Виктор пожал плечами. Может, и была в этом доля правды, но в

правильности

происходящего он все же сильно сомневался. Не то чтобы Виктор жалел беспомощного пленника или сочувствовал зеленокожему отродью. Котловая нелюдь, практикующая человеческие жертвоприношения, вполне заслуживала смерти. Он сам, не задумываясь, убил бы любого дикаря, пришедшего из-за Хребта. Но убить — это одно, а то, что происходит сейчас, — совсем другое. Нечеловеческое отношение к нечеловеку не делает человека более человечным. Корявая и каламбурная какая-то получилась мысль. Но где-то как-то так, в общем. Лучше выразить то, что он сейчас чувствовал, Виктор не мог.

Отъехав на полсотни метров, кибитка, влекомая зеленокожим, снова остановилась. Связанный и осыпаемый градом ударов мутант споткнулся, упал, забился на земле и запутался в ремнях упряжи. Возница выругался и принялся стегать кнутом чаще, сильнее. Перевозбужденная толпа зрителей орала все громче.

— Жаль, из зеленого демона нельзя сделать хорошего раба, — со странным выражением в голосе посетовал Батцэцэг.

— Почему? — спросил Виктор.

Ответить толмач не успел.

Как оказалось, зеленокожий ворочался на земле не просто так. Каким-то чудом ему удалось высвободить из пут правую руку. Когтистая лапа перехватила кнут на очередном ударе и вырвала его из рук возницы, чуть не сдернув с кибитки его самого. Затем дикарь попытался поймать кого-нибудь из обступивших его людей, но опять не смог ни до кого дотянуться. Веревки и ремни упряжи мешали ему двигаться.

Толпа отхлынула.

Хан Удуг что-то прокричал. Вперед выступили с десяток тяжеловооруженных нукеров. Однако убивать пленника ордынцы, похоже, не собирались. За нукерами появились степняки с арканами.

Пленника явно намеревались скрутить и связать снова, а затем — продолжить веселье. Кажется, даже сам зеленокожий понял это своим куцым дикарским умишком. Мутант яростно забился в паутине веревок и ремней. Пустил в ход когти свободной руки и зубы. Веревки вроде поддались, но разорвать крепкие упряжные ремни оказалось не так просто.

А первый аркан уже мелькнул в воздухе и едва не затянулся на шее мутанта. Тот едва успел пригнуться и сбросить веревку с плеч. Вторая петля чуть не поймала его за свободную правую руку. И вот-вот будут брошены другие арканы.

Так и не обретя полной свободы, дикарь снова должен был оказаться в плену. Мутант резанул по людям еще одним ненавидящим взглядом. Затем, подняв разбитую голову к небу, пронзительно выкрикнул:

— Йап-па-йап-па-йап-па-йап-па!!!

И под звуки боевого клича рубанул когтистой лапой по собственному горлу.

Раз, другой.

Быстро, сильно.

Разрывая толстую складчатую кожу под выступающей нижней челюстью.

Сонную артерию или что там есть у мутантов вместо нее он взрезал лишь с третьего раза.

— Йап-па-йап-па-а-а-х-х-хр-р-р…

Звонкий клич потонул в хрипе и бульканье. Опутанный ремнями дикарь забился в агонии. Зеленокожий предпочел смерть плену.

Что ж, теперь было понятно, почему из котловых человекоподобных тварей не получаются рабы. Если прочее зверье и даже люди могут жить в неволе, то эти — нет. Виктор даже немного зауважал зеленокожих.

Вскоре купеческие обозы проехали мимо селения разгромленного дикарского клана. Хотя селение — это, конечно, слишком громко сказано. Дикари жили в небольших земляных норах. («Вот, наверное, зачем им нужны такие когти, — подумалось Виктору. — Землю рыть».)

Вокруг примитивных землянок валялись трупы. Зеленокожие мужчины, женщины, дети. Стариков не было. То ли котловые дикари попросту не доживали до преклонного возраста, то ли община не давала своим членам такой возможности, чтобы не обременять себя лишними ртами.

В стороне лежали мертвые ордынцы. Судя по всему, дикарский клан отбивался яростно, но безуспешно. В этот раз не зеленокожие мутанты совершили набег на людские территории, а люди уничтожили селение мутантов, поставленное вне Котла.

Виктор подумал о том, что мир все-таки начинает меняться. Размножаются ведь не только котловые твари. Людей тоже становится больше, и они вновь предъявляют претензии на планету, которую чуть не уничтожили. Однако чтобы жить на этой планете, человеку придется истребить опасных мутантов, им же и порожденных. И тут остается только одно. Война на уничтожение. Бескомпромиссная зачистка территорий. Тут либо они нас, либо мы их. Другого не дано.

Или все же есть другой путь?

Если он и был, то Виктор его не видел.

На краю дикарского селения располагался алтарь зеленокожих, предназначенный для человеческих жертвоприношений. Здесь он имел вид невысокого холмика, из которого торчали глубоко вбитые колья, к которым, судя по всему, дикари привязывали жертву.

Что с ней происходило потом?

Живым от зеленокожих не уходил никто, поэтому о сути дикарского обряда было мало что известно. Но под холмом валялись кости. Человеческие. Обглоданные. И — отдельной кучкой — вскрытые черепа. Словно бритвой взрезанные. Что само по себе было странно и страшно. Ни дикарские дубинки и копья, ни зубы, ни когти не могли оставить такой идеально ровной раны. А иным оружием зеленокожие не пользовались. Во всяком случае в стычках с людьми. Но как-то же они умудрялись трепанировать черепа!

Глядя на останки неизвестных жертв, принесенных непонятным способом неведомым богам, Виктор лишний раз убеждался, что иного способа сосуществования с мутантами, кроме как тотальной войны на истребление, у человечества попросту не существует. Слишком велика разница между теми, кто повязывает жертвенные тряпицы на перекладины могильных крестов, и теми, кто вскрывает людям головы.

Возле селения зеленокожих Удуг-хан оставил несколько сторожевых разъездов и сотню нукеров. Орда двинулась дальше.

Некоторое время спустя на севере показался прикотловой лес. Кроновые мхи, словно зеленая вата, устилали весь его верхний ярус.

Возле леса суетились едва различимые фигурки ордынских всадников. Опять нападение котловых тварей? Виктор присмотрелся. Да нет, тут другое. Между деревьями заплясали языки пламени. Над моховыми покровами поднялись дымные клубы.

— Что это? — обратился Виктор к Батцэцэгу.

— Удуг-хан велел поджигать котловые леса, мимо которых мы будем проезжать, — ответил толмач. — Ветер дует из Степи. Огонь пойдет в Большой Котел.

В лесу стремительно разгорался верховой пожар. Не прошло и нескольких минут, как подожженные в нескольких местах участки соединила сплошная огненная стена. Пламя перескакивало по переплетению веток и кроновым мхам, словно разливалась вышедшая из берегов река.

Что ж, тоже неплохой способ зачищать территорию.

Так ордынцы и шли. Огибали Котел по-над границей, отбивались от котловых тварей и зеленокожих дикарей, палили леса и оставляли за собой многочисленные хорошо вооруженные отряды, которым надлежало патрулировать захваченные земли. По этой причине войско Удуга таяло довольно быстро. Охраны, выделенной на сопровождение передвижного Караван-сарая, тоже становилось меньше.

Орда все плотнее сбивалась в кучу. Удуг больше не вел свою армию широким фронтом, не рассеивал силы и не высылал дозоры слишком далеко. Наоборот, хан стягивал поредевшие тумены. Орда словно сжимала растопыренные пальцы в небольшой, но крепкий кулак, для последнего удара-прорыва.

Во время ночевок стан кочевников больше не казался таким необъятным, каким он предстал перед сибиряками в первый раз, и лагерь уже не напоминал бесконечное море костров и шатров. Купеческие обозы почти вплотную примыкали к ханской ставке, а гонец из шатра Удуга мог теперь быстро добраться до любого отряда из внешнего охранения. Но даже изрядно сократившееся ордынское воинство по-прежнему выглядело внушительно. И это не осталось незамеченным.

Как ни странно, но в степях, примыкавших к южным котловым территориям, жили люди. Немного, правда, но сам по себе факт этот был удивительным. Батцэцэг рассказал, что дозоры видели небольшие группки всадников. А однажды с полдюжины наездников появились на вершине холма, мимо которого проезжали купеческие обозы. Но когда к чужакам были посланы разведчики, неизвестный отряд поспешил скрыться.