Теория автономизма берет за отправную точку тот исторический факт, что во все времена, за исключением нескольких кратких и частичных отклонений, еврейская диаспора, взятая в целом, представляла собой национальный организм, в котором отсутствие политической или территориальное единство создавалось более прочной сплоченностью его духовных и культурных связей и большей интенсивностью его социальной и автономной жизни. На протяжении многих веков вся культура иудаизма принимала религиозную окраску, и ее общинная автономия была сосредоточена в синагоге, что дало повод современным поборникам ассимиляции думать, что евреи были лишь религиозной группой, рассеянной среди различных народов. Было роковой ошибкой созванного Наполеоном Парижского Синедриона, когда в своей декларации 1807 г. он провозгласил, что «сегодняшнее еврейство не составляет нации», ошибка, ставшая в XIX веке символом веры. с евреями Западной Европы. Новейшее развитие национального движения показало, что еврейство, хотя и рассеянное по различным политическим государствам, представляет собой нацию, полную жизненных сил, и что еврейская религия является лишь одной из ее функций. Еврейская национальная идея, в известной степени секуляризованная, исходит из того, что все слои еврейского народа, хотя и разделенные в своей политической принадлежности, образуют одну духовную или историко-культурную нацию, которая, как и все национальные меньшинства в странах с смешанное население, обязаны бороться на своих нескольких землях в одно и то же время не только за свое гражданское равноправие, но и за свои национальные права — автономию еврейской общины, школы и языка. То, за что веками отстаивала и отстаивает еврейская ортодоксия, под маской религиозного иудаизма, прогрессивные евреи должны бороться под знаменем национальной еврейской культуры. Судьба мирового еврейства не должна быть связана с одним единственным центром. Мы должны принять во внимание исторический факт множественности центров, из которых те, которые имеют наибольшее число и могут похвастаться наиболее подлинным развитием национальной еврейской жизни, имеют право на гегемонию еврейского народа. В тех странах, где достигнуто гражданское освобождение, должна идти борьба за национальное освобождение, за признание евреев как нации, имеющей право на широкую общинную и культурную автономию. В России борьба должна вестись одновременно за гражданские и национальные права. Временные неудачи в этой борьбе за национальное существование не должны обескураживать нацию, пережившую на протяжении столетий самые страшные страдания и сумевшую сохранить свою духовную свободу даже среди рабства.

Некоторое облегчение от этих страданий можно найти в древнем средстве еврейской истории, в эмиграции из земель рабства в страны, пользующиеся большей степенью свободы. Если в одном из центров евреи подвергаются длительному преследованию, то следует добиваться их постепенного переселения, частичного или полного, в другой центр, предлагающий более благоприятные возможности в борьбе за существование. Таким образом, в последние десятилетия частичный исход евреев из России способствовал созданию важного еврейского центра в Северной Америке и меньшего, но духовно ценного центра в Палестине. Последняя может стать средством национализации всей диаспоры, но только тогда, когда сама диаспора будет организована непосредственно на началах культурной автономии. Сионизм, сведенный к его конкретным возможностям, может составить только одну планку на универсальной платформе еврейской нации. Палестинский центр может усилить национальное развитие диаспоры, но не является непременным условием ее автономного существования.

Подобно духовному сионизму, не сумевшему сформировать особую партию, но действовавшему рычагом в общем сионистском движении, автономизм также не нашел своего воплощения в партийной организации, но стал неотъемлемой частью политической жизни, национального движения российского еврейства в начале нынешнего века. Во время революционной борьбы в России, в 1905 и 1906 годах, требование национально-культурной автономии воплощалось в той или иной степени почти всеми еврейскими партиями и группами в их программах, помимо и в дополнение к требованию гражданского равноправия.

Параллельно с националистической идеологией, составлявшей противовес западноевропейской ассимиляционистской теории, на первый план постепенно выдвигалось учение о социализме, подчеркивавшее принцип классовой борьбы в более или менее тесной связи с национальной идеей. Еврейское рабочее движение зародилось в конце 80-х годов в Литве — в Вильно и других городах; ее сторонники набирались из числа рабочих-евреев, занимавшихся главным образом ремеслами. В 90-е годы движение распространилось на растущие производственные центры Литвы и Польши — Белосток, Сморгонь, Варшаву, Лодзь. Вначале трудовые общества создавались с чисто экономической целью — организация забастовок за сокращение рабочего дня, повышение заработной платы и т. п. Руководители этих обществ, набранные из числа молодой еврейской интеллигенции, некоторые из которых получили университетское образование за границей, стремились построить движение по образцу западноевропейской социал-демократии. Учение марксистского социализма применялось, иногда довольно поспешно, к первобытной стадии капиталистического производства в черте оседлости, где еще очень трудно было провести демаркационную линию между бедствующей «мелкой буржуазией», составлявшей основную массу населения. еврейское население и трудовой пролетариат.

Во второй половине 90-х годов еврейские социалистические общества были втянуты в водоворот русского революционного движения. В 1897 г. все эти общества были объединены в «Союз еврейских рабочих Литвы, Польши и России», известный под сокращенным названием Der Bund («Союз»). Первый тайный съезд «Лиги» состоялся в Вильно в сентябре месяце, всего через месяц после первого сионистского конгресса в Базеле. В России организовывались различные партийные центры, разумеется, подпольно; партийный орган, издававшийся на языке еврейских масс, на идише, выходил за границей под названием Die Arbeiter Stimme. Примечательно, что образование еврейского «Бунда» дало через год толчок к организации «Российской социал-демократической партии», объединившей ранее существовавшие русские рабочие общества. «Бунд» теперь влился в ряды русской социал-демократии как отдельная автономная группа, хотя ряд еврейских социал-демократов, ставших на точку зрения ассимиляции или космополитизма, занимал видное место в руководстве русской партии в целом.

На последующих съездах «Бунд» пытался сформулировать свою национальную программу. Сначала возобладала тенденция ограничить национальный элемент партийной платформы использованием популярного еврейского жаргона в качестве средства пропаганды в массах. На третьем съезде «Бунда», состоявшемся в Ковно в 1899 г., предложение требовать национального равноправия евреев было отвергнуто на том основании, что внимание рабочих должно быть сосредоточено на их классовых интересах и не должно быть перенаправлены в сторону национальных устремлений. Четвертый съезд партии, состоявшийся в 1901 г., также заявил, что «при нынешних обстоятельствах преждевременно выдвигать требование национальной автономии для евреев», хотя в то же время он понял, что «концепция национальности также применимо к еврейскому народу». Только после продолжительных дебатов в партийной печати и после яростной борьбы с централизационными тенденциями Российской социал-демократии съезд «Бунда» в 1905 г. принял резолюцию, требующую «национально-культурной автономии» в область народного образования, а также общественные права на язык, на котором говорят евреи.

Таким образом, национальный элемент постепенно проник даже в учение о социализме, которое по своей сути всегда противостояло ему и заменяло его принципом интернационализма и классовых интересов. С другой стороны, была предпринята попытка привнести в сионизм социалистический элемент. Начиная с 1901 г. Поале-Цион («Сионистские рабочие») стали организовываться в отдельные общества, провозгласившие территориальный принцип сионизма единственным средством решения еврейского социально-экономического вопроса, исходя из того, что в землях диаспоры, еврейские массы всегда будут лишены возможности заниматься крупной промышленностью.