— Какое? К чему готовиться?

Мор снова задумался, перестав жевать, затем пожал плечами.

— Не могу я видения свои вызывать, сами они приходят ко мне неожиданно и говорят мне о будущем, но не о настоящем! Спроси об этом Ефрию, ее дар о близком говорит, тем он и ценен для всех нас…

Я сначала не понял о ком он, но тут же пришло понимание того, что это он о нашей бабе Фросе так!

Ефрию, значит!

Ладно, попробую. Попытался прямо с дерева связаться с ней по мыслесвязи. Нет, не реагирует! Да, Биссет это даже не Буссан. По-моему, так у него даже мыслесвязи нет, а если и есть, то наверняка эта функция проявляется только на последней стадии развития или ближе к ней. Значит, прямо сейчас надо переместиться в Рыбачий заодно и своих там повидать. В этот час на поверхности ранее утро, так что я думаю, никто там уже не спит.

Поблагодарив Мора за совет, я слез с дерева и направился в помещение, где стояла единственная телепортационная установка Ковчега.

Ефрия

На мое удивление, Ефросинья (бабой Фросей уже язык не проворачивался назвать) всё еще спала. Я это почувствовал, когда походил к ее дому. Решив не будить, я направился к коттеджу, где обитали мои родственники. Но на полпути почувствовал, что они сейчас с Марго на «Венере», и снова изменил маршрут, направившись прямиком к хранилищу.

Хотелось взглянуть на реликвии Ареса и сравнить их с вещами из моего сна. Я помню, как расстроился во сне, заметив небольшую щербину на клинке после того боя с самкой Митхар. Что там кричал мне во сне тот жрец? По-моему, он называл ее Маатши?

Уж не египетскую ли богиню Маат собственноручно тогда обезглавил Арес?

Похоже на то. В те древние времена все они были божествами. Для жителей древней Эллады мои пращуры были богами Олимпа. В Египте и окрестных землях раса Митхар смогла заставить поклоняться себе людей и исполнять их культы.

Восстановив в памяти пантеон египетских богов, я с удивлением вспомнил, что Маат была дочерью Верховного бога Ра, и в пантеоне она была богиней истины и справедливости.

Я ухмыльнулся — надо же, где Митхар, а где истина и справедливость! Что-то не вяжется. По крайней мере, в моей голове.

Я даже не удивился, когда обнаружил на клинке Ареса маленькую зазубрину, оставленную митхарианским клинком. Да, это не мой Черныш! Всё-таки Ингельд сильно отличалась от Шикра и, хотя и предназначена для десантных штурмовых групп, и считалась экипировкой повышенной прочности, но разница в классе, как говорится — налицо! Я попытался еще раз соединиться с памятью Ареса через его вещи. Сделал несколько попыток, но всё бесполезно, нет того настроя.

Ладно, не будем спешить, всему свое время!

С чувством выполненного долга я направился будить Фросю. Или теперь мне следует называть ее только Ефрия? Интересно, она знает, как ее окрестили в Ковчеге?

Она меня уже ждала возле своей калитки, оперевшись ступней на специальную подставку. Выглядело это немного комично. Меня встречала молодая ухоженная блондинка с маникюром и хитро заплетенной косой на голове. Майка с Микки-Маусом и короткие джинсовые шорты подчеркивали стройную девичью фигурку. На ногах белые гольфы до колен и красные модные кроссовки. В преображении ее внешности чувствовалась рука Марго.

Перед глазами сразу встала та прежняя баба Фрося, которая любила стоять возле калитки вот так, да еще положив свой подбородок на сжатый кулак. А сейчас там, в точно такой же позе, стояла симпатичная девушка да из-под полуприкрытых длинных ресниц наблюдала за тем, как я подходил к дому.

— Доброе утро, паря! Ты чё меня не разбудил, когда приходил? — спросила она, когда я подошел совсем близко. — Ждала тебя с ночи, но сомлела.

Открыв калитку, она запустила меня во двор.

— Доброе утро! Как теперь-то тебя звать величать, красавица? — я, шутя, поклонился. — Ефросинией ли, аль по-новому Ефрией?

Фрося не приняла шутливой игры, уперла руки в боки и смотрела на меня зло.

— Слышь ты, Зор! Или Зорро, как там тебя? И ты туда же? А ну хорош шутковать! — девушка сердито поджала губы. — Спрашивай, зачем пришел, или проваливай!

Ого... обида!

А в чём дело? Неужели отец с дедом перешутили на эту тему, подтрунивая над нашей Фросей. Надо исправляться!

— Извини, Фрось, если обидел, не хотел! — сбросив шутливый тон, серьезно проговорил я. — Только узнал от Мора, как тебя прозвали, вот и хотел узнать, как тебя лучше называть, как родители окрестили, или как Зоты.

— Вот как сейчас назвал, так и зови, по старинке! — слегка смягчилась она. — А то заладили те двое по любому случаю — Ефрия-Ефрия! — Фрося очень точно передразнила интонации отца и деда, и от этого сама прыснула в кулачок, рассмеявшись.

— Да ладно, паря, я не в обиде! Пошутковали и хватит, всему предел должен быть!

— А имя новое нравится? — осторожно спросил я.

— А чо не нравиться! Хорошее имя, только не привыкла пока еще к нему, а так имя ничего — Ефрия! — она произнесла его с каким-то придыханием, потом косо посмотрела на меня — улыбаюсь я или нет.

Я не улыбался, стараясь выглядеть естественно.

Фрося кивнула и спросила:

— Чай будешь?

— Буду.

— Тогда давай дуй в беседку, а я сейчас самовар поставлю.

Вдохнув ароматный свежезаваренный чай, я посмотрел на сидящую напротив девушку. Внешность, конечно, ей обновили, но вот взгляд. Взгляд Фроси остался прежним. Взгляд мудрой пожившей на этом веку женщины.

— А почему ты с ночи меня ждала-то, привиделось чего? — решил я задать волнующий меня вопрос.

Фрося остро глянула на меня и кивнула.

— Привиделось.

Затем она достала из кармана коротких шорт свой старый платочек и начала его вертеть в руках, постоянно сминая и затем разглаживая на столе.

— После того как проглотила ту фасолину, — она кивнула в сторону моря, — дар мой пропал. Стёпа, ну бриал мой, всё меня успокаивал, говорил, что это временно всё, и скоро он начнет проявляться вновь. Стёпа он у меня такой, он хороший! Умеет успокоить.

Фрося улыбнулась, довольно качнув головой.

— И правда, пару дней назад стал возвращаться дар! Не сразу и не весь, и как-то странно. Но вот, паря, что я скажу! Вижу всё урывками, а связать всё воедино пока никак не могу. Вот и вчера вечером видение мне было, упаси Господь такое на ночь!

Фрося трижды перекрестилась на икону в красном углу.

— Раскинула я карты и вижу, будто сражаешься ты с тварями со змеиными харями в одиночку не на жизнь, а насмерть, и голый совсем, ну в труселях одних! Понимаешь?

Она многозначительно посмотрела на меня и пристукнула кулачком по столу.

— Развязки нет, вот в чём беда, Коля! Понимаешь?

Неожиданно губы у нее затряслись, она закусила нижнюю и, еле сдерживая слёзы, посмотрела мне в глаза.

— Их трое, паря, а ты один! Понимаешь?

Всё-таки слёзы потекли, и она, закрыв лицо ладонями, заревела уже навзрыд.

Я подсел к ней на лавочку и, приобняв за плечи, заговорил, успокаивая:

— Ну ты что, Фрося! Успокойся! Если ты не знаешь, чем всё закончится, то это совсем не значит, что я обязательно погибну. Убить меня не просто даже сотне змееголовых, не то что там — троим.

Если честно, то говоря это, я такой уверенности в себе совсем не испытывал. Узников в Ковчеге трое, и в ее видении тоже трое против меня. К чему бы это, а? Неужели вырвутся? Надо об этом Вику и Мору сказать — пусть усилят охрану.

— И еще, Коль, разговор у меня к тебе есть!

Фрося, шмыгнув носом, опустила глаза.

— Слушаю тебя.

Я опять пересел на свое место и прямо взглянул на нее.

— Тут это, ходоки ко мне зачастили со всяких там кланов! К себе вербуют. Особенно из клана Цыхал упертые. Но не наглеют, вежливые.

Вспомнилось, каким взглядом смотрели на меня их генетики при нашей первой встрече. Я вопросительно посмотрел на нее.

— Предлагают вступить в их род и клан, — продолжала Фрося, — и жизнь сулят безбедную, да к делу обещают пристроить. Говорят, видящие в дефиците у них, а я так думаю, что и нет их там вовсе. А как ты думаешь?