НА СТАРИННОЙ КАРТИНЕ Перевод С. Ошерова Взгляни, как весел летний луг, Как густ камыш речных излук, Как безмятежно — погляди! — Дитя у Девы на груди, А в дальней роще так густа Листва грядущего креста. МАШЕНЬКА
Перевод С. Ошерова Эти уста, сохранив обаянье отчизны, забыли Звук языка, что лепил пухлость прелестную губ. В руки учебник берет ленивица, хмурясь в досаде, Русские фразы твердит, — всё, как велит ей отец. Губы строптивые! Вы лепечете сладко — но краше Стали с тех пор, как тайком делом другим занялись! ЛАМПА Перевод С. Ошерова По-прежнему, о лампа, красота твоя Живит собою зал полузаброшенный, Где ты на легких столько лет висишь цепях. Венком по краю чаши беломраморной Из бронзы вьется плющ зеленый с золотом, И хоровод детей на чаше вырезан. Как все чарует! Подлинным искусством здесь Слит дух веселья с истовой серьезностью. И пусть тебя не видят — но прекрасному Довольно для блаженства красоты его. В ПУТИ Перевод С. Ошерова «Тяжелый крест ношу я, Об этом и пишу я, — А кто не ведает забот, Пускай мои стихи сотрет!» Кто на скамье в глуши печальной этот стих Нетвердой выводил рукою, — нет, не в шутку,— Скиталец иль пастух, присевший на минутку? Веселья не видать в словах его простых! Не нынче, не вчера написаны они, Здесь многие пройти успели в эти дни, И, строчки по складам прочтя, любой глядел На жизнь свою, постичь стараясь свой удел, Стоял в задумчивости миг — и шел потом С привычной ношею забот своим путем, Оставив строки тем, кто будет здесь бродить И думы горестные в сердце бередить. ЭРИННА — К САПФО Перевод С. Ошерова «Много тропок ведет в Аид, — поется В старой песне, — одной из них пойдешь ты,— Знай и помни». — Кто, Сапфо, о том не знает, О чем нам каждый скажет день? Но живым такое слово неглубоко Входит в сердце: рыбак, взраставший у моря с детства, Шороха воли притупившимся ухом не слышит. Только сегодня — послушай! — так странно встревожилось сердце! Солнечный блеск нынче утром, Озарявший вершины деревьев, Рано сонливицу (так ты недавно бранила Эринну) С душного ложа в сад поманил… На душе у меня было тихо, по в жилах Билась неровно кровь, от бледных щек отливая. А когда перед зеркалом я закрыла лицо волосами И потом завесу душистым раздвинула гребнем, Странный я встретила взглядом в зеркале взгляд. «О глаза, — я сказала, — чего вы хотите? Ты, мой дух, до сих пор бестревожно обитавший В этом сердце и с чувствами живыми обрученный, С какой пугающей полуулыбкой, строгий демон, Ты мне киваешь, смерть предвещая!» И что-то вдруг пронзило меня, Словно блеск зарницы, словно свист черноперой стрелы, Проносящей смерть у виска. И, к лицу ладони прижав, еще долго со страхом Я глядела во тьму кружащей голову бездны. Но о собственной участи смертной Я без слез помышляла, И лишь вспомнив, что смертна и ты, И все подруги, И милое искусство Муз, Залилась я слезами. В этот миг головная сетка, твой дивный подарок,— Височные нити и на них золотые пчелы,— Со стола мне сверкнула. Когда праздник, обильный цветами, мы будем Справлять в честь супруги Плутона, Я хочу посвятить могучей богине сетку, Чтоб она благосклонной и кроткой была и к тебе и ко мне И каштановой пряди с любимой твоей головы Для Эринны тебе не пришлось бы срезать слишком скоро. УЗНАЙ ЖЕ, СЕРДЦЕ! Перевод Г. Ратгауза Где затаилась ель в лесу далеком? Где роза та цветет, под чьим окошком? Судьба сулила им,— узнай же, сердце! — так нежно зеленеть в твоем надгробье. Два вороных конька в траве пасутся, потом спешат домой, вприпрыжку, резво. Они твой гроб свезут неспешным шагом, быть может, раньше, чем с копыт их звонких подкова упадет, что мне блеснула! КРАСАВИЦА РОТРАУТ Перевод Г. Ратгауза Как дочь короля Каэтана зовут? — Ротраут, красавица Ротраут. Негоже ей прясть и мести со двора. Что делает юная Ротраут с утра? — Охотится, удит. О, если б служил я в охоте у ней, Охотился с нею и бил лебедей! — Молчи, мое сердце! Вот месяц прошел, О, Ротраут, красавица наша, Ротраут! — И юноша служит тебе, Каэтан, Надел он охотничий темный кафтан И в чащу умчался. О, если бы я королевичем был! Всем сердцем я Ротраут-красу полюбил. — Молчи, мое сердце! Под дубом они прилегли отдохнуть, А Ротраут смеется: «Зачем на меня ты, любуясь, глядел? Дружок, поцелуй меня, если ты смел!» Как боязно стало! Но думает: «Этим не шутят спроста!» И Ротраут-красу он целует в уста. — Молчи, мое сердце! И молча они поскакали домой. Ротраут, красавица Ротраут! А сердце ликует, как юный птенец: «Надень хоть сегодня свой царский венец, Но я не в обиде! Узнайте, все листья в могучем лесу, Что я целовал нашу Ротраут-красу!» — Молчи, мое сердце! |
