Великий кризис в истории Византии — взятие Константинополя турками — затронул и генуэзскую колонию в Крыму. Турки стали препятствовать генуэзцам в их плавании через проливы. В 1455 г. генуэзское правительство уступило свои каффские владения банку св. Георгия в Генуе. Новая администрация задалась целью навести порядок в колонии и наладить нормальные отношения между населяющими ее различными расами; но дни этого культурного оазиса на Черном море были сочтены. В 1475 г. Каффа была взята турками, и весь полуостров попал под тюрко-татарское владычество.

Важные еврейские общины в этот период можно было найти и в старых татарских владениях Крыма. В XIII веке в древней столице татарских ханов Солхате (ныне Эски-Крым) процветали две еврейские общины, одна из которых состояла из раббанитов, а другая из караимов. Начиная с 1428 г., увеличивается численность и влияние старой караимской общины Чуфут-Кале («Скала евреев»), расположенной недалеко от новой татарской столицы Бахчи-Сарая. Память об этой общине увековечена огромным количеством надгробий, начиная с тринадцатого и заканчивая восемнадцатым веком. Крым, теперь населенный евреями, высылает поселенцев в Литву, где в конце XIV века великий князь Витовт берет их под свою защиту. В литовских городах Троки и Луцк возникают крымские колонии, которым, как мы увидим далее, правитель страны предоставляет широкие привилегии.

Установление турецкого суверенитета над Крымом (1475-1783 гг.) привело к более тесным торговым связям между еврейским центром на полуострове и Московским княжеством, отгородившимся в то время от внешнего мира Китайской стеной, и, за немногими исключениями, изгнала из своих владений всех чужеземцев и неверных, или «басурманов»[11]. Во второй половине пятнадцатого века великий князь Московский Иван III был вынужден обратиться за помощью к нескольким крымским евреям в своих дипломатических переговорах с крымским ханом Менгли-Гиреем. Одним из агентов московского князя был влиятельный еврей из Каффы по имени Хоза Кокос, который способствовал заключению военного союза между великим князем и ханом (1472-1475). Любопытно отметить, что Кокос писал свои письма Ивану III. на иврите, так что московский правитель, который, очевидно, не мог найти в Москве никого, кто знал бы этот язык, был вынужден просить своего агента вести с ним переписку по-русски или «на басурманском языке» (татарском или, может быть, итальянском). Другой агент Ивана III, Захария Гизолфи, был итальянским евреем, ранее занимавшим важный пост в генуэзской колонии в Крыму и являвшимся владельцем Таманского полуострова («князь Таманский»). Он состоял в близких отношениях с ханом Менгли-Гиреем и в этом качестве вел дипломатическую переписку с московским князем (1484-1500). Позже Захария уже собирался поселиться в Москве, чтобы более непосредственно участвовать во внешних делах России, но обстоятельства помешали осуществлению плана.

В этот же период в Москве в результате тайной пропаганды иудаизма возникло религиозное течение, известное под названием «жидовской ереси». По свидетельству русских летописцев, возбудителем этой ереси был ученый иудей Схария (Захария), эмигрировавший с рядом единоверцев из Киева в древнерусский город Новгород. Пользуясь религиозными волнениями, царившими в то время в Новгороде, — в городе возникла новая секта, называемая стригольниками,[12] которая отменила церковные обряды и дошла до отрицания божественности Христа, — Захария проник в сблизился с несколькими представителями православного духовенства и сумел обратить их в иудаизм. Предводители новгородских отступников, священники Денис и Алексий, отправились в Москву в 1480 г. и обратили там часть греков в православие, а некоторые из новообращенных даже подверглись обряду обрезания. «Жидовствующая ересь» вскоре закрепилась среди дворянства Москвы и в придворных кругах. Среди его сочувствующих была и невестка великого князя Елена.

Архиепископ Новгородский Геннадий обратил внимание на опасное распространение «еврейской ереси» и приложил доблестные усилия для искоренения ее в своей епархии. В Москве борьба с новым учением оказалась чрезвычайно трудной. Но и здесь она была окончательно остановлена благодаря энергичным усилиям Геннадия и других православных ревнителей. По решению Церковного Собора 1504 г., поддержанному повелением Ивана III, главные отступники были сожжены на костре, а остальные брошены в темницы или сосланы в монастыри. В результате «еврействующая ересь» прекратила свое существование.

Еще одно трагическое происшествие того же периода дает мрачную иллюстрацию московского суеверия. При дворе великого князя Ивана III. должность врача занимал ученый еврей мастер Леон, приглашенный из Венеции. В начале 1490 года опасно заболел старший сын великого князя. Мастер Леон пытался вылечить своего пациента с помощью горячих банок и различных лекарств. На вопрос великого князя, есть ли у его сына шансы на выздоровление, врач в неосторожную минуту ответил: «Я не премину вылечить вашего сына, а то вы меня казните!» 15 марта 1490 года больной умер. Когда сорок дней траура миновали, Иван III. приказал отрубить голову еврейскому врачу за то, что он не смог вылечить. Казнь проводилась публично, на одной из площадей Москвы.

В глазах москвичей и ученый богослов Схария, и врач Леон были адептами «черного искусства», или магами. «Жидовствующая ересь» внушала им суеверный страх перед евреями, о которых они знали только понаслышке. Пока господствовали такие идеи и нравы, евреи едва ли могли рассчитывать на гостеприимный прием в стране московитов. Неудивительно поэтому, что евреи долгое время появляются там не в качестве постоянных жителей, а как бродячие купцы, которым в отдельных случаях — и притом крайне неохотно — предоставляется право временного пребывания на «святой Руси».

В то время как еврейские колонии на берегу Черного моря и на территории современной Южной России возникли за счет иммиграции из земель греко-византийского и магометанского Востока, еврейские поселения в Польше были основаны пришельцами из Западной Европы, из земель немецкой культуры и «латинской веры»[13]. Это разделение было закономерным продуктом исторического развития, заставившего Славянскую Россию тяготеть к Востоку, а Славянскую Польшу — к Западу. Еще до того, как она присоединилась к церковной организации Запада, Польша приобрела известность как торговая колония Германии. Славянские земли на берегах Варты и Вислы, будучи ближайшими к Западной Европе, должны были с самого начала привлекать евреев в качестве международных торговцев. Есть основания полагать, что еще в IX веке евреи, жившие в германских провинциях империи Карла Великого, вели торговлю с соседними славянскими странами и посещали Польшу со своими товарами. Эти эфемерные визиты часто приводили к их постоянному поселению в этих чужих землях.

Сведения о евреях дохристианской Польши дошли до нас в виде туманных легенд. Одна из этих легенд повествует, что после смерти князя Попеля, примерно в середине IX века, поляки собрались в Крушвице, своей древней столице, чтобы выбрать преемника умершему государю. После долгих споров о том, кто будет избран, в конце концов было решено, что правителем должен быть избран первый человек, который на следующее утро войдет в город. Случилось так, что на следующее утро первым в город вошел еврей Авраам Проховник[14]. Он был схвачен и провозглашен князем, но отказался от этой чести, настаивая на том, чтобы она была оказана мудрому поляку по имени Пястов, который, таким образом, стал родоначальником династии Пястов.

Другая легенда гласит, что в конце девятого века еврейская делегация из Германии ждала польского князя Лешека, чтобы ходатайствовать о допуске евреев в Польшу. Лешек подверг делегатов длительному перекрестному допросу относительно принципов еврейской религии и еврейской морали и, наконец, удовлетворил их просьбу. Вслед за этим в Польшу стало прибывать большое количество немецких евреев, которые в 905 г. получили особые письменные привилегии, которые, согласно той же легенде, впоследствии были утрачены. Эти темные сказки, хотя и лишенные всякого фактического основания и, несомненно, выдуманные в гораздо более поздние времена, содержат крупицу исторической правды, поскольку они указывают на существование еврейских поселений в языческой Польше и указывают на их немецкое происхождение.