ДО КОНЦА Перевод Л. Мартынова Ты лиру к груди Прижимай до кончины, Покуда касаешься пальцами струн. От этого легкого прикосновенья, От тягостных дум обретет утешенье Печальный твой ум. Любовь и вино Не кипят в твоих жилах Давным уж давно. Но ведь лира с тобой! И разве сейчас за твоими плечами Нет радостей этих и этих печалей, Даримых судьбой? Ведь жизнь до конца Обольстительна, если Сберег, что осталось, и этим богат. Но только во дни своего листопада При солнцевороте осеннем не надо Звать лето назад. Хотя и надежды Твои улетели, И полдня тебе не вернуть своего, Но ясность вечерняя — вот твое счастье, И будь веселей и не бойся ненастья — Разгонишь его! Не думай, что сил Не хватает у лиры. Неправда, а только круг звуков не тот; Коль сможешь ты этим доволен остаться, То будет веселье к тебе возвращаться И песня придет. Ты в мире живешь, И живут в тебе чувства, И сердце еще не остыло в груди, И если какая идея взыграла И лира зовет, не позевывай вяло — Зовет, так иди! Не внемлют тебе? Ну, а все ж говори ты, Как бог тебе даст, сколько сил в тебе есть, Хоть песня твоя и теряется ныне, Как будто бы летом на голой равнине Кузнечика песнь. ЯНОШ ВАЙДА
Перевод В. Левика Янош Вайда (1827–1897). — Поздний романтик. В мрачно-величественном фатализме Вайды, в молодости республиканца, соратника Петефи, отозвалось глубокое разочарование в буржуазном строе в эпоху безвременья, после соглашения 1867 года с Австрией. ФРАНЦИИ О ты, страна заката! Как ты быстро Пережила свой блеск и торжество! С глубокой грустью мир предвидит гибель Недавнего кумира своего. Ты славу больше вольности любила, И вот — бесславны все твои дела. Тебя богиня грозная свободы За преступленья смерти обрекла. Взгляни на нас: надменна и тщеславна, Не замечала ты моей страны. Но твой орел едва дерзает ныне В цветущий дол спускаться с вышины. Взгляни на нас: одни мы за свободу Сражаемся! Гляди же и красней! Пускай умрем, зато достойной смертью, Не смертью унизительной твоей. О шутовские воины свободы, О лицедеи вольности святой! Боренья человечества святые Вы сделали забавою пустой. Так смейтесь над собой! Одну лишь внешность, Лишь моду легковесную любя, Не смейте хвастать доблестью пред миром И называть республикой себя! Ты власть и славу ищешь, но забыла, Великолепный празднуя позор, Что лишь свобода — это власть и слава, Не в этом ли твой смертный приговор! Свободной будешь ты, но в наказанье — Свободною бесславно, и народ, Доселе незаметный и безвестный, Тебе свободу прежнюю вернет. О мой народ! Надейся и сражайся! О Венгрия! Я слезы лить готов: Когда в твое грядущее гляжу я — Не нахожу от изумленья слов. Ты, Франция! Тебе предназначалось Грядущее, — оплачем твой удел! А ты, народ мой, если ты страдаешь, О том забудь — так бог твой повелел. ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ Как на Монблане вечный снег. Не тающий и в летний зной, Я охладел, застыл навек, И страсти не владеют мной. Мильоны звезд вокруг меня Свершают огненный свой путь, Зовут, сверкая и дразня, Но не оттаивает грудь. Лишь иногда в ночи моей На зов сердечный в полусне Блеснет на зыби прошлых дней Твой лебединый образ мне. И сердце вновь горит огнем, Как на Монблане снег зимой, Когда, рассеяв ночь кругом, Восходит солнце над землей. КОМЕТА Летит комета по небу, блистая, Полнеба хвост прорезал огневой. Ей не вернуться: это та, «большая», Чей путь — в неизмеримость по прямой. Сквозь табор звездный, к западу с востока, Перегоняя в беге Млечный Путь, Несчастна вечно, вечно одинока, Не хочет и не может отдохнуть! Одним звезда неверная милее, Другие томной молятся луне, Но я взываю к скорбной Ниобее, Что, развеваясь, мчится в вышние. Звезда печали, ты мой горький жребий! Кисть из лучей! Что чертит пламень твой? Где б ни был я в неизмеримом небе, Я всюду — одинокий и чужой. НА ОЗЕРЕ В КАМЫШАХ
Вверху лазурь без дна, без края, Река сверкает голубая, Мой легкий челн едва качая. Он тенью зыбкой вдаль стремится, И жаждет вся душа раскрыться, Невыразимый сон ей снится. Бор задремал в истоме лени. Двустволку уперев в колени, Качаюсь я в самозабвенье. Завороженный красотою, Внимаю тайн созвучных строю. Он и во мне и предо мною. Два солнца вижу, ослепленный: Вверху — за тучкой озаренной, Внизу — в лазури волн бездонной. Земли коснулся свод небесный, Как уст любовницы прелестной. День несказанный, день чудесный! Плыву, иль облако несется, Иль над рекой лишь ветер вьется, В лицо мне дышит и смеется. Блуждают мысли, утопая В пространстве, где ни дна, ни края… Куда плывешь ты, жизнь земная? Камыш возникнет силуэтом, Растает вновь, облитый светом… Так всё в неверном мире этом! Но вот в зенит вошло светило, Роскошный бег остановило И, лучезарное, застыло. И всё — в немом оцепененье. Иль это с прошлым на мгновенье Слилось грядущего стремленье? Мир спит в изнеможенье полном. Душа, качаясь вместе с челном, Все шепчет, шепчет зыбким волнам: Ужель и красота вселенной, И смерть, и счастье жизни бренной — Обман, виденье, сон мгновенный? |
