Начал с молниеносного укуса, проткнувшего его собственную правую лапу, а затем подозвал к себе альбиноса и зашипел. А тот, покосившись на нас, взял и приложился к ранке слабеньким, но хорошо узнаваемым исцелением!!!

Пока мы подбирали отпавшие челюсти и пытались сообразить, откуда у хищника мог взяться целительский навык, «воплощенный кошмар» согнал всех родичей в одну кучу, отвел «мелкого» далеко в сторону и встал в общий строй.

Эта часть в объяснениях не нуждалась: альбинос был единственным в своем роде, и стая была не готова его потерять. Следующую пантомиму тоже истолковали без особого труда, так как Блондин изображал охотника, один из самцов очень артистично косил под слабого зверька, а Злата строила из себя грозную надзирательницу. Кстати, догадавшись, что «мелкого» отправили в область аномалии с живностью ему по плечу, я неожиданно для себя самого сделал еще один неочевидный вывод, влез в пространственный карман. Затем опустился на колени, выложил на камни контейнер со нужными средоточиями целительских навыков, снял крышку, выбрал из нужной ячейки противоядие и показал патриарху.

Ирбиса аж затрясло — метнувшись ко мне, он принюхался сначала к этому комку обработанной плоти, а затем ко всем остальным, и… ушел в себя. Понимая, что придумывать объяснения нам, людям, куда сподручнее, чем зверью, я без лишних слов выложил из контейнера по одному средоточию в ряд, а затем начал двигать каждый то вперед, то назад.

Патриарх включился в процесс буквально через секунду и выбрал набор из пяти позиций, который будущие целители обычно называли «комплектом абитуриента». Правда, потом вернул их обратно. И после ряда простеньких подсказок с моей стороны дал понять, что шанс приживления этих навыков у них, ирбисов, исчезающе мал.

Потом пришлось повоевать. С Блондином, не отличавшимся особым умом и сообразительностью: средоточие сращивания костей он спорол влет. А потом затупил, отказавшись лечь передо мной на бок и снять покров. Слава Живе, в процесс уговоров вмешалась Злата — вцепилась в загривок строптивца своими зубками, без проблем продавила защитную пелену и уронила зверя к ногам… Лады. А та, не растерявшись, припечатала его целительским сном и уступила мне место…

…С особенностями энергетической системы ирбисов я разобрался без особого труда. А вот с объяснением концепции времени возник небольшой затык: ни патриарх, ни наша желтоглазая подружка не понимали, какая связь может быть между пересыпающимися мелкими камешками, их дрыхнущим сородичем и следующим выбранным средоточием. Поэтому в какой-то момент мне надоело биться лбом в стену непонимания, и я стал выдерживать пятнадцатиминутные промежутки между использованиями «продвинутого подзатыльника» при помощи вкусняшек. И пусть запасы сметаны, творожков и бананов таяли, как снег на июльском солнце, зато между нами и семейством снежных барсов пропали последние остатки настороженности: матери перестали отгонять от нас хитрющих пяти-шестимесячных детенышей, а мои дамы забыли обо всем на свете и потерялись среди не таких уж и мелких монстриков, безостановочно урчащих, мяукающих или выпрашивающих подачки.

Самый последний навык «комплекта абитуриента» — целительский сон — я приживил сладко спящему Блондину в предрассветных сумерках, вернул его в сознание и дал понять патриарху, что он может проверить результаты моих трудов. «Воплощенный кошмар» метнулся к альбиносу, вцепился в его загривок и уволок вглубь пещеры. Я наблюдал за ними обнаружением жизни, поэтому оценил оригинальность поступка: старший тащил младшего к зверю, силуэт которого еле-еле мерцал. Там и завис. На час с лишним. Что было более чем логично: прежде, чем получить хоть какой-нибудь результат, старейшина должен был помочь куда менее толковому сородичу разобраться в принципе работы новых навыков и дождаться, пока они раскачаются хотя бы до первой звезды ученика. Кстати, заниматься раскачкой тут, в области с магофоном далеко за «тройку», сами боги велели. Так что основной проблемой была тупость начинающего целителя. Как бы там ни было, в какой-то момент дело, видимо, пошло, так что патриарх оставил «мелкого» заниматься престарелым родичем, а сам вернулся к нам и грозным рыком прекратил бардак.

Услышав в его голосе какие-то одним им понятные нотки, все ирбисы, включая особо шаловливых, мигом влетели внутрь пещеры, и тут я понял, от кого Злата набралась умения удивлять: переместившись к стайке котят, «воплощенный кошмар» вцепился в холку самого крупного и перенес его ко мне. А для того, чтобы я точно понял, что это подарок, пододвинул носом к моим ногам.

Мои дамы одновременно охнули и полыхнули воистину безумным предвкушением, но я сделал шаг назад, почесал затылок и, поймав нужную мысль, подвел к патриарху Наташку, на лбу и крыльях носа которой очень вовремя выступили капельки пота.

Как ни странно, он понял это объяснение, что называется, с полпинка и согласился с тем, что для Дичка, родившегося и выросшего в области с очень высоким магофоном, жизнь в «нулях» превратится в пытку. Расстроился. Как-то уж очень по-человечески и настолько сильно, что первый раз изменил аристократической привычке держать лицо в любых ситуациях. В смысле, сел, понуро опустил голову и невидящим взглядом уставился в землю.

— Мы пришли сюда не за подарками… — мягко замурлыкала Лада, не хуже меня разобравшаяся в причинах его уныния. — И если бы у котенка был хотя бы один шанс выжить за пределами аномалии, утащили бы двух… или трех. А так будем вспоминать. И иногда заглядывать в гости. Чтобы помедитировать не в сырых подземельях Ингвара Ярого, а на свежем воздухе.

— В ближайшие несколько месяцев нас можете не ждать… — так же мягко подхватила Саша. — Ибо тут у вас будет холодновато, да и мы с Наткой пока дохнем даже под усилением. Зато ближе к концу весны обязательно навестим и принесем еще чего-нибудь вкусненького. Правда, Яр?

— Навестим… — твердо сказал я, хотя знал, что патриарх не понимает человеческую речь.

Трудно сказать, что в этих уговорах зацепило Злату, но она внезапно переместилась к патриарху, пихнула его плечом и демонстративно подошла ко мне! Он вышел из ступора, издал вопросительный рык, увидел, что эта авантюристка садится у моих ног, и обрадовался! Более того, довольно резво подошел к нам, зачем-то поднял эту красотку за загривок, развернул мордой ко мне и отпустил.

Самочка грациозно села, гордо вскинула голову и уставилась мне в глаза немигающим взглядом. Доперев, что происходит что-то не то, я покосился на старейшину и получил по морде. Легонечко-легонечко. Потом услышал совет Умницы-Разумницы поймать взгляд Златы, заметил, что патриарх снял покров, почувствовал, как теплеет Знак Макоши, и последовал сразу трем подсказкам. А через пару секунд вдруг ощутил стороннее воздействие на средоточие и… зарождение эмоциональной связи между мной и зверюгой, сидящей напротив. Причем не «горизонтальной», равной, а «вертикальной», со мной в качестве чего-то среднего между вождем стаи и хозяином!

Пока я анализировал это ощущение, патриарх вдруг выпустил когти и полоснул ими по моей ладони, а кошка стремительно подалась вперед, слизала капельку крови и полыхнула спокойным удовлетворением.

— Что-то вроде магического импринтинга? — ничуть не удивившись столь своеобразному завершению ритуала, полюбопытствовала Оля.

— Аналог моего «продвинутого подзатыльника» образовал слабенькую связь… — хмуро ответил я, еще не решив, как относиться к такому подарку. — А кровь, кажется, начала ее укреплять.

— Ну, и кобель же ты, Нестеров! — притворно возмутилась Рыжая. — Находишь баб даже в самых жутких дебрях Дикого Леса!

— Эту тему обсудим по дороге домой! — рыкнул я, почувствовав, что дамы вот-вот отпустят тормоза. Затем присел на корточки перед самочкой и снова уставился ей в глаза: — Я оценил твою самоотверженность и уверен, что мы подружимся. Кстати, как тебе имя Злата?

Кошка лизнула меня в нос. Просто так, из внутренней потребности, вызванной стремительным укреплением связи. Еще через средоточие дважды плеснуло жаром, следом согрелась татуировка, и я откуда-то понял, что ритуал закончен, а значит, откатить его уже не удастся.