Одним из самых запомнившихся, волнительных моментов похода стал выход в море. Кормчий – капитан Натан, направляющий движение ладьи рулевым веслом-потесью и способный провести ее морем как по солнцу, так и по звездам, решил разбить путь от Белгорода до Тмутаракани на два перехода. Первый – от устья Днестра до западной оконечности Крымского полуострова в районе Херсона и второй – уже до самой Тмутаракани. Каждый из них должен был занять где-то около суток, от стандартных вечерних речных стоянок Натан решил воздержаться – и причаливать тяжело, и опасность столкновения со степняками слишком высока. Ну а кроме того, для гребцов продолжительные морские переходы не были редкостью – скорее уж наоборот, стандартом.

Перед самым выходом кормчий дал людям продолжительный отдых, за день до того пройдя меньше нормы, которую я определил примерно километров в сто пятьдесят. Люди проспали часов десять и плотно позавтракали, прежде чем погрузиться в ладью. Перед спуском на воду заметно волнующийся Натан неожиданно для меня призвал команду к молитве и чинно, степенно прочитал девяностый псалом.

Гребцы, мои гриди, княжна и я сам – все вместе мы с необъяснимым трепетом, охватившим сердце, усердно повторяли слова древнего псалма-защиты. Много столетий позже в этих же местах его будут так же трепетно читать моряки святого праведного воина – адмирала Федора Ушакова.

Мое сердце затрепетало, когда вдали показалась стремительно приближающаяся гладь Черного… да нет, Русского моря! Его бескрайний простор, необъятность и красота разожгли в душе одновременно два противоположных чувства: ликование перед скорой встречей и в то же время страх перед всемогущей стихией. Да, спокойное, привлекательное море может в одночасье разыграться бурей, штормом, топившим и гораздо более устойчивые корабли в девятнадцатом веке[75], куда уж нашей набивной ладье! В тот миг я в нерешительности взглянул на Ланку и встретил полный веры взгляд женщины, тут же согревший сердце и развеявший мои сомнения. Тогда я окончательно поверил, что у нас все получится.

И действительно, течение Днестра легко вытолкнуло нас в морские воды, Наум практически сразу сумел поймать попутный ветер, а гребцы с дружным «Э-э-эх!» опустили весла в воду… До первой стоянки мы добрались без происшествий, хотя к концу перехода все дико устали. Хорошо хоть мышцы спины и рук уже значительно окрепли за время речного перехода и практически не болели.

Потом была суточная стоянка, продолжительный, многочасовой сон и дружное подъедание остатков съестных запасов. Наум все рассчитал до начала похода, и крупа для каш в аккурат закончилась – но ведь и нам остался единственный переход до точки назначения!

Увы, погода испортилась, море, пусть и несильно, но волновалось, и ночью небо было практически беззвездным. Правда, рисковый кормчий, ведший ладью вдоль едва различимого берега, решился идти и во тьме, и гребли мы до самого утра – да только в предрассветных сумерках на воду лег туман, после чего весла пришлось сушить.

И вот туман вдруг пронзил многоголосный волчий вой…

– Касоги!!! – услышал я за спиной полный злости и разочарования крик Наума. Кормчий отдал приказ команде: – От себя гребем, от себя!

Мужики, одновременно выдохнув «Ух-х!», взялись за весла, опуская их в воду и толкая от себя – учитывая симметричную узость обоих носов ладьи и отсутствие поднятого паруса, их усилия тут же погнали корабль назад. Но воинам присоединиться к гребцам я не дал:

– Радмир, натягивай тетиву! Михаил, Тимофей, не отходите от княжны и детей! Остальные – держаться рядом, будем встречать!!!

Перебежав к носу, я стал напряженно вглядываться в туман, пытаясь разглядеть в мороке пиратский корабль. И вскоре сквозь молочную пелену проступил узкий, хищный силуэт судна с сильно вытянутым вперед рогатым носом… Ох и на мерзкие сравнения он наводит!

– Радмир, ко мне! Наум! Быстро сюда горшки со смолой!

Лучник встал рядом, наложив стрелу на тетиву.

– Не спеши! Сейчас же обмотай два-три наконечника паклей, обмочи их в смоле, один воткни и сразу подожги.

Запыхавшийся гребец подал мне горшки, лучник вопросительно воззрился на меня:

– Что думаешь делать?

– Поджечь их… Наум! Еще пять гребков, и тормозите, пусть приблизятся! А как только я крикну, плывите изо всех сил! И пусть твои люди приготовят щиты! Михаил, Тимофей, отведите семью князя к кормчему, в хвост, и прикрывайте их!

Перед погружением я пересмотрел кучу исторических фильмов по выбранной эпохе. Не сказать, что сценаристы и режиссеры очень уж стремились сохранить в них достоверность, так что просмотр был скорее фоном, позволяющим сохранить настрой, но… В одном не самом плохом фильме «И на камнях растут деревья» я увидел зацепивший меня момент: новгородский парень Кукша поджигает корабль викингов, забрасывая его круглыми емкостями с горящей смолой. Правда, он закручивал их будто бы пращой, а что у меня, что у Андерса таких навыков нет, да и корабельная смола хранилась у Наума именно что в горшках… Так что я решил не мудрствуя лукаво разбить оба о судно касогов, подпустив его поближе.

– Готов?

Радмир, успевший подпалить маленький кусочек трута-ветоши, сноровисто орудуя кремнем и кресалом, утвердительно кивнул, поджигая паклю на первой стреле.

– Ну сейчас мы им зададим…

Ладья – а корабль пиратов больше всего похож на ладью, разве что чуть уже, – приблизилась уже метров на семь к нашему практически замершему судну. Все это время я прикрывал нас с Радмиром щитом, ожидая града стрел и дротиков, но обошлось – видимо, у касогов, как и у викингов на драккарах, абордажная команда и гребцы одни и те же люди. Не стали азартные парни тратить время на обстрел, стремясь как можно быстрее догнать нас.

– Давай…

Тихо подстегнув самого себя голосом, с бешено бьющимся сердцем я оттянул правую руку назад – и тут же резко бросил горшок вперед. В прошлой жизни я был неважнецким метальщиком, а оттого очень волновался – но выручили навыки Андерса, привыкшего запускать во врага сулицы и боевые топоры: горшок разбился точно о корпус ладьи касогов, прямо под носом!

– Давай!!!

– Греби!

Резко выпрямившийся Радмир, практически не целясь, выпустил горящую стрелу. Маслянистое пятно, в которое она вонзилась, занялось огнем буквально через пару ударов сердца. Практически одновременно со мной кормчий подстегнул гребцов, тут же опустивших весла в воду с оглушительным «Ух-х»!

– Сейчас попробую забросить за борт!

Лучник понятливо кивнул, а я, уже немного поверив в себя, метнул второй горшок со смолой по навесной траектории – и вновь попал, теперь внутрь ладьи! Касоги возмущенно завопили – до них дошло, что мы пытаемся их спалить.

– Давай!

Радмир, проследив взглядом, куда я метнул снаряд, встал и, тщательно оттянув тетиву к подбородку, выпустил стрелу по горизонтали в небо. Но не успел я в недоумении раскрыть рот, как стрела камнем упала вниз, точно в место падения горшка со смолой! И тут же следом отправилась третья… Через десяток секунд нос вражеской ладьи уже объяло пламя, и касоги, прекратив грести, с дикими криками принялись тушить пожар.

– Получилось!

– Да-а-а!!! – вторя моему счастливому крику, восторженно заревела команда.

Сияющий Радмир крепко схватил меня за плечо, радуясь нашему успеху… И в этот самый миг из тумана, словно призрак, вырвался хищный, рогатый нос еще одной касожской ладьи, стремительно приближаясь к левому борту.

Удар!

Набравшее скорость судно касогов едва не перевернуло нашу ладью, с оглушительным треском проломив верхние, набойные доски. Все, кто стоял в этот момент на ногах, попадали – тяжело ухнулся о днище и я, от боли на мгновение перехватило дыхание. С носа пиратского корабля с ревом повалили касоги, отделяя меня от Ланки и детей.

– Нет!!!

Вскочив на ноги и выхватив меч, я бросился к пиратам, азартно рубящим не успевших опомниться гребцов.