Меж полей широких — воды Вислы синей,
Сгорбленные избы тихо спят в низине,
Ветви старца-дуба над водой нависли,
Сельские молодки белят холст на Висле.
Аисты шагают поймою зеленой,
На поле кузнечик верещит бессонный,
Воздух на опушке весь пропах сосною,
Запахом смолистым, свежестью лесною,
А под ярким солнцем в голубом раздолье
Облака пасутся, как барашки в поле.
В утреннем затишье вдоль по Висле синей
Проплывает лодка серою гусыней,
А за нею барки с клажею тяжелой,
Слышны всплески весел, речь и смех веселый.
Девица с лукошком бродит по полянам,
Напевает песню о своем желанном,
С каждым новым звуком песня все печальней,
И струится в долах этот голос дальний,
Грусть бредет за стадом, тащится за плугом,
Слышится над Вислой, слышится над Бугом,
Над кудрявым гаем, над речной долиной,
Словно край просторный стал душой единой.
Край наш Мазовецкий! Нет земли милее!
Там прозрачней воздух, родники светлее,
Наши сосны выше, наши девки краше,
Люди здоровее, чище небо наше.
Где еще услышу музыку чудесней,
Этот смех девичий и такие песни?
Где я встречу нашу ветхую избушку,
Тихую лужайку, шумную опушку,
Этот птичий щебет, звонкий, безмятежный,
Голубую Вислу и песок прибрежный?
Ой, как рвется сердце в нашу глушь лесную!
Висла моя, Висла, — как по ней тоскую!
Хорошо вам, крачки, хорошо вам, чайки:
Над водой вислянской вьются ваши стайки.
Ой, как мне, мазуру, без отчизны худо!
Молодость увянет средь чужого люда.
За порог я вышел в дождик, в непогоду,
На меня взглянуло солнце лишь к заходу,
Красно, словно очи матушки родимой,
Провожавшей сына в мир необозримый.
В поле выли ветры, и хлеба в печали
Капли на тропинку светлые роняли.
Шел я темным бором, бушевали кроны,
На высоких сучьях каркали вороны,
Все в бору стонало, и душе скорбящей
Мнилось: кто-то плачет за густою чащей.
Поглядел я в сумрак — пусто, никого нет,
Лишь десяток сосен долу ветви клонит,
Мигом оглянулся — ни души за мною,
Лишь мигнули дали звездочкой ночною,
Да и ту затмила черная завеса,
И побрел я дальше через гущу леса,
Уходил все дальше в этот мир без краю.
Пажити родные, счастья вам желаю!
Люди наши, люди, спите среди нивы.
Что же вы, мазуры, стали так ленивы?
Встаньте, распрямитесь! Зря зову — не встать им,
Скошенным колосьям, нашим павшим братья.
Сколько полегло их на полях кровавых,
Сломанные косы поржавели в травах.
На отчизну глядя, исхожу я плачем,
Песенки играю скрипачом бродячим.
Пущи наши, пущи, лес наш мазовецкий,
Отшумел неужто век наш молодецкий?
Где же наша слава? Пронеслась — и нету,
Словно снег, растаяв, растеклась по свету.
Велика отчизна — господи, мой боже!
Отчего ж неволю терпит? Отчего же?
Для кого цветами так оделись дали?
Чтобы их сегодня недруги топтали?
Для чего так Висла блещет в древнем лоне?
Чтобы в ней купались вражеские кони?
И зачем пригожих девок мы растили?
Чтобы их детишки наш язык забыли?
Край наш Мазовецкий, ты покрыт позором,
Отчий дом разграблен, все досталось ворам.
Сколько звезд на небе и песка над Вислой!
Сколько душ погибло — столько звезд повисло.
Слезы все в песчинки время превратило.
Как сочтешь песчинки? Как сочтешь светила?
Скрипка моя, скрипка, спой родному краю!
Слушайте, мазуры, что я вам сыграю!
Взял я только песни в этот путь далекий,
Чтоб у вас пылали и бледнели щеки,
С песнею печальной по земле скитаюсь,
Горечь слез глотаю, вздохами питаюсь.
Так зима проходит, за зимою лето —
Я ж благословляю бога и за это!
Заиграй же, скрипка! Ветер, вей, прохладный,
Уноси напев мой к сердцу ненаглядной.
Для души и песни дорогая плата —
Грусть в глазах любимой или слезы брата.
Отзовись, отчизна, ты всегда желанна
В горести, в печали! — ой, дана! ой, дана!
Росла калина с широкой кроной,
Клонясь к потоку листвой зеленой,
Пила дождинки, росу вбирала,
В лучах весенних листву купала.
Калине в кудри вплетало лето
Яркие бусы алого цвета.
Она невестой стояла, глядя
В зерцало чистой текучей глади.
Рассветный ветер чесал ей косы,
И омывали калину росы.
Над этой синью лесной купели
На зорьке Ясик сверлил свирели,
И там, где к струям склонялось древо,
Текли печально лады напева,
И над росистой лесной поляной
Струилась песня: ой, дана, дана!
В наряд зеленый окутав плечи,
Ждала калина желанной встречи.
Настала осень: под крутосклоном
Зарыли Яся в гробу зеленом.
Калина долго ждала в печали,
От горя листья ее опали.
Роняет бусы в ручей калина,
Краса увяла, и — все едино.
