Третий раздел Польши в 1795 году добавил к системе Днепра систему Немана, территорию Литвы, состоящую из Гродненской и Виленской губерний. Это завершило процесс формирования черты оседлости в конце восемнадцатого века. Что касается Восточной Руси, то она так же зорко остерегалась проникновения еврейского элемента, как и во времена древней Московской империи.
В том же указе 1794 г., ограничивавшем область еврейского права на жительство, была установлена еще одна принципиальная дискриминация — налоговая. Евреи, желавшие записаться в купеческий или бюргерский класс в городах, должны были платить установленные налоги «в двойном размере по сравнению с теми, которые взимались с бюргеров и купцов христианской религии». Те евреи, которые отказывались оставаться в городах на этих условиях, должны были покинуть Российскую империю, уплатив штраф в виде двойного налога в течение трех лет. Таким образом, правительство взимало с евреев за привилегию оставаться на своих прежних местах без права свободного проезда в Империи налоги, в два раза превышающие налоги с горожан-христиан, пользующихся свободой передвижения. Этот карательный налог не освобождал евреев от особого воинского обложения, которое они по указам 1794 и 1796 годов должны были платить, как и вообще русский купеческий класс, в обмен на личное освобождение от воинской повинности.
Интересно отметить, что по ходатайству генерал-губернатора Новороссии графа Зубова караимы Таврической губернии были освобождены от двойного налога. Им также было предоставлено разрешение на владение поместьями, и вообще уравнены права с христианским населением, «при том понимании, однако, что в общину караимов не должны входить евреи, известные под именем равинов (равбанитов), о ком должны строго соблюдаться изданные нами законы» (указ от 8 июня 1795 г.). Здесь безошибочно проступает национально-религиозный мотив антиеврейского законодательства. Горстка караимов, веками жившая в отрыве от еврейского народа и его духовных достояний, объявлялась более желанными гражданами монархии, чем настоящие евреи, которых, напротив, запугивали репрессивными мерами.
Решительный уклон в пользу таких мер проявляется в указе 1795 г., который предписывает, чтобы евреи, живущие в деревнях, были записаны в города, и что «постараться переселить их в уездные города, чтобы эти люди не могли скитаются, но могут скорее заниматься торговлей и способствовать развитию мануфактур и ремесел, тем самым способствуя своим собственным интересам, а также интересам общества». Следствием этого указа было законодательное санкционирование давно установившегося произвола местных властей, которые часто изгоняли евреев из сел и отправляли их в города под тем предлогом, что евреи могут быть зачислены только в горожане. Изгнанные семьи, лишенные всех средств к существованию, были, конечно, совершенно разорены, так как одного лишь указания властей было недостаточно для того, чтобы они могли «заниматься торговлей и способствовать развитию мануфактур и ремесел» в городах, в которых даже оседлые купцы а ремесленники не могли зарабатывать на жизнь. Система официальной опеки сковывала, а не развивала хозяйственную деятельность евреев.
Теперь были предприняты эксперименты, чтобы распространить эту опеку на общинное самоуправление евреев. В 1795 г. был повторен указ, по которому правительство и уездные кагалы, ввиду предоставленного евреям права участия в общем городском управлении, в магистратах и городских управах, должны были быть лишены своих общественных и судебных функций, и не позволять «заниматься какими-либо делами, кроме религиозных церемоний и богослужения».[71] На самом деле активное участие евреев в муниципалитетах из-за враждебного отношения христианских бюргеров было крайне слабым. Тем не менее, в интересах казначейства, кагалы были сохранены для фискальных целей, и из-за их финансовой полезности они продолжали функционировать как органы еврейской общинной автономии, какой бы урезанной и дезорганизованной последняя теперь ни стала.
В этом смысле ограничительное законодательство против евреев, по-видимому, утвердилось к концу царствования Екатерины II. Между западом и востоком России была воздвигнута «московская» стена, и даже в пределах очерченной территории еврейского расселения прослеживалась тенденция отгородить еще меньшую территорию и, вытеснив евреев из деревень, сжать Еврейские массы в городах. На долю преемников Екатерины выпало закрепить эту тенденцию в законе.
В заключение историк не может обойти молчанием одинокую «реформу» этого периода. В законодательных актах последнего десятилетия екатерининского царствования бытовавшее прежде презрительное наименование «жид» уступило место названию «еврей» (еврей). Российское правительство сочло невозможным пойти дальше этой словесной реформы.
2. Еврейские законодательные схемы в царствование Павла I.
Кратковременное царствование Павла I (1796-1801) не прибавило значения российскому законодательству о евреях. Утвержден закон о введении двойного налога, а также оставлены в силе другие ограничения. Площадь еврейского поселения была увеличена недавно приобретенным правительством Курляндии на окраине Империи. В этом герцогстве, которое было аннексировано в 1795 г., проживало несколько тысяч еврейских жителей, которых «терпели» как иностранцев по немецкому образцу и которым лишь частично удалось сформировать общинную организацию. Теперь встал вопрос о том, как лучше собирать подати с бродячих купцов, составлявших основную массу еврейского населения, не причислявшихся ни к сельским, ни к городским сословиям и даже не состоявших в еврейских общинах. Российское правительство решило этот вопрос в 1799 г., поставив курляндских евреев в такое же положение, как и их единоверцы в других западных правительствах, и предоставив им право записываться в торговые или бюргерские сословия, а также учреждая свои собственные Кагалы. В данном случае за организацию еврейских масс во владениях немецких баронов отвечали фискальные соображения.
Ограничив еврейское население пределами западной черты оседлости, правительство не могло сильно препятствовать его свободе передвижения в пределах этой черты, по крайней мере, в том, что касается перемещения из города в город. К этому элементарному праву свободного проезда прибегали многие евреи обедневшей Белой Руси, которые стали эмигрировать в малороссийские губернии, в частности в Новгород-Северскую губернию, позднее в Полтавскую губернию, более зажиточные и менее многолюдные. с евреями. Правительство узнало об этом внутреннем переселении и не могло не взять его под свою отцовскую защиту. Купцам было разрешено беспрепятственно переезжать из Белой России в Малороссию. Однако мещанам разрешалось выезжать только на условиях, распространявшихся на всех лиц податных сословий, — они должны были получить грамоты об увольнении (декабрь 1796 г.).
Каким бы бедным ни было царствование Павла в области конкретного законодательства об иудеях, оно было богатым на предшествовавшие ему предварительные усилия. Его правление изобилует всевозможными проектами, направленными на регулирование статуса евреев на основе официальных «расследований». В уходящие годы восемнадцатого века (1797-1800) правительственные учреждения были лихорадочно заняты в этом направлении. Правительство стремилось ознакомиться с состоянием бывших польских губерний и особенно с положением еврейского населения. Первым шагом в этой погоне за знаниями была рассылка циркулярного запроса дворянам и высшим чиновникам рассматриваемой области. Толчок к этому расследованию дал в 1797 г. отчет, представленный по поводу голода, свирепствовавшего в Минской губернии. Минский губернатор Карнеев получил из Петербурга указание собрать мнения местных предводителей или предводителей дворянства и на их основании дать «выяснение причин бедственного положения крестьян» с планами, направленными на их устранение. улучшение.
