— Девочка моя, наконец-то ты дома, — прошептала она, и когда я отстранилась, то увидела на ее лице слезы.

— Неужели ты думала, что будет как-то иначе? — как можно легкомысленнее спросила я, часто моргая, чтобы не разреветься самой.

Она насупилась и ворчливо поинтересовалась:

— А не слишком ли ты самонадеянна, моя принцесса?

Агата была единственная, кто мог разговаривать со мной в таком тоне, и я воспринимала это как нечто само собой разумеющееся. Сейчас, глядя на нее, я чувствовала, как трескается сковывающая меня ледяная корка, как тепло снова возвращается ко мне. По меньшей мере один человек в этом мире беспокоился обо мне, хоть кому-то я была нужна!

Как я и полагала, Агата не стала расспрашивать меня обо всем подробно, а лишь серьезно спросила:

— Тебе удалось выполнить то, что ты должна была сделать?

— Да, — подтвердила я.

Некоторое время она пристально вглядывалась в мое лицо. Не знаю, что она там прочла, но не стала засыпать меня множеством вопросов. Однако тревога в ее голосе заметно усилилась.

— С тобой все будет в порядке?

Чтобы ответить на этот вопрос, мне пришлось самой ненадолго задуматься.

— Думаю, да, — наконец сказала я.

Она улыбнулась. Я же без дальнейшего перехода прямо спросила:

— Агата, кто была моя мать? Почему она приказала убить меня?

Агата заметно вздрогнула. Я скрестила руки на груди, показывая, что без ответов отсюда не уйду. Но мой решительный вид на няню особого впечатления не произвел, и она после паузы лишь покачала головой.

— Не могу сказать.

— Почему? — сердито спросила я. — Тебе не кажется, что я имею право знать?

— Имеешь, — согласилась она. На моих глазах спокойствие снова вернулось к ней. Неторопливым движением Агата поправила на плечах шаль и твердо встретила мой взгляд. — Но я связана клятвой о неразглашении. Магической клятвой. Я физически ничего не могу тебе сказать. Извини.

— Но хоть что-то ты сообщить можешь? — не сдавалась я. — Хоть какую-то мелочь… Или намек… Что угодно!

Некоторое время Агата размышляла. Я видела, что она действительно хочет помочь, я читала это в ее эмоциях. К моему глубокому разочарованию, после долгого молчания няня глубоко вздохнула. Поняв, что от нее я ничего не добьюсь, уже хотела выйти, как до меня донесся голос Агаты:

— Могу сказать тебе только одно. — Я остановилась и с жадным вниманием посмотрела на нее. — Ты родилась не в Валенсии. — Я нахмурилась, а она продолжила: — Я привезла тебя сюда из Лорена.

Название места показалось мне знакомым, и довольно быстро я сообразила, откуда оно мне известно.

— Но ведь Лорен — столица Селендрии, — слегка недоуменно сказала я. — Это государство темных эльфов…

Агата ничего не сказала, и только тут до меня дошло.

— Моя мать была эльфийкой? Да?

Агата мрачно повернулась ко мне спиной и отправилась к своему креслу и корзине с рукоделием, но я уже и так поняла ответ и теперь пыталась осознать услышанное. Потом подбежала к зеркалу, висевшему на стене у шкафа с одеждой. С особым вниманием я осмотрела свои уши и даже подергала за них.

— Но ведь я выгляжу как человек! У меня неострые уши, и…

Я запнулась. Типичные черты внешности темных эльфов были мне известны — заостренные уши, высокий рост как у мужчин, так и у женщин, бледная кожа, врожденная худоба, которую не победят чревоугодие и лень… Да за исключением ушей я как раз похожа на них! Всем похожа!

— Эльфийские полукровки не могут выглядеть наполовину человеком и наполовину — эльфом, — тихо сказала Агата, словно подслушав мои мысли. — Полукровке всегда достается внешность либо человека, либо эльфа, и поэтому их не всегда легко отличить от чистокровных. Ты выглядишь как человек, Корделия, это у тебя от отца. Но черты лица тебе достались от матери.

Я оторвалась от зеркала.

— Да? — шепотом спросила я. — Ты можешь об этом сказать?

— Да. На это моя клятва не распространяется. Я не могу ничего сказать о ней самой, о ее жизни или о семье в Лорене, но могу сказать о тебе. Вы с ней просто одно лицо. — Агата вздохнула. — Думаю, именно поэтому твоя мачеха тебя недолюбливает.

— Что? — вскинулась я. — При чем тут леди Алина?

— Притом что около двадцати пяти лет назад они с твоей матерью соперничали за сердце Дария. — Ее слова прозвучали резковато, и, поняв это, Агата чуть смягчилась. — Он выбрал твою мать, и Алина Виардо этого ей не простила. Потом твоя мать сбежала, разбив ему сердце, и твоя мачеха поняла, что Вер дает ей второй шанс. В результате Алина стала королевой. Но, полагаю, она боится, что король до сих пор вспоминает свою предыдущую возлюбленную. Этого трудно избежать, если учесть, как сильно ее дочь похожа на нее. Ты служишь своей мачехе живым напоминанием того, как ею когда-то пренебрегли, и поэтому вызываешь у нее столь сильную неприязнь.

Я молчала, будучи не в силах вымолвить хотя бы слово. Правда, открывшаяся столь неожиданно, поразила меня до глубины души, хотя чем больше я о ней думала, тем больше убеждалась в ее логичности и закономерности. Я легко могла представить себе тот любовный треугольник — отца, тогда еще наследного принца, всегда отличавшегося удивительной харизматичностью, и двух аристократок, сражавшихся за его внимание. Неудивительно, что сначала он выбрал мою мать — человеческие женщины проигрывают эльфийкам в красоте, грации, изяществе и обаянии. И раз уж красавица Алина оказалась на втором месте, я даже представить себе не могу, какими качествами тогда должна была обладать моя мать. Жаль, что во мне человеческая часть оказалась сильнее эльфийской и я не унаследовала ее красоты. Может, Агата и права, и какие-то черты матери передались мне, но красавицей меня назвать нельзя. Зато теперь стала понятна острая нелюбовь мачехи ко мне. Каждый раз, глядя на меня, она вспоминает, как ее отвергли больше двадцати лет назад, и до сих пор чувствует себя уязвленной.

Вдобавок теперь легко объяснялся мой магический дар. Это среди людей маги — редкость, а среди эльфов их достаточно, и они считаются совершенно обычным явлением. Не знаю, с чем связано такое разделение. Может, с кровью, может… Тут я перестала расхаживать по комнате Агаты и резко остановилась. Еще одна деталь головоломки встала на свое место. «Ты не станешь вампиром. Твоя кровь не позволит». Так вот что боги имели в виду! Ведь в вампира можно обратить только человека! Представитель другой расы или полукровка в вампира не превратятся! А я же полукровка, то есть наполовину эльф, и моя эльфийская половина не позволит мне стать вампиром! Так вот в чем дело! Впервые за все утро я расплылась в довольной улыбке. Хоть одна хорошая новость за последнее время!

Распрощавшись с Агатой, я вышла из ее комнаты, спустилась на первый этаж и неторопливо пошла по длинной галерее. Значит, полукровка. Не совсем то, что ожидала узнать, да и к полукровкам отношение более предвзятое, чем к чистокровным эльфам и людям, но я не чувствовала себя разочарованной. Какая разница, в конце концов, кем была моя мать? За двадцать три года она ни разу не появилась в моей жизни и никак на нее не повлияла. Стоит ли ожидать, что в будущем что-то изменится? Не думаю.

— Доброе утро, ваше высочество.

Высокий светловолосый мужчина вышел из-за угла так тихо, что я его сначала не заметила. Он поклонился мне, и я, узнав его, улыбнулась с искренней симпатией.

— Здравствуй, Люций.

Он не улыбнулся мне в ответ, а посмотрел строго сверху вниз:

— Вы закончили свои дела в столице? Надолго перебрались сюда?

Кому-то подобные вопросы показались бы бесцеремонными и абсолютно недопустимыми при общении с королевской особой, но не для меня. Наоборот, я почувствовала, как машинально вытягиваюсь перед собеседником в струнку.

— Пока не знаю, но с делами я закончила.

— Тогда почему не пришли сегодня на тренировку? — Металла в его голосе прибавилось.

— У меня был важный разговор.

Люций чуть скривил губы, не признавая подобную причину уважительной, и продолжил недовольно смотреть на меня. Я же торопливо предложила: