– Я отвезу тебя домой, – сообщил он мне будничным тоном, словно говорил о чём-то, само собой разумеющемся. Словно не он только что, не сходя с места, оглушил двух человек! Мне невольно пришло на ум сравнение с заботливым супругом, и я решительно потрясла головой. Никаких сравнений на эту тему! Держи себя в руках!

Я прекрасно понимала, что после получаса с ним наедине в машине меня можно будет везти не домой, а прямиком в Бедлам[13], а потому твёрдо возразила:

– Я и сама прекрасно доеду.

– Конечно, доедешь, – раздражённо отозвался он и сердито посмотрел на меня. – Далеко ты после шампанского ехать собралась? Напомнить, что с тобой произошло в прошлый раз, когда за рулём был нетрезвый водитель?

Я подавилась тщательно вылепленной фразой. На этот железный аргумент возразить было нечего. Джеймс протянул руку, и я покорно отдала ему ключи. В следующий миг я увидела, как на его лице возникает выражение настоящей злости, а потом он схватил меня за плечи и резко оттащил в сторону. Мимо меня просвистела какая-то волна, которую я не увидела, а, скорее, почувствовала в считанных дюймах от своей головы. Я не успела даже сообразить, что происходит, а он уже развернулся и увидел, как один из Рыцарей очнулся и сидит с протянутой в нашем направлении рукой. Но вот на лице Рыцаря отразилось беспокойство, а ещё через секунду он вдруг схватился руками за горло, ловя воздух ртом, и начал багроветь. Из его горла вырывались придушенные хрипы, и это был, похоже, единственный звук, который он мог издать.

Я уже видела это однажды. То же самое произошло с Путешественником, который охранял меня и Ричарда, когда нас вяли в заложники.

В панике я повернулась к Джеймсу. Не знаю, что в тот момент напугало меня больше – умирающий от удушья маг или совершенно спокойное выражение лица Джеймса.

– Нет! – голос звучал тонко, надрывно, но это было единственное, на что меня хватило. – Прошу тебя, остановись! Не убивай его!

Он поначалу вообще никак не отреагировал, так что мне пришлось схватить его за плечи, вынуждая посмотреть на меня. Холод, исходящий от него в этот момент, стал почти осязаемым, и пальцы морозило вполне серьёзно, но сейчас было не до собственных ощущений. По-хорошему, стоило бы вообще его встряхнуть, но сил на подобное у меня точно не хватило бы. Да и не понадобилось – Джеймс наконец-то очнулся и посмотрел на меня. Хрипы за спиной, правда, не прекращались.

– Прошу тебя, – умоляюще повторила я. – Не надо этого делать. Я в порядке, а они всё равно уже не помешают тебе уйти. Отпусти его. Пожалуйста.

Ещё несколько секунд он с непонятным мне пристальным вниманием вглядывался в моё лицо, а потом неохотно кивнул. В тот же миг я услышала, как человек вдохнул полной грудью и зашёлся в припадке надсадного кашля, а холод слегка унялся.

– Спасибо, – тихо сказала я.

Он ничего не ответил и даже не кивнул, а продолжил путь к моей машине. Я на негнущихся ногах побрела следом, понимая, что только что могло произойти и чему я помешала.

Я была напугана. Но не из-за увиденного и не из-за Джеймса. Меня напугала собственная реакция на происходящее. Я совершенно отчётливо, как если бы мне кто-то сказал это на ухо, понимала, что заставило меня вмешаться. Дело было не в убийстве Рыцаря. А в том, что я боялась, что, если Джеймс убьёт человека у меня на глазах, я больше не смогу относиться к нему, как раньше. Что если я увижу это, то наши отношения, чувства – всё окажется раз и навсегда перечёркнуто. Возможно, я трусиха. Ведь я понимаю, что сегодняшний случай ничего не решает и не отменяет предыдущие убийства, но… Я не хотела в это верить. Не хотела об этом думать.

До моего дома мы доехали в молчании. Джеймс припарковался, а потом вышел из машины следом за мной. Я дошла до ступенек, рассматривая дорожку под ногами и буквально всей кожей чувствуя, что Джеймс идёт следом. Уже на крыльце я решительно вскинула голову, развернулась к нему и посмотрела в лицо. Джеймс встретил мой взгляд совершенно спокойно.

– Ещё я хочу поговорить о нас, – собрав в кулак всю решительность, что у меня имелась, заявила я. Сердце в груди колотилось так, что его грохот отдавался у меня в ушах. Всю дорогу я терзалась раздумьями, стоит ли поднимать этот разговор, и поняла, что не смогу мучиться неизвестностью и пустыми догадками.

Джеймс не стал делать вид, будто ничего не понял, а только безразлично заметил:

– Нет больше никаких «нас», – и отсутствие каких-либо эмоций в его голосе ранило гораздо сильнее, чем если бы он просто начал спорить.

Я сделала глубокий вдох.

– Я всё понимаю. Правда. Это дикость – то, что я снова перенеслась во времени. Для тебя прошло больше века. Для меня – каких-то две недели. Но я точно та же Элиза, которую ты знал. И я люблю тебя. Так же, как раньше.

Что-то промелькнуло в его лице, разрушив маску холодного равнодушия. Это были живые, человеческие эмоции, но они появились и исчезли так быстро, что я не успела дать им определение. В следующий миг на лице Джеймса появилось отчуждённое выражение, а у губ собралась жёсткая складка, которой не было там, в девятнадцатом веке.

– Но я уже давно не тот человек, которого знала ты. И ты даже близко не представляешь, что я совершил за это время.

– Я знаю. Но я влюбилась в тебя ещё до того, как мы встретились в тысяча восемьсот восемьдесят пятом! – горячо воскликнула я, и сама удивилась, сколько чувств сейчас звучало в моём голосе. – Я влюбилась в тебя ещё до того, как перенеслась в прошлое! Я знаю, кто такие тёмные маги. Знаю, на что они способны. Ты только что почти убил этого Рыцаря в двух шагах от меня, и даже после этого я говорю – мне всё равно! Всё равно, пойми!

Джеймс приблизился ко мне так стремительно, что я даже не заметила этого движения. Но не отшатнулась и не вздрогнула, а продолжала вглядываться в родные черты. Это всё равно он, я же вижу… Джеймс сейчас смотрел на меня точно так же, как в те недолгие недели, когда мы были женаты. Сколько всего было в его глазах – столько нежности, тепла и отчаянной тоски, от которой внутри меня что-то защемило!

– Ты не знаешь, о чём говоришь, – прошептал он. – Я убивал людей. Не из самозащиты, не для восстановления справедливости, а для того, чтобы стать сильнее. Так же, как поступают другие тёмные маги. Я давно отказался от принятых у магов моральных принципов ради большей власти, – с каждым словом его голос возвращал себе привычную тональность, а к концу речи звучал так, что я удивилась, как крыльцо, на котором мы стояли, не покрылось льдом. Такой же лёд был сейчас в его глазах. – Не тешь себя иллюзиями. Сегодня ты вмешалась – а можешь представить, сколько их было до этих Рыцарей?

Я сцепила зубы, почувствовав ком в горле. Сейчас передо мной определённо точно стоял тёмный маг, которого обвиняли в убийстве десятка человек. Метаморфоза пугала, и для того, чтобы взять себя в руки, я вызвала перед глазами воспоминание – мы с Джеймсом в коттедже Алана в Марлоу, и он схватил меня за руку, увидев во мне черты предыдущей возлюбленной.

– Но Элиза до сих пор значит для тебя очень многое. Ты не можешь отрицать этого.

– Неужели?

– Ты проявлял ко мне интерес, даже не зная, что я – это я. Ты даже поцеловал меня из-за того, что я была так похожа на Элизу! И ты узнал меня сразу же, едва разнёсся слух о моём возвращении! – выдала я свой главный довод, который так поразил меня этим вечером. – У тебя не возникло ни малейших сомнений – ты сразу понял, что это я, по одним только привычкам, жестам, походке! Ты не забыл меня за эти годы, и не смей это отрицать!

– Однако я был готов убить сегодня человека прямо на твоих глазах, – напомнил он. – Вот и скажи, поступил бы я так, если бы для меня и в самом деле было важно, что ты думаешь обо мне?

Я молчала и хватала воздух ртом, как давешний охранник.

Джеймс вдруг улыбнулся. Это была тёплая улыбка, которая коснулась его глаз, и ненадолго я снова увидела своего возлюбленного. Он нежно коснулся рукой моего лица, и я замерла, не веря в происходящее. Потом осторожно накрыла его ладонь своей и прикрыла глаза.