— Юноша, вы понимаете, что у вас есть шанс попасть в лагерь для военнопленных и сохранить жизнь, но если я пойму, что вы водите меня за нос, я лично прикажу вас расстрелять.

— Я уже понял, с кем имею дело, — угрюмо свесил голову Артем.

Дверь отворилась, и в кабинет заглянул адъютант.

— Господин корветтен-капитан, это срочно!

На стол лег лист машинописного текста. Винтер кивком отпустил Вилли и углубился в текст. По мере чтения его лицо удивленно вытягивалось. Артем приподнялся на стуле, чувствуя, что происходит что-то такое, что непосредственно касается его.

— Однако! — прошептал, читая, командующий. — Поразительно! Надо же!

Он перечитал текст еще раз и, взглянув на Артема, наконец прокомментировал:

— Объявились ваши друзья, господин доктор.

Теперь удивился Артем. Он даже покосился на дверь — вдруг сейчас сюда войдет командир или старпом?

— Признаться, я в изумлении. У вас, русских, странные методы ведения войны.

Винтер помахал листком перед носом Артема.

— Весь текст этого послания состоит из угроз. Меня не так удивляет то, что на связь с нами вышли на частоте работы буксиров в базе, ее вычислить несложно. Удивительно другое: неужели ваши друзья полагают, что угрозами и шантажом можно выиграть войну?

— Моя лодка вышла с вами на связь?

Теперь Артем с Винтером будто состязались, кто из них изобразит более удивленное лицо.

— Да.

— А где они сейчас?

— Не знаю. Их не засекли, — развел руками корветтен-капитан. — Ваш радист отработал несколько раз этот текст азбукой Морзе на рабочей частоте порта.

— И что пишут? — заискивающе улыбаясь, спросил Артем.

— Если не вернем четверых членов экипажа, грозятся перетопить все корабли и лодки в базе. А сам порт стереть с лица земли!

— О! Эти могут! — убежденно закивал Артем.

Он ждал, что командующий засомневается, но Винтер неожиданно улыбнулся и сказал:

— Вы представляете себе такую ситуацию, господин доктор, что сегодня фюреру придет от англичан депеша: прекратите войну, или мы ночью будем бомбить Берлин? Не правда ли, хорошая тема для анекдота? Ваши друзья любят смешить своего противника?

Артем промолчал. Действительно, получилось как-то не очень. Он понимал, что на лодке хотели, чтобы было страшно, но получилось комично.

— Скажите, доктор, а правда, что на вооружении вашей лодки есть летающие торпеды?

«Ух ты! — изумленно подумал Артем. — У нас даже такие есть?!»

Но вслух твердым голосом заявил:

— Есть, есть! У нас еще не то есть. И летающие, и прыгающие, и бегающие!

— Бегающие? — переспросил Винтер.

— Ну… — смутился Артем от собственного вранья. — Что-то в этом роде. Но если врежет, то мало не покажется!

Корветтен-капитан поднял трубку телефона и отдал указание:

— Усилить наблюдение за подходами к базе. Вывести эсминцы с задачей противолодочного охранения. На удалении до пятидесяти миль вести непрерывную воздушную разведку.

Положив трубку, он снова улыбнулся Артему:

— А я так думаю, что не такие вы и страшные. Один раз нам едва не удалось утопить вашу субмарину. Повезет ли ей дважды? И потом, это вы сидите передо мной на допросе, а не я перед вами.

«С этим не поспоришь», — грустно подумал Артем. Но его порадовало то, что о нем и его товарищах не забыли! Пусть пока бестолково, но экипаж пытается за них бороться. Еще не все потеряно! Он лихорадочно пытался придумать, как дальше вести себя с немцем. Начинать что-то рассказывать о прибытии из будущего — это только все запутать и испортить. Немец, похоже, ему верит, а заикнись сейчас о путешествии во времени, и точно к стенке станешь. Он посмотрел на Винтера. Тот полностью ушел в собственные мысли и, казалось, был далеко за пределами этого кабинета. Лишь минут через пять он взглянул затуманенным взглядом на Артема и спросил:

— Вы офицер?

— Да, старший лейтенант.

Корветтен-капитан вновь ушел в себя. Внутри него шла тяжелая борьба, отражаясь на лице подергиванием скул и бровей. Наконец, на что-то решившись, он вызвал адъютанта:

— Вилли! Позовите Габи.

Ожидая, пока появится дочь, Винтер вновь принялся сверлить взглядом Артема, будто пытался заглянуть к нему в душу.

— О вашей лодке мы еще с вами обязательно поговорим, господин доктор. Но сейчас меня интересует другое. Ответьте: вы способны врать, дав слово офицера?

— Не знаю, — растерялся Артем. — Не пробовал. У нас как-то не принято бросаться этим словом.

— Я читал вашего Толстого. Для меня было удивительно, что для русского офицера честь была превыше жизни. Вы не из этого теста?

— Да кто же его знает, из какого я теста?! Вы что от меня хотите? Не ходите вокруг да около, говорите прямо.

— Тогда я обращусь к вам как к доктору: вы способны лгать больному человеку, потерявшему надежду жить?

Артем наконец начал догадываться, о чем идет речь, но тут в кабинет вошла девушка с террасы. Мельком взглянув на него, она вопросительно посмотрела на корветтен-капитана.

— Габи, дорогая, я хочу, чтобы этот русский осмотрел тебя. В пределах допустимого, разумеется.

Девушка изумленно округлила глаза.

— Не удивляйся, Габи. Этот молодой человек — доктор. Поразительно, но он с первого взгляда распознал твой диагноз. Теперь я хочу услышать, может ли он что-то добавить?

Артем, мгновенно перевоплощаясь в роль доктора, оглянулся в поисках раковины с водой, но не найдя, пожал плечами и, вытерев ладони о штаны, подошел к девушке.

— Вы позволите?

Он протянул руки к ее шее. Но и без пальпации были видны вздувшиеся бугры за ушами.

— Температура стабильно повышенная?

— Да, — ответил за дочь отец.

— Кашель перешел в постоянную фазу или периодический?

— Скорее, периодический.

— Какую стадию вам поставил доктор Линдеман?

— Среднюю.

— Я с ним согласен.

— Ну и…?

— Я уже вам сказал, лечение возможно. Но все находится у меня в медблоке на лодке.

— Я предоставлю вам любые лекарства, какие только скажете.

— У вас этого нет, — отрезал Артем.

— Иди, Габи, — Винтер мягко, но настойчиво попросил дочь выйти из кабинета. — Нам надо еще поговорить с этим доктором.

Затем он вернулся за стол и, поглядывая на телефон, вновь ушел в себя. Перед корветтен-капитаном стоял нелегкий выбор. Совесть честного служаки разрывалась между чувствами любящего отца единственной дочери и требованием выполнить служебный долг. Наконец он решился.

— Я хочу предложить вам сделку, — отметая все сомнения, решительно заявил Вернер Винтер.

— Вот как?

— Да, молодой человек, именно так. Жизнь за жизнь.

— А нельзя ли пояснее? — Артема передернуло от столь радикального заявления.

— Я отпущу вас! Да-да, вы не ослышались. Мы сообщим на вашу лодку координаты места, где вы будете ее ожидать. Вас доставят туда на катере. Обещаю, что с моей стороны это будет честная сделка. Никаких ловушек, засад или обмана. Ваши товарищи останутся в заложниках. Если вы не вернетесь вовремя с лекарством, их расстреляют.

— Я так не согласен!

— Почему?

— Вы отпустите всех нас, а я вернусь один и с лекарствами.

— Вы, юноша, наглец.

— Я не наглец, я просто в себе уверен, — почувствовав, что у него на руках появились козыри, твердо ответил Артем.

Но и корветтен-капитан был не из слабаков.

— Будет так, как сказал я. Ваши друзья останутся заложниками. Вас отправят сегодня вечером, а ночью вы вернетесь с лекарством.

— Тогда сделка не состоится.

— Не в вашем положении торговаться, доктор. Я сейчас прикажу вывести ваших товарищей и по одному расстреливать, пока вы не согласитесь. Затем расстреляют вас.

— И погубите свою дочь? — растерянно спросил Артем, надеясь, что немец все же блефует.

— Уверен, что вы окажетесь благоразумней. Так с кого начнем? — Винтер демонстративно потянулся к трубке телефона. — Предлагаю со старшего. Кстати, почему он в гражданской одежде?