— Да? И что же за эксперимент вы задумали, Павел Алексеевич?

— Кодовое название программы — «Мертвый рай». Вряд ли это вам что-либо даст, но большего я сообщить не могу.

— «Мертвый рай»? Звучит впечатляюще. Зловеще, я бы даже сказал. А что, в столице уже закончились свои подопытные кролики?

— Перестаньте язвить, — поморщился Кожин. — И ответьте, наконец, прямо — вы готовы подчиниться Президенту?

— Разве теперь у меня есть выбор, господин военный Глава? Кстати, какие выводы вы сделали насчет моей лояльности?

— Определенные. — Посол многозначительно хмыкнул.

И — без перехода:

— Как вам мои апартаменты, Виктор Викторович?

Странный, неожиданный вопрос.

— По-моему, территория посольства достаточно удобна, чтобы там жить и работать. Почему вы об этом спрашиваете?

— Я рад, что вам нравится. Следуйте туда и располагайтесь как дома. Считайте это моим первым приказом. Охрана вас пропустит, так что живите, работайте. С сегодняшнего вечера код посольства снят со всех замков, кроме моих личных сейфов и секретных компьютерных файлов. Завтра мы ликвидируем и это неудобство.

— А вы?

— Я остаюсь здесь. Не обижайтесь, но на ваш терминал сообщения о текущей обстановке в городе отчего-то приходят без задержки.

Пауза. Усмешка.

— К тому же ваша информационная база более м-м-м… насыщенная. И, наконец, отсюда удобнее контролировать локальную сеть Периметра. Все это может мне пригодиться. Кто знает, какие проблемы еще придется решать.

А вот это — в точку. Виктор Черенков вспомнил о разгуливающих по асфальту ногах. Улыбнулся. Все-таки, до чего приятно именно сейчас переложить бремя власти на чужие плечи. Кажется, остаток ночи он будет спать спокойно и безмятежно. Впервые за многие годы. И услуги Ирины сегодня не понадобятся.

— Удачи вам, господин пос-с-с… извините, военный Глава. И спасибо.

Кожин провожал Черенкова удивленным взглядом: в словах свергнутого мэра федералу послышалась искренняя благодарность.

У двери посольства застыли, выставив вперед уродливые набалдашники-глушителей, два автоматчика из личной охраны посла. «Вурдалак» — так называлось их оружие. Колоритное название. Да и сами стволы… Побольше, помощнее милковских «Псов», скорострельнее. И — тише. Убивают вообще без звука. Если, конечно, не использовать гранаты. А использовать-то можно. По необходимости. В комплект к каждому автомату входит надствольная гранатометная спарка. Два устрашающих жерла над цилиндром глушителя. На все случаи жизни, в общем, трехстволочка. Сейчас, впрочем, съемные гранатометы висели на поясах охранников.

Ох, крутые ребята — Черенков пару раз видел их на учениях. Бойцы Кожина вытворяли такие вещи, которые милвзводовцам и не снились. Что ж, сегодня ему придется пройти между этими истуканистыми Сциллой и Харибдой в федеральной форме. Бывший мэр ступил на запретную территорию посольства. Секьюрити не шелохнулись.

Тихий кабинет-квартира. Звуки тонут в ковровых настилах и мягкой обивке стен. Идеальное место для домашнего ареста. Или для содержания сумасшедших. Или для тайного убийства. В самом деле — кто в поисках пропавшего мэра сунется в апартаменты посла?

А автоматчики Кожина уже действовали. Один загородил дверной проем. Другой бесшумно проскользнул вслед за гостем. Виктор Викторович не увидел и не услышал — он нутром почувствовал опасность. Рука метнулась к «Дождям». Но любое оружие скрытого ношения имеет существенный недостаток: перед использованием его нужно извлечь из потайной кобуры. Сделать этого экс-Глава Ростовска не успел.

Шума не было: стрелки у федералов меткие, глушители отменные. Не было и взрыва. Списанный мэр не носил гранаты самоуничтожения…

— Ирочка, для вас есть работенка, — Павел Кожин сидел в кресле Черенкова и любовался шаловливыми огоньками коммутатора. Симпатичная иллюминация… — Во-первых, составьте полное досье на лучших операторов наружки. Я вам уже говорил, помните? Во-вторых, нужно распространить в узком кругу руководящих лиц текст одного документа. В очень узком кругу. Поименный список я предоставлю. Нет, Ирочка, Виктор Викторович больше не вернется, теперь я за него… Надолго. Вы весьма догадливы, речь, действительно, идет о президентском указе. Что еще… Свяжитесь с телестудией. Пусть приготовят для утренних новостей ролик с участием Черенкова… Да, из тех, что припасены на случай эвакуации руководства. Выполняйте. Хотя нет, принесите-ка сначала коньячку: сегодня есть что отметить. Возьмите два бокала — для себя тоже. Ничего страшного, указ может подождать до утра. А вот вы поторопитесь, Ирочка. И будьте паинькой. Если, конечно, вам нравится жить и работать в Периметре.

Боль пришла под утро. Вместе с отяжелевшими ленивыми бурдюкообразными тучами, что прессовали крыши городских высоток. Вместе с пеленой нудного затяжного дождя, надраивающего блестящий асфальт. Мерзкая погода… В такую погоду Федеральный Полномочный Посол чувствовал себя особенно скверно.

Снова ныл давний перелом. Тупая боль в руке — терпимая, но до чего же неприятная — мешала сосредоточиться и мешала думать. А ощущение потери контроля — отвратительнейшее из ощущений. Да уж, начальник президентской гвардии костолом Воронов оставил о себе долгую память.

Ка-а-акая гнусная погода! Дождь и слякоть. Конечно, в бетонно-асфальтном лабиринте Периметра грязи не видно, но за его пределами относительной чистотой может похвастаться только Межрайонная Трасса. А городские окраины, наверное, и вовсе по самые уши увязли в дерьме матушки-природы.

Ублюдская погода. Дождь и изматывающая боль.

Посол попытался открыть окно. Какое там! Створки словно приварены друг к другу. А может, и в самом деле приварены. Намертво. Видимо, прежний хозяин квартиры-кабинета, боялся вскрывать бронированные окна, довольствуясь сплит-системой. Все они, эти главы-мэры-коменданты, эти тупоголовые, толстозадые, трусливые муниципалы, предпочитают жизнь в уютном аквариуме.

Новая волна боли. До чего же сильно ноет рука. Нужно отвлечься. И есть одно средство. Верное, безотказное. Посол склонился к коммутатору:

— Ирочка, зайдите ко мне, пожалуйста, еще разок. Трусики можете снять сразу. Да-да, трусики.

…Отдыхали они молча и без одежды. Посол, расслабившись, полулежал в кресле. Ирина, присев у подлокотника, массировала руку. Боль отпускала — воспитанниц местной школы секретарш прекрасно готовили к службе. Разносторонне готовили. Глядя на склонившуюся головку, Павел Алексеевич подумал, что в прошлом девица эта могла бы стать, к примеру, неплохой гейшей. Или хорошим политиком. Сейчас же она была просто ценным сотрудником, жаждущим продления выгодного контракта с новым работодателем.

Она старалась. Очень.

Составленный Ириной отчет об операторах наружки лежал на столе. Подробное, толковое досье — именно то, что нужно. И бодрое утреннее обращение мэра — покойного уже мэра Виктора Черенкова — готово к эфиру. И те, кому нужно и должно знать, кто отныне главный, уже в курсе. Власть в Ростовске сменилась за одну ночь. А известно об этом немногим. Немногими проще управлять, что же касается остальных… В общем, пусть город пока останется в неведении. Во избежание, так сказать…

Девушка закончила массаж, осторожно поцеловала свисавшую с подлокотника руку, вопросительно подняла длинные ресницы. Павел Алексеевич прикрыл глаза. Блаженное ощущение… Боль полностью ушла куда-то по нежным пальчикам опытной секретарши. Давненько послу не было так хорошо. Ни когда он носил фамилию Фурцев и почти не снимал стерильного докторского халата, ни когда пришлось стать Кожиным и влезть в строгую черную форму федерального посла.

Павел Кожин улыбнулся. Ирина, приняв это на свой счет, улыбнулась в ответ. Небрежным жестом он позволил ей подняться. Точеная фигурка, грациозные движения… Нет, все-таки не из-за большого ума оставит он при себе эту сучку. Из-за ее потрясающего умения. В постели девчонка вела себя так, словно прошла школу не секретарш, а элитных проституток… Хотя в большинстве случаев это ведь одно и то же.