— Дед, смотри! — в волнении воскликнул я.

— Вот это да, такого я еще не встречал!

Краски сильно поблекли, да и само качество настенной живописи оставляло желать лучшего, но всё равно художник как мог постарался изобразить всё в мельчайших деталях.

На одной из стен было изображено что-то совсем уж странное. Огромный воин в инопланетных доспехах сражался в окружении змееголовых чудищ в блестящей чешуе, мечущих в него молнии из странных двухлезвенных копий. Почему-то действие происходило на фоне хорошо знакомых египетских пирамид. В руках воин держал черный меч, которым он отсекал голову крупному полуящеру, вооруженному кинжалом с очень кривым лезвием. Над воином была старательно выведена полустертая и еле читаемая сейчас надпись на древнегреческом языке.

— Кронос — первый среди богов! — прочитал ее дед.

Он скрупулезно всё снимал на камеру, стараясь ничего не пропустить. Я посветил на потолок.

— Дед, смотри-ка туда! — я указал наверх.

Сквозь остатки паутины на нас сверху смотрело лицо с обручем на голове. Древний художник, явно не тот, что описывал настенные баталии, постарался в точности передать черты лица без сомнения нашего далекого предка. Узнаваемые синие глаза, нос, подбородок, он был очень похож на нас, а мы на него. Длинные светлые волосы спадали на его плечи, на голове знакомый серебристый обруч. Еще этот художник смог очень точно передать выражение глаз нашего предка. В них была решимость, самопожертвование и надежда!

Дед подошел к мумии.

— Очевидно это прародитель нашего рода и его основатель!

Он согнулся в почтительном поклоне перед мумией, и я тут же последовал его примеру. Так мы простояли достаточно долго, отдавая дань уважения неизвестному пращуру и, разумеется, отважному воину, положившему начало нашему роду на этой планете.

Я уже давно не сомневался в нашем внеземном происхождении, а теперь все подтверждающие факты были сейчас прямо перед нами. Во всём этом скрывалась какая-то загадка. И то, что именно мне, единственному из нашего рода, сумевшему попасть в усыпальницу, предстояло разгадать ее, я теперь тоже был уверен!

Из раздумий меня вывел голос деда.

— Давай глянем, что там в бронзовых урнах? Я думаю, если мы сюда проникли, то это уже должно быть теперь для нас безопасно.

Я согласно кивнул и подошел к ближайшей. Урна была плотно закрыта крышкой, и ее горловина наглухо залита, похоже, свинцом. Попробовал ее приподнять, тяжеловата, еле-еле смог оторвать на пару сантиметров от земли. Дед тоже подошел, внимательно рассматривая запаянные крышки.

— Мне кажется, они запакованы так не зря, там может быть послание к нам! Поверь моему совсем немаленькому опыту, я знаю что говорю, и пока мы не прочитаем это послание, мы ничего оттуда не возьмем! — сказал он, кивнув на стол.

Дед покопался в своем рюкзаке и достал небольшой складной топорик и многофункциональный нож со встроенными плоскогубцами и маленьким молоточком.

Затем многозначительно посмотрел на меня и ехидно улыбнулся.

— Ну, кто мне говорил, что это лишнее и не пригодится? Не знаешь?

— Всё, дед, сдаюсь! Я проспорил!

— То-то!

Закипела работа.

Через десять минут мы изрядно подпортили лезвие топорика, но вскрыли один из кувшинов, самый большой.

— Ну-с, посмотрим, что это тут у нас? Ага, сейчас… на-ка, надень! — дед протянул мне свои перчатки.

Кувшин доверху был заполнен золотыми слитками размером и толщиной с мой указательный палец.

Дед достал из своего рюкзака еще одну сумку из тонкого, но очень прочного материала.

— Теперь всё аккуратно ссыпай вот в эту сумку, послание должно быть в кожаном или деревянном тубусе, не пропустишь!

Я перебрал из этого кувшина, наверное, килограммов сто мелких золотых слитков, но ничего так и не нашел.

— Дед, я всё выгреб, тубуса нет!

— Ну, тогда давай посмотрим здесь!

Он как раз закончил вскрывать вторую урну. Открыв крышку, мы заглянули вовнутрь.

— М-да! Ну, давай и отсюда всё будем выгребать, — сказал дед, крутя в руке крупный необработанный изумруд, — место в сумке еще есть?

— Да она… она безразмерная какая-то!

— Кстати! Сумка это подарок твоего папы — триста сорок килограммов выдерживает! Он мне таких аж шесть штук привез. Говорит, что ни в одном магазине мира такие не купишь, ни за какие деньги. Оборонка… он так и сказал.

Дед осмотрелся вокруг.

— Три я ему оставил там, в Монако, а три прихватил с собой, когда ехал к тебе, наверное, зря! В смысле — зря ему оставил.

Во втором кувшине нужного нам тубуса тоже не оказалось, зато там мы обнаружили почти восемь килограммов чистейших изумрудов, алмазов и рубинов. Все камни были очень крупные, высокого качества, правда, совсем необработанные и без огранки. Я сначала рассматривал каждый крупный камень в отдельности, а затем, плюнув на это, просто стал перекладывать всё в сумку без разбора, а то тут можно было застрять еще на пару недель.

— И здесь пусто!

— Давай здесь смотреть, — дед уже снимал крышку с третьего кувшина. — Хм! Какие-то серебристые пластинки. Гляди… это что, платина, что ли? Очень даже похоже… не находишь?

— Да, дед, очень похоже. Смотри, какие ровные, прям одна к одной.

— Да, но только эта платина самородная, вот, смотри!

Дед поднес к моим глазам пластинку, но я в свете фонаря ничего там не заметил. Металл как металл, серовато-белый. Я пожал плечами.

— Пересыпай! — коротко бросил дед, переходя к следующему кувшину.

— И здесь нет, — сказал я, набивая уже вторую сумку.

В последнем кувшине снова оказались серебристые пластинки… и никакого тубуса.

— Ну, я думаю, раз мы не нашли здесь никакого послания от нашего предка, то теперь нам надо всё аккуратно собрать со стола. Не просто же так, упоминание об этом тайнике было в книге.

Достав последнюю, третью сумку, дед приглашающе махнул мне рукой в сторону предметов, разложенных на столе.

— Это всё твое! Поэтому прикасаться первым должен только ты.

Я подошел к столу и провел рукой по пыльному свертку одежды. Какой необычный на ощупь материал! Он был весь какой-то мягкий, эластичный и в тоже время очень прочный. Создавалось уверенное впечатление, что его ни прорезать, ни прострелить. Аккуратно взял со стола, и тот неожиданно развернулся в моих руках, оказавшись цельным комбинезоном с прорезью на спине. В глаза сразу бросилась ячеистая ткань по бокам, с плотными вставками по плечам и груди.

Я легко свернул его обратно в рулон и положил в сумку. Следующим пошел шлем, который на вес оказался просто невесомым, а меч я аккуратно переложил вместе с подставкой, стараясь не прикасаться ни к рукояти, ни к лезвию, затем по очереди уложил и все остальные предметы. Прикоснулся к ткани, накрывшей стол. Очень странный материал. Какая-то тончайшая синтетика с вкраплениями каких-то поблескивающих минералов.

Начал осторожно сворачивать полотно.

— Дед, мы не там искали, — тихо проговорил я.

Под покрывалом на камне чем-то очень острым были вырезаны иероглифы нашего родового алфавита. Ими была исчеркана вся столешница вдоль и поперек.

— Это оно, послание! — взволнованно воскликнул дед, лишь только глянув на эти неровные строки.

С полной уверенностью можно сказать следующее — это послание было для нас, так как на всей нашей планете его не прочитал бы никто и никогда, кроме меня, деда и отца.

— Ну-ка, Коля, посвети-ка мне тут хорошенько! Так… и что здесь? — дед встал рядом. — Да, это точно послание, но так-то всё путано…

Для начала дед всё заснял на камеру, и только потом мы начали разбираться с текстом.

Наш предок, оставивший нам это послание, не особенно следил за соблюдением правил правописания, строчки, как и положено, идущие сверху вниз, налезали одна на другую, из-за чего половина слов была непонятна, из-за этого предложения были составлены как бы из обрывков отдельных фраз. Но немного повозившись с текстом, нам всё-таки удалось во многом разобраться и всё систематизировать.