АНДРЕАС ЛАСКАРАТОС Перевод Юнны Мориц Андреас Ласкаратос (1811–1901). — Родился на острове Кефалонии, получил юридическое образование во Франции и Италии. В 1830 году выпустил в свет свой первый поэтический сборник — «Ликсури в 1836 году», а в 1872 году собрал все свои стихотворения в том «Разные стихи». Острая социальная сатира Ласкаратоса навлекла на него гнев духовенства; он был отлучен от церкви. Сонеты Ласкаратоса переводятся на русский язык впервые. К ЭРОТУ Эрот, не шляйся зря, не лезь в мой дом, Чтоб не испортить наши отношенья. И более того — приняв решенье Со мной порвать, ты будешь молодцом. Я сыт по горло первым сватовством. Катись к чертям, быстрей, без копошенья, Не то мои кулачные внушенья Покончат вмиг с проклятым шутовством! Не доводи до этого, мой милый, Ведь я способен крылья выдрать силой — И завопишь индюшкой тупорылой, И все увидят бег твой хромокрылый. И эти стрелы, весь пучок, как вилку в тесто, Тебе засуну — знаешь сам, в какое место! ЧУЖДЫЙ СВОЕЙ ЭПОХЕ Воистину несчастен — кто на свет родится и по духу превзойдет свою эпоху: обрушится волна общественных традиций, под тяжестью которых будет плохо. А если он, бедняга, в надеждах утвердится и потянет за собой свою эпоху, тогда сплотится тьма общественных амбиций и храбреца раздавит, словно кроху. Его отвергнет с треском и заклеймит позором неблагодарный сброд и родина-невежда. И жертве, брошенной на растерзанье сворам, блеснет одна печальная надежда — что, может быть, потомков здравый разум воздаст ему за все страданья разом. МОЕМУ ПОРТРЕТУ Вот и меня наконец-то нарисовали,— как видно, после кончины, гроба и тленья мне непременно придется висеть в зале. Ох, интересно, какое же впечатленье я оставлю у тех, кто с опаской вначале рассматривать станет портрет в отдаленье. Этот промолвит: «У! Из дьявольской швали! Он теперь верховодит в аду, где скопленье таких же чертей!» Но другой возразит: «Едва ли… Просто этот несчастный тащил в исступленье крест, который иные не поднимали, и горькая правда — все его преступленье!» А мне самому (и вам желаю того же!) сужденья мои о себе — и важней и дороже. АРИСТОТЕЛИС ВАЛАОРИТИС Перевод А. Наль Аристотелис Валаоритис (1824–1879). — Родился на острове Лесбос, получил юридическое образование в Италии, принимал активное участие в борьбе за присоединение Ионических островов к Греции и после присоединения был избран депутатом греческого парламента. Поэзия Валаоритиса — эпос освободительного движения Греции. Его составляют и стихотворения в духе народных песен, и крупные поэтические композиции «Кума Фросини» (1859), «Афанасиос Диакос» (1868), «Фотинос»; работу над последней поэмой оборвала смерть поэта. На русский язык переводится впервые. ДИМОС И ЕГО РУЖЬЕ «Уже я стар, сыны мои. Шестой десяток в клефтах. Полвека досыта не спал — и вот теперь, усталый, ко сну хочу я отойти. Иссякло мое сердце. Рекою пролитая кровь вся вытекла до капли. Хочу ко сну я отойти. Кустарник нарубите. Пусть будет свеж он и в цвету и пусть хранит прохладу. Постель стелите — и меня на ветви положите. Как знать, чья крона осенит со временем могилу! Когда здесь вырастет платан, под сень его густую сойдутся новые сыны оружие повесить. Петь будут молодость мою и прежнюю отвагу. А возмужает кипарис, наденет траур черный — и старцы к дереву придут за спелыми плодами. И станут раны омывать, и Димоса припомнят. Огнем похищен мой булат, а мощь моя — летами. Мой пробил час. Не надо слез. Сыны, приободритесь. Смерть закаленного в боях жизнь юным завещает. Приблизьтесь. Станьте вкруг меня. Нагнитесь к изголовью закрыть глаза мне и принять мое благословенье. Пусть самый младший среди вас взойдет сейчас на гребень. Пусть он возьмет мое ружье, возьмет мушкет мой добрый. Пусть трижды выстрелит он вверх и трижды прокричит он: „Покинул старый Димос нас, скончался старый Димос!“ Вздохнет ущелье тяжело, скала запричитает, вознегодуют духи гор, и родники смутятся, и на вершине ветерок, несущий в дол прохладу, вдруг задохнется, изойдет, опустит тихо крылья, чтоб этот гул не подхватить, случайно не развеять,— не то узнает древний Пинд и сам Олимп услышит, растают вечные снега и высохнет кустарник. Беги же, сын мой, торопись. Взойди на самый гребень. Пусть трижды выстрелит ружье. Хочу я, засыпая, еще услышать этот гром, в последний раз, в последний». И юный клефт бежит, как лань. Взбегает на вершину. На гребень гор взбегает он и трижды восклицает: «Покинул старый Димос нас, скончался старый Димос!» Утесы дрогнули в ответ, и бездны застонали. Тут клефт стреляет в первый раз. И во второй стреляет. И вот последний, третий раз. Мушкет, достойный славы, ревет, рычит, как дикий зверь, и пасть разверз, и рвется, и вырывается из рук, и падает — сраженный, в стремнину падает со скал, — и нет его, и нету… Услышал Димос этот гул, в глубоком сне услышал. И улыбнулся, и потом — навек скрестил он руки… Покинул старый Димос нас, скончался старый Димос! И клефта грозного душа, достойнейшего клефта, встречает в высях гул ружья, и, братски обнимаясь, она летит за облака — и гаснут, нет их, нету… |
