Державин родился в одной из отдаленных восточных губерний России и большую часть жизни провел в петербургских канцеляриях. Он никогда не вступал в контакт с еврейским населением, пока в 1799 году его не отправили в городок Шклов в Белой России для расследования дела владельца города, отставного генерала по имени Зорич. Последний был одним из фаворитов Екатерины и вел разгульную и экстравагантную жизнь русского помещика в городе, бывшем его частной собственностью. Его типично русское наплевательское поведение не было рассчитано на то, чтобы пощадить многочисленное еврейское население города. Зорич, видимо, воображал, что живущие на его земле евреи такие же его крепостные, как и крестьяне, и обращался с ними так, как обращались в те времена с крепостными. Некоторых из них он изгнал из города и захватил их дома. Иных он бил собственноручно, а третьих заставлял бесплатно поить. Евреи обратились к правительству против этой попытки превратить их в крепостных, и именно в ответ на их обращение император Павел послал сенатора Дьержавина с указанием обуздать буйство буйного помещика. Державин, проникнутый крепостническим духом, не мог не отнестись снисходительно к своевольным приемам Зорича и пришел к заключению, что евреи отчасти виноваты в происшедших беспорядках. Смерть Зорича в 1800 г. положила конец делу, но теоретически Сенат постановил, что, по русским законам, евреи, в силу принадлежности к купеческому и мещанскому сословию, не могут считаться крепостными даже в города и слободы, принадлежавшие помещикам.

Через год Державин снова был отправлен в Белоруссию, на этот раз наделенный очень большими полномочиями. В губернии свирепствовал страшный голод, вызванный не только неурожаями, но и бесчинствами помещиков. Эти господа вместо того, чтобы снабжать своих крестьян продовольствием, предпочитали посылать в больших количествах хлеб либо за границу на продажу, либо в свои винокурни для производства водки, которая вместо того, чтобы кормить крестьян, отравляла их. Отправляя Державина в Белоруссию, император Павел дал ему полную власть положить конец этим злоупотреблениям и подвергнуть суровым наказаниям помещиков, которые, «движимые беспримерной жадностью, оставляют своих крестьян без помощи». Они должны были быть раскулачены, а их поместья переданы под контроль государства (16 июня 1800 г.). В дополнительной инструкции, приложенной генерал-прокурором Сената Оболаниным, был добавлен следующий пункт: «И так как, по полученным сведениям, истощение белых русских крестьян в довольно значительной степени вызвано жидами, то оно есть желание его величества, чтобы ваше превосходительство обратили особое внимание на их участие в этом и представили мнение, как отвратить общий ущерб, причиняемый ими». Эта явно антисемитская приписка, к которой, по всей вероятности, был причастен и Державин, которую он во всяком случае одобрял, была рассчитана на то, чтобы смягчить удар, направленный по помещикам, и обратить его против евреев. Заговор этих двух бюрократов, веривших в крепостное право и стоявших на стороне помещиков, придавал миссии Дьержавина совершенно иной оттенок.

Умиротворение Белой Руси было осуществлено быстро. Державин передал под контроль государства имение одного польского магната и лично закрыл еврейский винокуренный завод в городе Лозно, резиденции знаменитого хасидского цадика, раввина Залмана. Шнеорсон. Он действовал с такой энергией, что одна еврейка пожаловалась на то, что ее ударили руками. «Установив порядок», Державин приступил к тому, что он считал своей главной задачей, — к подготовке обстоятельного меморандума о евреях под характерным заглавием «Мнение сенатора Державина об устранении голода в Белой России». обузданием жадных занятий евреев, а также в отношении их перевоспитания и других вопросов».

Само название выдает основной мотив писателя: сделать евреев козлами отпущения за экономическую разруху провинции, в которой помещики всегда были хозяевами положения. Но Державин не ограничился оценкой хозяйственной деятельности евреев. Он не менее стремился изобразить их внутреннюю жизнь, их верования, их обучение и воспитание, их общинные учреждения, их «нравственное положение». Для всех этих целей он привлек множество источников. Составляя свой меморандум в Витебске, осенью 1800 г., он собирал сведения о евреях от местных антиеврейских купцов и бюргеров, а также от «ученых» инструкторов иезуитского коллегиума в том же городе, в зданиях суда, и — от «самих казаков ".

Надо добавить, что у Державина были и два проекта, вышедшие из-под пера «просвещенных евреев». Автор одного из них, Нота Шкловер, богатый купец, служивший поставщиком армии Потемкина и, живший в то время в Петербурге, знавший ход мнений в правительственных кругах, предлагал привлечь евреев к мануфактуре, которая должна быть введена в связи с земледелием и скотоводством в выделенных для этой цели колониях «по соседству с черноморскими портами». Автор второго проекта, врач из Креславки Витебской губернии по фамилии Франк, по-видимому, немецкий еврей мендельсоновского типа, предложил правительству через Дьержавина сосредоточить внимание на реформе еврейской религии, который «в своей первоначальной чистоте покоился на чистом деизме и постулатах чистой морали», но с течением времени был искажен «нелепостями Талмуда». Поэтому Франк предлагает последовать примеру Мендельсона в Германии, открыть русские народные школы для евреев и учить их детей русскому, немецкому и ивриту, подразумевая, конечно, что образованный таким образом еврей не преминет проявить себя. несомненная польза для страны.

Кроме этих проектов, у Державина были перед собой образцы нескольких прусских юден-реглементов, а также упомянутые выше рекомендации предводителей и губернаторов Западной России и тому подобные документы. Этого материала было достаточно для русского чиновника, который лишь мельком увидел евреев, проезжая через Белоруссию, чтобы разработать наиболее полное «Мнение», требующее полного преобразования еврейской жизни.

Мрачная картина жизни евреев, которую рисует Державин, достаточна для того, чтобы показать, как поверхностно было его знакомство с описываемыми им условиями. Поразительна наивность, с которой он судит и полностью искажает многие аспекты еврейской жизни. Экономические занятия евреев, такие как торговля, сдача земли в аренду, содержание гостиниц, маклерство, представляют собой не что иное, как «тонкие уловки, чтобы выжать богатство из своих соседей под видом предложения им выгод и услуг». Еврейская школа — «рассадник суеверий». Моральные чувства совершенно отсутствуют у евреев: «они не имеют понятия о человеколюбии, бескорыстии и других добродетелях». Все, что они делают, это «собирают богатства, чтобы воздвигнуть новый храм Соломона или [удовлетворить] свои плотские желания».

Эта любопытная характеристика образует преамбулу к обширной схеме, состоящей не менее чем из восьмидесяти восьми пунктов и посвященной «преобразованию евреев». Евреи должны быть поставлены под «высочайшее [ т. проведет эту работу по «преобразованию», проведет перепись всех евреев и снабдит их фамилиями. Вслед за этим евреи должны быть разделены на четыре категории: купцы, городские мещане, сельские мещане и земледельцы-поселенцы, и каждый еврей должен быть принужден записаться в одну из этих категорий. Всю эту массу евреев равномерно распределить по разным частям Белой России, а излишки передать другим правительствам.

Когда эта реформа будет завершена, кагалы будут устранены. Для обеспечения управления духовными делами евреев в различных правительствах должны быть организованы «синагоги» с раввинами и «школьниками». В Санкт-Петербурге должен быть учреждён высший церковный трибунал под названием «Сендарин», в котором будет председательствовать главный раввин, или «патриарх», по образцу магометанского муфтия татар.

Эти положительные предложения дополняются предложениями о различных репрессивных и принудительных мерах. Евреям запрещается содержать домашнюю прислугу-христиан; они должны быть лишены права участвовать в городских магистратах; они должны быть вынуждены отказаться от своей отличительной формы одежды и оформлять все дела и деловые документы на русском, польском или немецком языке. Детям разрешается ходить в еврейские религиозные школы только до двенадцати лет, а затем они должны быть переведены в светские школы государства. Наконец, автор предлагает правительству открыть собственную типографию для издания еврейских религиозных книг «с философскими примечаниями». Таким образом, утверждает Державин, «исправится должным образом упрямое и хитрое племя евреев», а император Павел, осуществив эту реформу, снискает себе великую славу за исполнение евангельской заповеди: «Любите врагов ваших». благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас».