МОШЕННИКИ Есть в Каттебухульте у нас, возле Бу, мошенники, плуты, жулье. Там гогот услышишь, и брань, и божбу. Разгульное, право, житье! В уезде нет хуже, чем этот притон, цыган черномазых приют. Священник и ленсман — для них не закон. На всех отщепенцы плюют. А старый цыган по дорогам весной слонялся, шатался в лесу. Лихой браконьер, конокрад записной, хоть восемьдесят на носу! Старуха его страхолюдная — страсть и ноги волочит едва. Всю осень она побираться и красть ходила, хоть еле жива. Сейчас они в Каттебухульте тайком без пошлины гонят вино. Пройдешь мимо дома — разит кабаком, и всякого сброду полно. Все парни у них поножовщики сплошь, пропойцы, — чуть свет — за питье! У женщин, поверьте, стыда ни на грош: шалит с кем попало бабье. Наш ленсман из местности гнал это зло. Расправится с шайкой одной, уйдут — а на смену, глядишь, принесло другую из чащи лесной. А тут еще Альстерин, миссионер, к безмозглым таким загляни! Всю спину бедняге на лучший манер разделали дегтем они. Горбун, говорят, распрямится в гробу. Ягненком не сделаешь рысь. Отребье из Каттебухульта, близ Бу, в людей обращать не берись! ЛЕШАЧИХА
На опушке рощи, в Гуннерудскбгене, пройдя торфяник, при Бротторпслогене, аккурат лешачихи жилье! Взглянуть бы вам на нее! Она, любовью к мужчинам ужалена, парнишку Викбумов из Никласдаллена кружила, когда отсель шел он вечером к Анне, во Фьель. Разодета, как пастор в пасхальный день! Из папортника венок набекрень, юбчонка из хвои, корсаж слюдяной, и пахнет фиалкой ночной. Можжевельника гибче, стройней, чем сосна, извивалась, юлила, вихлялась она, как змея, что пятой раздавлена. И страх взял Калле из Даллена! Она, по законам ведьмовской науки, творила нечистые фигли и штуки, скакала, как дикий козел, петляла, что рысь, и — за ствол. А парень из Даллена спятил, бедняга. Поныне слоняется он, как бродяга, несет околесицу, гиль… Вот и видно, что все это — быль! ЧЕРТОВЩИНА Что значит — чертовщина? Что значит — чертовщина? — выспрашиваешь ты. Узнаешь, дурачина, что значит чертовщина! Дождись лишь темноты. Лесовички тенями хоронятся за пнями тишком, тишком, тишком. И за кустом лещины хватает чертовщины: вон, вон — карга с мешком. Что там искрится, блазнит, мерцает, ровно дразнит, белеет, — вот, вот, вот? Девчонок в рубашонках и с розами в ручонках мелькает хоровод. С рогами, с рылом диво кривится криво-криво… Не пяль, однако, глаз на эту образину. Спугнешь ты чертовщину — и пропадет как раз. Что значит — чертовщина? Вся нечисть воедино, что проклял наш господь и повелел: «Являйся, мерещись, представляйся, морочь и колобродь!» ЮГОСЛАВИЯ ФРАНЦЕ ПРЕШЕРН Перевод со словенского Франце Прешерн (1800–1849). — Словенский поэт, основоположник новой национальной поэзии своего народа. Родился в семье крестьянина села Врба, недалеко от Любляны, тогдашнего Лайбаха. Окончил латинскую школу и лицей в Любляне, затем (в 1828 г.) — Венский университет но юридическому факультету, став доктором прав. Почти всю жизнь (до 1846 г.) занимал скромную должность помощника адвоката, преследуемый австрийской цензурой и администрацией, а также католическим духовенством; трагически сложилась и личная жизнь поэта. Сравнительно небольшое по объему поэтическое наследие Прешерна исключительно богато и разнообразно. Тонкий и проникновенный лирик, Прешерн был мастером сонета (циклы «Сонеты любви», 1831–1832; «Сонеты несчастья», 1832; «Венок сонетов», 1834), он создал великолепные по красоте и изяществу терцины, стансы, романсы. Важное место в лирике Прешерна принадлежит балладам и стихотворной сатире (послания, эпиграммы и проч.). В 1833 году вышел его сборник «Газели», в 1836 году — «повесть в стихах» «Крещение на Савице»— страстный призыв к борьбе за сохранение и развитие национальной словенской культуры. На русском языке существует несколько изданий сочинений поэта, первое из которых было выпущено в 1901 году (перевод академика Ф. Корша), последнее — в 1971 году. ПРОСЬБА Перевод М. Петровых Я не ропщу и втайне, что смотришь на других, но любоваться дай мне сияньем глаз твоих. Цветы к земле склонились под хмуростью небес, и птицы затаились, притих звенящий лес, и не кружатся пчелы над липой молодой, рыбешек плеск веселый не слышен над водой. Печалится любое живое существо, коль солнце золотое уходит от него. Умолкли птицы в чаще, фиалок нет в саду, не слышно пчел летящих, рыбешек нет в пруду… А мысли, что таятся в сердечной глубине и вырваться стремятся в строке, в ее огне,— чтобы взлететь к высотам, в их крыльях силы нет, покуда не блеснет им очей небесных свет. Чтоб вольного полета не погубил мороз, чтоб средь словенцев кто-то твой образ превознес,— взгляни хоть ненароком, пусть я тебе не мил, и в горе одиноком найду источник сил. |
