— Обознался, — от волнения его акцент усилился. — Я его не знаю.

Но лопарь не унимался. Чтобы старшина его быстрее узнал, он сбросил с головы капюшон.

— Ты был у нас в чуме две весны назад. Мой отец рассказывал тебе наши сказки. Я тебя помню. Ты подарил отцу ружьё. Хорошее ружьё. Отец до сих пор с ним охотится.

Долгов удивлённо замер и посмотрел на Велло, ожидая, что он ответит. Старшина уже оправился от растерянности и недовольно огрызнулся:

— Сколько раз тебе говорить, что ты обознался. Я никогда не видел чумы и, тем более, в них не был. Товарищ старший лейтенант! — теперь он апеллировал к Долгову: — Какие ещё сказки? Обознался он. Мы ведь для них все на одно лицо, как и они для нас.

— И то правда, — согласился старпом. — Я так и не научился их различать.

Обойдя лопаря, он произнёс:

— Обознался ты, дружок. Бывает.

Велло, окинув оленей и их хозяина хмурым взглядом, сделал крюк вокруг волокуши и, догнав Долгова, продолжил оправдываться:

— Товарищ старший лейтенант, ошибся мальчишка. Сказки какие-то. Я его первый раз в жизни вижу!

Но Долгов уже забыл и об оленеводе, и о его оленях. Они шли по набережной, и за двумя прижавшимися к причалу пароходами он увидел мощную надстройку крейсера. Нужно было перекинуться парой слов с Максимом с глазу на глаз. Остановившись, старпом рассеянно взглянул на эстонца и переспросил:

— Что? А… ты о нём? Да я понял, что он обознался. Ты, старшина, возвращайся и перегони машину вон туда, к крейсеру, а мы напрямую здесь подрежем.

Дождавшись, когда Велло исчез, он дёрнул Максима за рукав.

— От меня не отходи. Кто бы чего ни спрашивал — молчи! Я опасаюсь, что здесь может оказаться мой начальник майор Воронов, и тогда возникнут ненужные вопросы. Так что со всеми буду говорить я, а ты помалкивай.

Максим послушно кивнул. Он уже начинал жалеть, что втянул в эту авантюру Долгова. Вероятно, лучше было бы дождаться его в камере. Так нет же! Распустил сопли, как слюнтяй, а теперь подверг риску и себя, и старпома. Максим опасливо оглянулся, но никто не обращал внимания на его короткие, не по размеру брюки и фуфайку не по сезону. Все были так или иначе заняты погрузкой тяжёлых ящиков на крейсер. Высокие серые борта, поднятые приливом, возвышались над бетонным причалом, и узкий деревянный трап задрался вверх под невероятно крутым углом. Чтобы подняться на борт крейсера, нужно было взбираться, чуть ли не руками хватаясь за ступеньки. Но ещё при этом необходимо было тащить неподъёмный ящик, обитый железными полосами. Но больше всего Максима поразило то, что погрузкой, наравне с грузчиками в телогрейках, занимались женщины, одетые в грубые робы, а здоровые мужики в синих фуражках стояли по обе стороны в два ряда и хмуро наблюдали за их работой. Заметив Долгова, от оцепления отделился старший и, козырнув, доложил, что погрузка золота идёт по плану и не позже, чем через час, будет закончена. Старпом важно кивнул в ответ, а в душе расслабился. Если доложили ему, то значит он на погрузке главный, и его начальство посчитало это мероприятие ниже своего достоинства. Он окинул взглядом полупустой грузовик и выстроившихся на борту крейсера и принимавших груз уже на «своей территории» английских матросов. Оставшись довольным, он откозырял в ответ и, царственно произнеся: «Продолжайте!» — вернулся к Максиму.

— Видал как? — шепнул он ему на ухо. — Посмотрели бы на это наши феминистки. Чем не равноправие?

Долгов ещё немного потоптался в стороне и, заметив подъехавшего Велло, уже было решил, что он достаточно здесь засветился, и они могут уехать, как вдруг на крейсере прозвучала команда и погрузка остановилась. По трапу на берег спускалось в расшитых золотом фуражках английское начальство. Не обращая внимания на застывших с ящиками в руках и согнувшихся под их тяжестью женщин, англичане прошли мимо и направились к соседнему пароходу с тщательно прорисованными красными крестами на ярко-белом борту. Неожиданно среди блестящих английских кокард Долгов заметил скромную чёрную фуражку советского моряка. Начальник разведки смущённо оглядывался по сторонам и, встретившись взглядом со старпомом, поспешил отделиться от англичан.

— Вот, пригласили! Командующий приказал — обязательно быть! — принялся он оправдываться, протянув для пожатия руку. — Надо налаживать связи. А ты здесь, Арнольд Филиппыч, по службе?

— Да, Александр Иванович, всё дела да дела. Вот золото англичанам грузим.

— Да-а… — многозначительно протянул начальник разведки. — Дружба дружбой, а золотишко врозь. Плату наперёд требуют, за ещё не прибывшие конвои.

— А я ведь только о тебе сейчас думал, Александр Иванович, — произнёс Долгов. — А ты как по заказу!

— Да? Уж не узнал ли чего-нибудь о загадке немецкого конвоя?

— Нет. Но есть одна интересная тема.

— Извини, чего интересная?

— Есть план! — поспешил поправиться Долгов. — Очень интересный план.

У начальника разведки неожиданно вытянулось лицо — он узнал переодетого и прятавшегося за спиной Долгова Максима:

— А этот что здесь делает?

— Он важная часть моего плана.

Александр Иванович недоверчиво покосился на топорщившуюся, с чужого плеча одежду, на Максиме и с сомнением в голосе спросил:

— Да? А разве можно с предателем что-то планировать? И почему он без конвоя?

— Можно. Не сомневайся. А конвой ни к чему. Он смирный. Да и не один я, а с Велло. Он у нас снайпер.

К ним подошёл старшина и, прокашлявшись, встрял в разговор:

— Товарищ старший лейтенант, я приехал. Ещё приказания будут?

— Да подожди ты! — отмахнулся от него Долгов. — Александр Иванович, просьба у меня к тебе. Не хочу официально делать запрос, мы ведь с тобой друг друга знаем, да и времени на это уже нет. Но если ты, конечно, настаиваешь, то можно и официально.

— Да о чём речь-то? Тебе что надо, Арнольд Филиппыч? Что ты всё кругами да кругами.

— Нужен самолёт, Александр Иванович!

— Просил бы уж сразу крейсер, — хмыкнул начальник разведки, но, наморщив лоб, заинтриговано спросил: — А зачем?

— Нас двоих, — Долгов небрежно кивнул на Максима, — надо забросить на восточный берег Кольского полуострова. И всех делов-то!

— Действительно! Чего проще! Ну ты даёшь, Арнольд Филиппыч! Немец голову не даёт поднять. Не успеете взлететь, как собьют. Или ты ещё и эскадрилью истребителей для охраны попросишь?

— Обойдёмся без истребителей.

Долгов почувствовал, что из-за упрямства начальника разведки их план побега может провалиться. Нужно было срочно придумать что-то из ряда вон. Он махнул эстонцу и Максиму, чтобы они отошли и, решив, что если уж начал врать — то надо врать до конца, и врать уверенно, старпом подмигнул и, склонившись к уху Александра Ивановича, прошептал:

— Есть след по делу тех эсэсовцев, что ты мне рассказывал.

— Что? — начальник разведки, не сдержавшись, переспросил неестественно громко, но, увидев повернувшиеся в их сторону головы солдат, спохватившись, шепнул в ответ: — Это о тех, с дырками во лбу?

— Да. Есть след. Ведёт в те края.

Если бы тогда Долгов мог знать, как он был недалек от истины, то не один раз подумал бы, прежде чем выпрашивать этот рейс в один конец. Но в тот момент он был озадачен только одним: как уговорить начальника разведки им помочь.

Александр Иванович засомневался:

— Что-то не верится. Причём здесь оленеводы?

— Оленеводы ни при чем.

— А кроме них там нет никого.

Долгов импровизировал на ходу, понимая, что от его воображения зависит их с Максимом спасение.

— Горбун рассказал, что там есть эсэсовские тайники. Надо бы проверить.

— Это не те, которые ещё до войны спрятали?

— Они самые, — ещё не понимая, к чему клонит начальник разведки, но старательно подыгрывая, Долгов удивлённо спросил: — Откуда знаешь?

Александр Иванович обрадовался и, приходя в восторг от собственной догадки, ответил:

— А ведь я всем говорил, что немцы два года назад не зря здесь ошивались. Но нам, чтобы не обидеть лучших друзей, не то что проследить, даже спрашивать запрещали, где они ходили. Целый месяц исследовательское судно «Комет» бродило вдоль наших берегов, а мы даже не знали, где. Я ведь предупреждал, что это неспроста, но от меня отмахивались. А оно вон, значит как. Теперь выясняется, что они свои тайники там оставили. Я вот что сделаю, Арнольд Филиппыч! Я с вами полечу!