Император отмер первым — посмотрел на «военного атташе», склонил голову в знак уважения и вежливо поздоровался.

Кот, узнавший «вожака нашей стаи», ответил таким же уважительным кивком и приветливо шевельнул хвостом. Потом поприветствовал Александра Александровича и изобразил статую.

— Да уж, умеете вы удивить… — окончательно оклемавшись от сюрприза, выдохнул государь, поздоровался со Златкой и спросил, по какой причине мы не взяли с собой филина.

— Он тут… — хихикнула Софья. — Партизанит на пару с Умницей.

Эта парочка вскрылась без моей команды, а уже через пару минут наша компания оккупировала мягкий уголок и приступила к обсуждению нюансов поведения на предстоящих переговорах. Правда, не все — Мамба, как главный эксперт по Дичкам среди Рюриковичей, связалась с начальником службы обеспечения дворца и объяснила, какие изменения необходимо внести в обстановку зала для особо важных переговоров. А ровно в десять вообще свалила. Переодеваться.

Вернулась только без десяти одиннадцать, зато с волосами, уложенными в замысловатую прическу, в платье, фантастически красиво подчеркивающем идеальную фигуру, и в туфельках на высоченных каблуках. От комплиментов раздраженно отмахнулась, заявила, что пора выдвигаться, дождалась, пока я встану, оперлась на мое предплечье и гневно процедила:

— Чувствую себя куклой, которую вот-вот выставят на прилавок магазина игрушек…

Александр Восьмой потемнел взглядом и начал извиняться, но был перебит:

— Я знаю, что твоей вины в этом нет, но от этого не легче!

«Соф, смени режим — я тебя ИМ не отдам…» — написал я ей в личку и ободряюще прикоснулся к ее запястью.

Этого хватило за глаза: женщина задвинула куда подальше весь негатив, предвкушающе раздула точеные ноздри и ответила на мое сообщение:

«Надеюсь на это ВСЕЙ ДУШОЙ. Поэтому начинаю веселиться…»

Выполнять обещание начала практически сразу. Сначала поддела отца, никак не решавшегося направиться к двери. После того, как мы вышли в коридор, подшутила над братом. А минут через пять, перешагнув через порог «магазина игрушек», изумленно оглядела пятерку напыщенных «статистов» из Императорского Совета, собравшихся возле окна, и насмешливо фыркнула:

— Господа, зачем вам такое количество драгоценностей? Замуж выдают не вас, а меня!

Министр финансов и министр обороны набрали в грудь воздуха, чтобы ответить на эту издевку, но тут возле нас с Софьей вскрылись оба ирбиса, а следом за ними в реальность вывалился и филин, по своему обыкновению, передвигавшийся по помещениям, восседая на моем плече.

— Знакомьтесь: снежный барс, стоящий рядом с Яромиром Глебовичем, это военный атташе роевого разума алтайской магической аномалии господин Равиль… — хорошо поставленным голосом сообщила Рюриковна, подошла к нашей половине стола для переговоров и остановилась возле кресла, по обе стороны от которого ее стараниями появились благоустроенные «лежбища» для котов.

Златка, получившая незримую команду, запрыгнула на левое и вальяжно легла мордой к туранской стороне, мой хвостатый телохранитель не менее спокойно и величественно занял правое, а крылатый мозголом перелетел на насест, стоящий возле трона, пару раз взмахнул крыльями и довольно ухнул. В этот момент в зал вошли оба Рюриковича, поздоровались с собравшимися и дали команду рассаживаться.

Я помог Софе опуститься на ее место, поймал взгляд первого советника Императора, намылившегося сесть по другую сторону от «лежбища» Равиля и едва заметно помотал головой. Мужик оказался куда более понятливым, чем я надеялся — заметив за моим плечом Ольгу, он сместился не на одно, а на два места правее, тем самым, сдвинув всех остальных. Нисколько не возмутились и «пострадавшие». Наоборот, сев в предпоследнее кресло, министр обороны изволил пошутить:

— Что ж, беседу с коллегой придется перенести на потом. А я так надеялся выяснить хоть что-нибудь о структуре вооруженных сил высокоранговых Дичков Алтая.

— Боюсь, что в человеческой половине нашей компании столь важной стратегической информацией владеет только Яромир Глебович, а он умеет хранить чужие тайны… — весело хохотнул Император, затем поплыл взглядом, выслушал чей-то доклад и подобрался: — Они на подходе. Будут через минуту. Настраиваемся на неприятную работу и ничему не удивляемся…

…Эта туранская делегация выглядела значительно представительнее, чем прошлая. И я сейчас не о внешнем виде, а об рангах Дара: судя по яркости сияния покровов, шестеро мужчин и одна женщина были Грандами, еще двое представителей сильного пола являлись мастерами-«девятками», а вторая представительница слабого — «восьмеркой»!

Держались южане соответственно. В смысле, усиленно изображали тяжелые танки… секунд, эдак, пять-семь, то есть, до тех пор, пока не заметили наших Дичков, не оценили магофон Равиля и не выпали из реальности с подачи Гамаюна. Да, всего на пару секунд, зато замедлились, опустили излишне задранные носы, как-то пережили обмен приветствиями и процесс взаимного представления, сели напротив нас и вежливо поинтересовалась, для чего на этих переговорах посол, советник посла и военный атташе роевого разума алтайской магической аномалии.

Ответ на этот вопрос мы подготовили заранее, так что государь ответил без промедления, для полного счастья добавив в голос толику добродушной насмешки:

— Это для вас они посол, советник и военный атташе. А для моей дочери — по-настоящему близкие друзья. Те самые, которым она доверяет, как самой себе, и без которых уже не представляет жизни.

— Ваше Императорское Величество, осмелюсь напомнить, что после замужества жизнь Вашей дочери радикально изменится… — осторожно сказал глава делегации, туранский аристократ невесть в каком поколении Гиршасп Гилани.

Этот «наезд» заставил Софью презрительно фыркнуть:

— Помнится, на прошлых переговорах я посоветовала господину Ашрафу как следует изучить мое досье и надеялась, что члены этой делегации окажутся умнее.

— Ваше Императорское Высочество, мы проштудировали ваше досье с первого до последнего слова, но в традициях нашего народа…

— В традициях вашего народа принято предавать друзей и подруг?

— Нет, но вы — девушка, а значит, будете вынуждены прекратить какое-либо общение с посторонними мужчинами!

— Даже не надейтесь! — холодно улыбнулась она. — У меня три друга, общаться с которыми я не перестану ни за что на свете — это человек Яромир Глебович Нестеров, ирбис Равиль и филин Гамаюн! Так что они получат покои по соседству с моими и свободный доступ в мою гостиную, соответственно, будут приезжать, прибегать или прилетать в гости по первому зову души и никто их не остановит!!!

— Ваше Императорское Высо-… — начал, было, туранец, но был прерван на полуслове:

— Господин Гилани, эти условия НЕ ОБСУЖДАЮТСЯ, и если они вас не устраивают — возвращайте моему отцу Слово и отправляйтесь искать шехзаде Рушанбеку более покладистую жену.

Как и следовало ожидать, Слово туранцы не вернули, заявив, что у них нет полномочий принимать какое-либо решение по столь неожиданному условию, и пообещали передать требования Софьи «будущему свекру» сразу после возвращения в посольство. Тем не менее, злобу затаили. И немалую. Поэтому, отложив решение этого вопроса на потом, подняли следующий, нейтральный. Видимо, решив дать «невесте» насладиться временной победой и как следует расслабиться.

Тут нить беседы взял в свои руки высокопоставленный финансист и, по совместительству, близкий родственник Саидбека Гуркани. Перечислив все титулы султана и замучив нас по-восточному цветистым перечислением его достоинств, он толкнул длиннющую речь, которую, при желании, можно было выразить одним-единственным предложением:

— Как видите, мой повелитель человек дела!

Александр Восьмой принял этот удар на себя. В смысле, подтвердил получение компенсаций, похвалил своего венценосного коллегу и настолько же велеречиво выразил надежду на то, что этот шаг Саидбека стал первым на пути сближения наших стран.