Правительство представило. При подаче его подвигли не столько ясные и неопровержимые доводы Комитета, сводившиеся к беспощадной критике нынешней системы государственного покровительства, сколько «политические обстоятельства», на которые намекают в заключительных предложениях доклада. Армия Наполеона шла к границам России. Началась война, которая должна была охватить всю Россию, а затем и всю Европу. В такой момент, когда французская армия наводняла всю Западную Россию, казалось гораздо опаснее создавать отряды гонимых и озлобленных изгоев, чем это было в 1807 году, когда французское вторжение было только опасением. В этих условиях вопрос о том, следует ли оставить евреев в деревнях и хуторах, нашел благоприятное решение сам собой, без особого указа. Взволнованная до глубины души Россия в момент национальной опасности должна была полагаться для своего спасения на напряженные усилия всех ее жителей, в том числе и евреев.

Роль, которую сыграли евреи в войне 1812 года, была не так уж незначительна, как обычно склонны предполагать историки, введенные в заблуждение тем фактом, что евреи России еще не были призваны в армию. Надо иметь в виду, что великая война разыгралась на западе России, в особенности на северо-западе России, на территории, населенной компактным еврейским населением, рассеянным по городам, местечкам и селам. Симпатии этого населения к тому или иному из воюющих часто решали успех или неудачу отряда, находившегося в этой местности. Общеизвестно, что поляки западного региона были большей частью на стороне Наполеона, от которого ждали восстановления Польского королевства.

Что касается русских евреев, то их отношение к воюющим сторонам носило более сложный характер. Недавние преследования сельских евреев могли, с одной стороны, настроить их сердца против русского правительства, и, если бы эти преследования продолжались, угнетенные евреи приветствовали бы французов как своих спасителей. Но изгнание из деревень было прекращено за три года до войны, и евреи ожидали полной отмены жестокого закона, столь сурово осужденного в официальном отчете Комитета, представленном царю в начале 1812 года. Кроме того, депутаты кагалов, дважды вызывавшиеся для участия в работе правительства (в 1803 и 1807 гг.), имели возможность убедиться, что правительство Александра I в целом благосклонно относится к евреям, а его ошибки были просто следствием неправильной системы государственного покровительства, желания правительства осчастливить евреев по-своему, применяя принудительные и «исправительные» меры.

С другой стороны, ореол Наполеона значительно потускнел даже в глазах евреев Западной Европы теперь, когда стали известны результаты его «еврейских парламентов». Евреи России, которые все были православными, считали планы реформ Наполеона чреватыми опасностью и считали замену кагалской автономии консисториальной организацией подрывной для иудаизма. Партия хасидов, которая была наиболее консервативной, опять-таки чувствовала себя в долгу перед Александром I, который в статье Статута 1804 г., касающейся еврейских сект, даровал хасидам право отделяться в отдельных синагогах в пределах еврейских сект. сообщества. Лидер белых русских хасидов рабби Шнеор Залман, сначала страдавший от подозрительности русского правительства, но впоследствии объявленный политически «благонадежным», выразил настроения влиятельных еврейских кругов по отношению к двум воюющим государям в следующее предсказание:

Если Бонапарт победит, богатство евреев увеличится, и их [гражданское] положение повысится. В то же время их сердца будут отчуждены от нашего Небесного Отца. Если же победит наш царь Александр, еврейские сердца приблизятся к нашему Небесному Отцу, хотя бедность Израиля может стать больше, а его положение — ниже.

Это было равносильно утверждению, что гражданское бесправие предпочтительнее гражданского равноправия, поскольку первое призывало справедливость гарантировать неприкосновенность религиозной жизни, а второе грозило ее распадом.

Все эти обстоятельства вкупе с неосознанной ненавистью масс к вторгшемуся врагу привели к тому, что евреи Северо-Запада повсеместно давали знаки своей преданности интересам России и нередко оказывали существенные услуги русской армии в его комиссариатское и разведывательное отделения. Известный русский партизан Давыдов рассказывает, что

настроение польских жителей Гродно было к нам очень неблагоприятно. С другой стороны, евреи, жившие в Польше, были настолько преданы нам, что отказывались служить врагу в качестве разведчиков и часто давали нам самые ценные сведения о нем.

Поскольку на польских чиновников нельзя было положиться, пришлось доверить еврейскому кагалу все полицейское управление Гродно. Виленский губернатор свидетельствовал, что «еврейский народ проявлял особую преданность русскому правительству во время присутствия врага».

Поляков раздражало такое пророссийское отношение евреев. Ходили слухи, что поляки приготовились вырезать всех евреев и русских в Виленской и Минской губерниях и в Белостокской губернии. Было много случаев самопожертвования. Не раз случалось, что евреи, приютившие русских курьеров с депешами в своих домах, или конвоировавшие их в русские ставки, или доставлявшие русским командирам сведения о положении неприятельской армии, попадали в плен к французам, и расстрелян или повешен. Александр I знал об этих делах. Находясь в Калише, он дал аудиенцию членам Кахала и вступил с ними в продолжительную беседу. Среди евреев уезда были распространены написанные на еврейском просторечии воззвания, в которых евреев призывали возносить молитвы за успех Александра I, который освободит еврейский народ из рабства. В целом волна патриотизма, прокатившаяся по России, в значительной степени охватила еврейские массы.

В штабе русской армии, шедшей теперь на запад, в 1812-1813 годах находились два депутата-еврея, Зундель Зонненберг из Гродно и Лейзер (Элиэзер) Диллон из Несвижа. С одной стороны, они поддерживали связи с ведущими государственными деятелями и доносили до них пожелания еврейских общин. С другой стороны, они поддерживали отношения с кагалами, которых регулярно информировали о намерениях правительства. По-видимому, эти два общественных деятеля играли в штабе двоякую роль: роль крупных поставщиков, получавших заказы непосредственно от русского комиссариата и пересылавших их своим местным агентам, и роль представителей кагалов, потребности которых они доносили до Царь и высшие сановники короны. В те непростые времена правительство сочло выгодным держать в своей штаб-квартире представителей еврейского населения, которые могли влиять на умы своих единоверцев в соответствии с характером издаваемых им политических инструкций. В июне 1814 г., во время пребывания за границей в Брухзале (Германия), Александр обратился к этим депутатам с просьбой заверить «еврейских кагалов в его милостивой благосклонности» и пообещал в скором времени издать «ордонанс относительно их пожеланий и просьб о немедленном улучшении их нынешнее состояние». Похоже, что Александр I, все еще находившийся под влиянием рассказов о еврейском патриотизме, был склонен в тот момент улучшить их судьбу. Но общая реакция, обрушившаяся после Венского конгресса 1815 года, как язва на Европу и Россию, оказалась роковой и для русских евреев.

Политические потрясения переходного периода (1789-1815 гг.) не могли не сказаться бурно на экономическом положении русско-польского еврейства. Огромное еврейское население Западной России делилось в то время на две части: большая часть проживала в городах и местечках, меньшая — в деревнях. Предпринимаемые в этот период русским правительством усилия втиснуть все еврейское население в городские поместья и выделить из его среды новый класс земледельцев не дали должного эффекта. Вместо этого ему удалось нарушить прежнее равновесие между городскими и сельскими занятиями евреев.