РОЗА И РОСА Сказала нежная роса Под вечер розе алой, Той, что при ранних звездах ждет, Как опаленный жаждой рот Миг поцелуя, — ждет и ждет, Чтобы роса упала. Сказала нежная роса: «Цветок неутоленный, Как ты узнал, что я приду И тихо на сердце паду? Открыл ли то тебе ручей Иль соловей влюбленный?» «То был не голос соловья И не ручей певучий. Пылал огонь в моей крови. Приди и сердце оживи. К утру увянут лепестки — „Пух юности летучий“». Луна, как свадебный венец, Над ними — золотая… Одну лишь ночь они живут. Одну лишь ночь — и с ней умрут. О, бедные… Кому еще Дана судьба такая! ГЕОРГИОС ВИЗИИНОС
Перевод О. Чухонцева Георгиос Визиинос (1849–1896). — Родился в бедной семье в деревне Визии (Фракия), изучал философию сначала в Греции, потом в Германии. В 1874 году, представив на поэтический конкурс поэму «Кодр», молодой поэт получил первую премию и снискал себе известность. В 1876 году такого же успеха добилась на конкурсе следующая книга Визииноса, «Дуновения Боспора». Внимание к будням человеческой жизни, к ее малым и большим радостям, отличающее стихи Визииноса, свойственно и его рассказам. На русский язык стихи Г. Визииноса переводятся впервые. ПРИЗЫВЫ Когда с рассвета, разогнав дремоту, спешит-снует и, словно заведенный, на работу идет народ, о, если кашель чей от забытья тебя пробудит, выйди: это я. Когда на всех часах пробьет двенадцать, и за столом в молчанье ест отец, и домочадцы молчат при нем, о, если ложка выпадет твоя от скрипа ставни, выйди: это я. Когда уже заря на небосклоне, и меркнет свет, и матери нет рядом на балконе, и брата нет, о, если тень мелькнет, — откуда? чья? — не всматривайся, выйди: это я. И если ночью, душной и глубокой, все, что вокруг, затянется дремотной поволокой, и если вдруг засвищет кто-то вроде соловья, хоть на минуту выйди: это я. БЕЗ ГРОША В карманах пусто? Не беда! Вино, хорошая еда да собутыльники, — по мне, довольно этого вполне. Трактирщик, старого вина да сядь напротив, старина, и пусть по чашкам разольет красивый мальчик и — споет! Хозяин, зайца не забудь, да пожирнее, другом будь, и в честь знакомства за столом — — Ура! — осушим и нальем. Ты что-то хмуришься, смотрю. Послушай, что я говорю, а говорю я от души, и ты худого не держи. Вино допито? — впрок питье! Я за здоровье пил твое и впредь по дружбе помогу: ты мне обязан — я в долгу. АРГИРИС ЭФТАЛИОТИС Перевод Юнны Мориц Аргирис Эфталиотис (настоящее имя — Клеантис Михалидис, 1849–1923). — Годился на острове Лесбосе; большую часть жизни провел за границей. Мотив горькой чужбины, широко распространенный в греческом фольклоре, звучит во многих стихах поэта. Близость к народной поэтической традиции ощутима в тональности и метрике его произведений. На русский язык переводится впервые. СЛОВА ЛЮБВИ 1 Опять вывихивают, гасят мой рассудок две древних боли — боль разлуки, боль изгнанья! Опять спасает избавительное чудо — и я опять не сломлен бурями страданья! Опять, опять, закрыв глаза, где и поныне витает ужас, я мечтаю запереться и в сердце жить, пока живу я на чужбине, и чувства прежние воспеть при свете сердца. А кто додумался, что сердце хладнокровно, тот разве знает, сколько счастья и покоя любовь приносит в бурный мрак, и как любовно на волны горя льется масло — и какое! Опять, любовь моя, рассказ правдивый начат: как я живу, дышу тобой, как сердце плачет! 2 Взаимность, парность — вот счастливые задатки любовных радостей в года свиданий наших у родника, где обитают куропатки и пьют попарно вечность юную из чаши. На пару пляшут там безумье и веселье — любовь, а также красота от них струятся. А все печали, даже если и засели тайком поблизости — так сунуть нос боятся. Опять мечтаю спеть тебе о жизни прежней, опять рассудок искупать в блаженстве первом, опять его отправить вглубь, в поток безбрежный, чтоб каждый раз он возвращался с лучшим перлом! Как память нищего, что был богат вначале, я утопить стремлюсь в прекрасном яд печали. ОСТРОВА И МОРЯ Мое бессонное весло окрепло в бешеной волне, И я встречаю острова салатового цвета. И там я дух перевожу, пока Судьба придет ко мне И продиктует: вот — твой путь, а цель твоя — вот эта. |
