребенка поверить, что его смерть произошло благодаря евреям. На судебном следствии Терентьева обвинила двух виднейших евреев Велижа, купца Шмерку Берлина и Евзика Цетлина, члена местной городской управы.

Длительные следственные действия не подтвердили измышлений Терентьевой, и осенью 1884 г. Верховный суд Витебской губернии вынес следующий приговор: Случайную смерть солдатского мальчика оставить на волю Божию; объявить всех евреев, против которых было выдвинуто обвинение в убийстве на основании простых предположений, свободными от всякого подозрения; Солдатку Терентьеву за распутство предать священнику для покаяния.

Однако, учитывая исключительную тяжесть преступления, суд рекомендовал администрации губернатора продолжить расследование.

Несмотря на вердикт суда, темные силы среди местного населения, движимые ненавистью к евреям, направили все свои усилия на то, чтобы сбить следствие с верного пути. Низкая, корыстная Терентьева стала их готовым орудием. Когда в сентябре 1825 г. Александр I проезжал через Велиж, она подала ему челобитную, жалуясь на то, что власти не разыскали убийцу маленького Феодора, которого она, не стыдясь, обозначила как собственного ребенка и объявила замученным на смерть от евреев. Царь, совершенно забывший о своем указе 1817 года, поручил белорусскому генерал-губернатору Хованскому начать новое тщательное расследование.