Трещина росла и ширилась с каждым новым гранатным разрывом.

Беда! Треснувшие потолки, как известно, имеют свойство обваливаться. В лучшем случае плита перекрытия выдержит еще три-четыре удара «Кистенем» по верхним этажам, после чего…

Грохнуло раз, другой… И все. И обстрел прекратился. Погасли прожекторы. Вертушка, сделав контрольный круг, бесшумно растворилась в ночном небе. Плита выдержала. Потолок не обрушился.

В голове гудело. На зубах скрипело. В глазах щипало.

За пустым окном горело, дымилось и пылило.

Денис недоуменно посмотрел на застрявшее в ноге стекло, на кровь, сочащуюся из-под грязной корки цемента и известки. Рядом тихонько всхлипывала одна пыльная куча. И молча ворочалась другая. Юльку и Славку Денис признал не сразу.

– Ну что, доигрались, да? – Ткач держался за разбитую торшерной ножкой голову и цедил слова тихо, хрипло. И улыбался. Невесело, зло и презрительно. – Только идиот мог вызвать вертушку.

– Мы думали… мы просто думали… – начала Юла, но тут же сконфуженно замолчала.

– И совершенно напрасно вы так думали. Центр управления наружкой, да будет вам известно, уже перенесен на базу «Мертвого рая». И дежурят там не милки, а федералы. «Москит» тоже патрулирует не Периметр, а Старое кладбище. Теперь оно самый важный объект в городе.

Так вот почему вертушка прибыла так быстро! От кладбища-то лететь – совсем ничего.

– И какого ты обо всем этом молчал раньше?! – Денис потирал перевязанную ногу, морщился от боли и чувствовал, что вот-вот сорвется.

Сорвался Славка.

– А ты мне дал договорить?! – рявкнул Ткач. – Я предлагал воспользоваться возможностью, которая выпадает раз в жизни! Одному из миллиона! А ты… ты… дубина с дубиной… ты же все испохабил. Ты вообще понимаешь, что натворил?

– Я понимаю только одно. Кожин не настолько дорожит нами и своим долбаным экспериментом, как ты вбил себе в голову. Он только что хотел избавиться от тебя, меня и Юльки.

– А что ему оставалось после вашей выходки? Вы ведь сами объявили войну. Первыми! Надо же, додумались! Связаться с наружкой и натравить вертушку на кожинских имитаторов! Конечно, после такого нянчиться с нами федералы не станут. Бунт операторов, знающих слишком много, для Кожина все же пострашнее, чем временная приостановка проекта «Мертвый рай». Таких опасных кретинов, как вы, следует уничтожать невзирая ни на что. Ни на рейтинги, ни на баллы, ни на перспективы. И в этом я, кстати, полностью согласен с Кожиным.

– Слушай, ты… – зло огрызнулся Денис. – Я уже начинаю жалеть, что мы не бросили тебя наверху.

Ненависть, что полыхнула в Славкиных глазах, трудно скрыть. Да он и не пытался.

– А я жалею, что там, на Девятой Линии, не поставил «мудака» на полную мощность, – прошипел Ткач.

До драки оставалось недолго. Денис был готов бить ублюдка хоть больной ногой. Рвать готов был голыми руками.

Снова вмешалась Юлька. Вечная миротворица, блин!

– Мальчики, если вы задумали рукопашную, то вы оба – распоследние идиоты. До вас что, никак не доходит, что мы снова в одной лодке, в одном общем дерьме? В одной лепешке на троих. Если хотите поубивать друг друга – пожалуйста, валяйте. Только без меня.

Юла вышла. Щелкнул, открываясь, замок, скрипнула о перекошенный косяк входная дверь. Что ж, девчонка права. Денис сплюнул. Прихрамывая, отправился следом. Последним на лестничную площадку приплелся Славка.

Они молча смотрели. Втроем…

Пробоины, проломы, провалы…

Подъезд производил гнетущее впечатление. Пилоты вертушки постарались на славу: практически все этажи выше четвертого вырваны, срезаны, сорваны, сметены. Сброшено, сбито и безжалостно раздавлено даже пламя пожара. Правда, судя по сильному запаху гари и настырному дымку, вьющемуся понизу, где-то под завалами огонь еще жадно дожирал последние запасы кислорода.

Пыль осела, и в пролом над лестничной площадкой с любопытством заглядывало несколько одиноких звезд.

Пролет лестницы, ведущий наверх, уцелел лишь наполовину, и на последней ступеньке с задумчиво-печальным видом сидела Юла. Свесив ноги. Противоположная стена рухнула целиком, так что соседние дома можно было видеть, не выходя на улицу. Все ближайшие многоэтажки зияли черными глазницами выбитых окон. Меж окон – густой крап: сквозные дыры, глубокие щербины. Следы от пуль и осколков. Всюду. Когда в этом городе рубят лес, щепки разлетаются очень далеко… Что там Кожин вякал о гуманности и неоправданных жертвах среди мирного населения?

В перебитой трубе водопровода жалобно журчал утекающий ручеек. Скрипела недосорванная оконная решетка. Покачивались и трепыхались на ветру хвосты оборванных проводов и тросов, которые совсем недавно звенящими струнами вплетали дом в единую сеть районных коммуникаций.

Где-то громко и испуганно плакал ребенок.

Юла опустила глаза, глянула вниз, в пролом. Вид у нее был как у самоубийцы, готовящегося к прыжку.

– Нам лучше вернуться в квартиру, – нарушил молчание Славка. – Вернуться и притвориться мертвыми.

– А вот кому-то притворяться уже не нужно, – тихо отозвалась Юлька. – Твоим соседям сверху, например. Или тем старикам из пенсионерской гостинки.

– Юль, перестань, – голос Ткача теперь звучал устало и вымученно. – И те, и другие не многое потеряли. Ростовск все равно обречен – он доживает последние дни. Это ведь уже не город даже, а всего лишь полигон «Мертвого рая». Полигон, который подлежит уничтожению в любом случае. Даже в случае удачного окончания эксперимента.

– Что? – Денис и Юла вперились в него глазами. – Подлежит уничтожению?

– «В целях недопущения утечки секретной информации государственной важности», – процитировал Славка. – Посмотрите кожинские файлы, если не верите мне. Компьютер-то у нас еще есть.

Файлы можно было и не смотреть. Врать Славке ни к чему. Уже. Розовая мечта Ткача перебраться в столичный Периметр рассеялась вместе с клубами дыма и пыли – после налета «Москита».

И все-таки Денис подошел к машине. Извлек из заспинного футляра, открыл. Подключил. Запустил режим тестирования. На автономном питании, разумеется. Аккумуляторы у Славки, как всегда, заряжены по самое не хочу. Повышенной емкости, между прочим, аккумуляторы. С такими хоть весь Комендантский час можно работать без электричества, еще и невыработанный запас энергии останется.

Удивительно, но Славкин компьютер пережил обстрел без видимого для себя ущерба. Переждал, перестоял в уголке. Только пылью припорошило. Да мелкими осколками бетона и штукатурки присыпало. Так, слегка, самую малость. Спасли машину благоприятное стечение обстоятельств, удачное месторасположение и жесткий прочный футляр. Хорошо, в общем, что моноблок не успели распаковать до начала воздушной атаки.

Это был какой-то невеселый сюрр. Чудом уцелевшие обрывки штор прикрывали разбитое окно. Включенный комп стоял на полу у покосившегося простенка, подальше от оконного проема, монитором к накренившейся стене. Стоял среди пыли, битого стекла, обломков, осколков… Денис и Юла сидели у монитора. Славка лежал на спине и отрешенно изучал трещину-молнию, что шла поперек потолка. Из густой тишины, нарушаемой лишь щелчками клавиатуры и манипулятора, можно было лепить замазку для этой треклятой трещины.

Дела обстояли именно так, как говорил Ткач. В секретных файлах Кожина крылась безрадостная перспектива. Ростовск в целом и каждый его житель в частности приговорены. И приговор обжалованию не подлежит. Тактико-стратегическая эскадрилья одного из немногих сохранивших еще боеспособность федеральных военных аэродромов уже получила приказ о бомбардировке «полигона «Р-1». Кожину оставалось лишь указать время «Ч». И вот тогда начнется…

Целая эскадрилья! Зачем? К чему? Чтобы уничтожить Ростовск, достаточно двух-трех тяжелых бомбардировщиков с атомными боеголовками на борту. Какой же надо испытывать ужас перед городом-полигоном, чтобы так перестраховываться!