… «Восьмерка» — небольшой и простенький, без хитростей, бетонный короб с замурованным внутри отделением охраны — не была похожа на брошенные посты-цитадели городских окраин. Возводить крупные крепости перед самым Периметром и рассеивать по их гарнизонам силы милвзводов не имело смысла. А вот малые форпосты-смертники, способные вовремя обнаружить группировщиков и подать сигнал тревоги, Периметру были нужны.

Только этот форпост сигнал не подал. Не успел. Ну, если не считать нескольких неубедительных выстрелов. Но ведь так стреляли часто, почти каждую ночь.

С «восьмеркой» — расправились еще быстрее. Милки, отобранные из элитных частей, слишком верили в свою крутизну. Или слишком жаждали продвижение по службе. В отличие от нервного гарнизона «трехсотого» эти ребята открывать огонь на поражение сразу не стали.

Собственно, и не было в том особой нужды. Нарушитель комендантского часа шел по хорошо освещенной Припериметровской улице. Шел один. Без оружия, без заточки. И под камуфляжем у него ничего не топорщилось.

Этот явно обкурившийся псих шел, как гулял. К блок-посту. Прямо в руки милков. На окрики и предупреждения не реагировал. Просто молча передвигал ноги, направляясь к бетонной коробке.

Ему позволили дойти.

А как же?! Легкая добыча! Ночной пленник! Источник ценной информации! Кандидат для Эшафота! Редкостная удача, в общем. Группировщика беспрепятственно впустили в бетонную коробку, окружили стволами автоматов и злыми глумливыми ухмылками. Полюбоваться на ходячее чудо вышли все. И вот это было ошибкой.

Неведомый оператор жал на «Делит» быстро. «Рабочий материал» действовал еще быстрее. Выстрелить в ночного гостя успел лишь один милвзводовец. Или двое. Наверное, даже попали. Скорее всего. Но это уже ничего не решало. Ровным счетом ничего.

Все закончилось в считанные секунды. Мертвый убийца покинул блок-пост и отправился дальше — к огням Периметра.

Камеры «рабочего материала» засекли вертушку, когда вынырнувший из темноты «Москит» уже вовсю плевался бортовым КПСТ. От пуль крупного калибра испуганно выл воздух. Вокруг брызгал, рассыпаясь осколками, вспаханный асфальт.

В мертвеца попали. Еще раз. Еще, еще, еще…

Сбилась фокусировка, а потом и вовсе произошло нечто странное. Камеры показывали одновременно и клочок неба, озаряемого всполохами выстрелов, и разбитый асфальт, по которому упрямо двигался мертвый гвардеец.

Это пулеметная очередь перебила, разорвала мертвое тело на части, напополам…

Совмещенная картинка была ужасного качества, и вскоре небо исчезло. Осталась асфальтированная улица. В каком-то искаженном ракурсе. Наверное, так видит мир среднего роста овчарка.

Это оператор отключил бесполезные верхние камеры, что неподвижно пятились в небо…

Теперь работала лишь одна — нижняя, коленная, камера ходячего покойника.

Но — ох, и крепкие же ребята летают на Периметровской «вертушке»! Таким нервам можно было только позавидовать. Пилоты не запаниковали при виде шаркающей к Периметру половинки человека. А если и запаниковали, то не подали виду.

Разворот, заход на очередную атаку. Правда, в этот раз «Москит» жахнул из автоматического гранатомета. «Кистенем» жахнул.

Первый разрыв еще можно было увидеть и услышать. Потом, видимо, микрофон задело осколком. Хрип, треск…

Поврежденная аппаратура отказывалась передавать звук. Будто невидимая рука вырубила аудиосигнал. В воцарившей тишине коленную камеру отшвырнуло назад. На миг объектив выхватил силуэт вертолета, все еще изрыгающего пламя.

Потом изображение пропало.

«Живучесть «рабочего материал» в экстремальных боевых условиях составляет…», — начинал комментарий к видеоотчету оператор разорванного в клочья зомби.

— Продолжим? Или достаточно того, что у Кожина и без нас имеются спецы по управлению жмурами? Может, не столь перспективные, но вполне способные выполнять поставленные боевые задачи.

Славкин голос звучал жестко, но где-то в глубине его безумных глаз бултыхалась тоска и безысходная жалость. Именно! Теперь не они — он их жалел. Потому что понимал: принять правду, порой, сложнее, чем найти ее.

— Валяй, — вздохнул Денис, — Продолжай. Раз уж пошла такая шокотерапия, чего останавливаться-то на полпути?

Юла только кивнула — молча, с видимым усилием. Не хотела, ох, не хотела Юлечка утвердительно опускать свой упрямый подбородочек. Куда проще было сейчас замотать головой, заорать «Нет!». Славке, впрочем, это уже по барабану. Славка продолжал.

Экскурсию…

— Файлы с записями убийств операторов. Пр-р-рошу!

Четыре значка видеовложений на экране: «Л-1», «Л-2», «Л-3», «Л-4». Таинство манипуляций Славкиных пальцев над клавиатурой.

«Факир, мать твою…», — зло подумал Денис. И — вздрогнул от страшной догадки. Какая запись?! Откуда?! Орги ведь не ведут видеохронику своих вылазок! Значит, не орги? Значит, операторов наружки мочили не они?

— «Л-1» — это гибель Игорька, «Л-2» — Влад, «Л-3» — твой, Юля, Двоечник, — продолжал Славка.

Скотина! Хоть бы из уважения к погибшим не бубнил этим «посмотрите-направо» тоном уставшего уже гида.

— А «Л-4»? — сухо спросила Юлька.

— Нападение на мою квартиру, — уголки Славкиного рта чуть дрогнули, — Ее ведь тоже посещали. Только никого там не нашли.

— Что значит литера «Л»? — спросил Денис.

— Разве не понятно? «Ликвидация»: первая, вторая, третья… Начнем по порядку?

Это было необязательно. Пугающе безупречный порядок заключался как раз в том, что все три убийства совершены по одной схеме: отмычка в замке, распахивающаяся дверь, вваливающиеся в квартиру маски и камуфляж… Удары, кровь…

Действия нападающих — жесткие, четкие продуманные. Судя по всему, группировщики — хотя какие они, на хрен, группировщики! — прекрасно знали и адреса своих жертв, и расположение комнат в квартирах, и блокирующие коды дверных замков.

Игорьку, у которого под рукой оказалась шоковая дубинка, хватило времени и решимости покончить с собой. Влад был пьян и, наверное, погиб, не успев понять, что происходит. А вот Юлькин друг умирал дольше всех. Но вообще-то тут ночные гости сами оплошали, замешкались: жертва успела запустить сигнал «SOS» и добежать до окна. О защитных решетках, которые не пробить головой, и не сорвать голыми руками, люди в подобных обстоятельствах вспоминают не всегда.

— Эти, в масках, рассчитывали увидеть тебя, Юль, а наткнулись на другого, — пояснил Славка, — Вот и подрастерялись малость.

Денис чуть скосил глаза. Можно представить, каково сейчас Юльке заново переживать этот кошмар. Но ничего, девчонка держится молодцом. «Мертвый рай» не только уродует, но и закаляет.

А Славка все наяривает своими тонкими, длинными, необычайно гибкими пальцами. Под щелканье клавиатуры Денису подумалось, что в прошлом с такими руками можно было бы сделать карьеру музыканта.

— Вот, полюбуйтесь, — Славкины пальцы прервали концерт.

Комментарий к просмотренным видеовложениям. Курсор уткнулся в…

«Ликвидация операторов службы наружного наблюдения осложнена непредвиденными обстоятельствами, — прочитал Денис, — В плане дальнейших действий возможны изменения…»

— Не понимаю, — пробормотала Юла.

— А все очень просто, — сказал Славка, — Федералы, прикидываясь ограми, уничтожали одних следаков, чтобы запугать и склонить к сотрудничеству других. Точнее другого. Тот, кто набирает рекордное количество баллов, будучи оператором наружки, тот покажет наилучшие результаты и в качестве оператора ходячих жмуров. Так считал Кожин. И именно этот чемпион нужен был Павлу Алексеевичу для «Мертвого рая». Только он. Один.

Ткач смотрел на Дениса. Юла — тоже. Неприятные у них были взгляды.

— Изначально ставка делалась на тебя, День, как на самого результативного следилу во всем районе и, знаешь — в городе тоже. Твои заслуги признал большой дядя. И с самого начала тебе было позволено жить. За наш счет. А Игоря, Влада и Юлькиного бойфренда просто принесли в жертву ради твоего добровольного согласия участвовать в проекте.