ХОЛЬГЕР ДРАХМАН Хольгер Драхман (1846–1908). — Датский поэт, прозаик и драматург. Родился в Копенгагене в семье врача. В 1871 году отправился в Англию, где познакомился с жизнью английских рабочих. После возвращения в Данию сблизился с литературоведом и критиком Г. Брандесом. Под его влиянием создал ряд стихотворений ярко выраженной антибуржуазной направленности. Эти стихотворения поэт включил в первый поэтический сборник «Стихи» (1872). Вскоре появляются новые сборники стихов Драхмана — «Приглушенные мелодии» (1875), «Песни у моря» (1877), «Лозы и розы» (1879), в которых поэт выступает блестящим версификатором, обогащая датскую поэзию новыми ритмами и размерами. В 80-е годы XIX века выходят в свет сборники стихов «Старые и новые боги» (1881), «Юные песни» (1882) и др. Основной мотив поэзии Драхмана этих лет — мотив моря, свободной стихии, наполняющей душу человека спокойствием и силой. Перу Драхмана принадлежат также многочисленные прозаические произведении и драмы.
На русский язык переводилась драма-сказка Драхмана «Тысяча и одна ночь», а также отдельные рассказы и стихотворения писателя. ТАМ ПРАВИТ ЗВУК Перевод И. Бочкаревой Там правит звук — средь одиноких мук, средь призраков лесных он возникает; там всякий зверь и всякое дыханье, и существа, что воздух населяют, и камень, в ком давно остыла страсть,— все словно бы предчувствует страданье, все отдано отчаянью во власть. О, что это встает передо мной за соснами и скалами? Проклятье! Там призраки сливаются в объятье, глаза горят — им страшен свет дневной, и судорожно руки сплетены, и губы всё, что любят, проклинают, и в странных очертаньях оживают моей умершей молодости сны! Навечно ли я отдай им во власть? Не я ль изведал горькие страданья, не я ль изгнал из сердца пыл и страсть и стал как те, что воздух населяют? Не я ль обрел средь одиноких мук счастливое и вольное дыханье, что призраков бесплотных побеждает? Чего же я боюсь? — Там правит звук! ИМПРОВИЗАЦИЯ НА БОРТУ Перевод Е. Аксельрод Вот-вот и ночи белые уйдут, И мрак поднимется из вод пролива, И волны громко песню заведут, Что зреет тихо и неторопливо. Вот-вот и замутится окоем, Взлетит над морем, с ним простившись, птица. Забудется природа долгим сном, Придет пора и песням измениться. Пока же ночь, прозрачный свет даря, Укрыла море крыльями своими. Пока же золотым перстом заря Над кронами свое выводит имя. И нашу лодку движет бриз ночной, Она легка, как странник беззаботный. Нас бог зари ссудил златой казной И песнею, звенящей и свободной. Мы воздадим ему огнем вина, Его восславим гимном в час румяный. А срок придет — нас поглотит волна, Как Шелли [126] — воды сумрачной Тосканы. В ЧАСЫ ОДИНОКОГО БДЕНЬЯ Перевод Е. Аксельрод В часы одинокого бденья канал мне о чем-то журчит, врываясь в мои сновиденья, когда я дремлю наяву. Не прерываема дробью копыт, тянется суток цепочка; канала прозрачная строчка в безмолвье одна не молчит. Бывает, так к двери закрытой подходит певец наугад и песнею полузабытой затворника в сети влечет. Искусно личины срывает с утрат тот странник, певец тот незваный; невидимо старые раны у пленника кровоточат. Следит он в окно потайное за облаком в красном огне, что катится в небо ночное и шепчет домам о любви. Певец, если б знал ты, что видится мне Все то, что мне струны открыли, и все, что они утаили, храню наяву и во сне! * * * «Венеции спящей невнятица…» Перевод Е. Аксельрод Венеции спящей невнятица, слышу я плеск ее вод, их жалобы, стоны, их говор бессонный, когда набегут и откатятся снова под мост, на простор. Так зыбки они, невесомы, как те сиротливые гномы, сходившие с мраморных гор процессией траурной по двое в ряд, в их песне тоска невозвратных утрат, скорбно во тьме трепетало: — Ах, Белоснежки не стало! И память рождает видение: в белом убранстве дитя, лицо восковое, но будто живое, я чувствую боль и смятение, лоб мой пылает огнем, а сердце придавлено льдиной: морщинка на лбу так невинна, и сложены руки крестом. Я вижу — зеленый леандр соскользнул с груди непорочной… А траурный гул близится. Ночь трепетала: — Ах, Белоснежки не стало! Мелодия волн прихотливая меркнет, встречая рассвет. Скользя в нетерпенье, свое же творенье стирает волна торопливая под молчаливой зарей. Сквозь утра прозрачные створы в свои возвращается горы гномов медлительный строй. Пускай рассудительным стал я давно, но сказка из детства со мной все равно. Грустью в душе трепетало: — Ах, Белоснежки не стало! вернуться П.-Б. Шелли (1792–1822), английский поэт-романтик, утонул в Тосканском заливе. |
