– А вы уводите разговор в сторону, – парировала я сухо. – Так что вы искали в Тансфорде?

С минуту висела пауза. Я уже думала, что он промолчит, раз увильнуть не удалось.

Вместо этого Эллиот устало опустил плечи и сознался:

– Мутил воду.

– То есть, – переспросила я недоверчиво, – вы просто бросили камень в стоячее болото…

– Чтобы посмотреть, какие пойдут круги, – подхватил он с усмешкой. – И поднять ил со дна. Большего я вам сказать не могу.

И не надо. Два и два я сложить сумею.

***

Пафос. Вот подходящее слово. Роскошный катафалк. Оркестр. Лимузин, в котором приехали "близкие усопшего", как выразился распорядитель. Священник в густо расшитом золотом облачении. Дамы в черных мехах.

Филиппа Моргана хоронили так, будто это был очередной светский раут. Все знали свои роли, и все привычно их играли. Церемонное шествие. Негромкие разговоры. Гости в трауре. Подобающе печальный голос священника, стоящего над разверстой могилой.

Почти все дамы были под вуалями. И, сдается мне, вовсе не оттого, что стеснялись заплаканных лиц, хотя то одна, то другая подносили к глазам платочки. По-настоящему рыдали только двое: полная брюнетка средних лет и шатенка в поношенном черном платье.

Я с интересом на них посматривала, благо, из-под вуали это можно было делать незаметно. А чем еще заниматься? Или разглядывать покойника в гробу (спасибо, насмотрелась), или слушать ахинею, которую несет священник (никогда не была набожной).

С шатенкой пока неясно, держалась она поодаль и к могилке с причитаниями не бросалась. Просто тихо глотала слезы и кусала обветренные губы. Тайная возлюбленная?

Рыдающая брюнетка – очевидно, безутешная мать. Ее успокаивающе гладил по спине представительный брюнет лет пятидесяти, за которым тенью маячила охрана. Господин министр собственной персоной, его холеную физиономию я отлично помнила по фотографиям в газетах. По левую руку от высокого гостя комкала платочек темноволосая красавица, плечи которой обнимал серебристый мех. Красавицу держал под руку Эллиот, а за вторую его ладонь цеплялась девочка лет трех-четырех. Мальчик чуть постарше супил бровки позади сестры. Надо думать, семейство Эллиота в полном составе.

– Смотрите левее, – прошипела мне на ухо верная секретарша, притворяясь, что поправляет шляпку. – Пониже – первый заместитель мистера Эллиота. Повыше – второй заместитель.

Повыше, пониже… Я поежилась на холодном ветру. Мне-то, простой племяннице секретарши, шубы не полагалось. Спасибо, Эллиот позаботился о новых туфлях, платье и шляпке. Зато пальто немного поношенное, видимо, чтобы не бросалось в глаза, что я одета с иголочки. Все пришлось впору, хотя на примерки времени не было – поутру меня разбудила эта самая секретарша уже с костюмом на изготовку. Не могла же я явиться на кладбище с Эллиотом! Так что приехала с "тетушкой", в ее тарахтящей двухместной машинке, похожей на сердитого жука.

Итак, замы Эллиота. "Пониже" – настоящий красавчик, хоть и не вышел ростом. Густые черные кудри, капризный чувственный рот, взгляд с поволокой, правильные, почти кукольные черты лица. Пупс, а не мужчина. "Повыше" – его полная противоположность. Здоровяк с красной физиономией, внушительными кулаками и широкой обаятельной улыбкой. Этого сразу можно отмести, такие плечищи в окошко авто вообще не влезут! А вот тот, первый…

– Осторожнее! – шикнула на меня "тетушка", а на деле поводырь. – Вдруг заметит?

Марш и впрямь что-то почуял. Завертелся на месте, прикусил пухлую губу, повел пальцами, активируя чары… Наверное, активируя – я-то шатенка и магию не чую.

Он безошибочно остановил взгляд на мне. Чуть расширил темные глаза, склонил голову к плечу. Во взгляде мелькнуло что-то темное, недоброе. Ох, непрост он!

"Тетушка" так вцепилась в мою руку, что я поморщилась. Синяки же останутся! Я шепнула:

– Успокойтесь.

Она подавилась отповедью, а я робко и смущенно (не переигрывать!) улыбнулась красавчику-брюнету. Его лицо разгладилось, из глаз пропал пугающий блеск. Решив для себя загадку, кто на него пялится и почему, Марш успокоился, вновь состроил печальную мину и отвернулся.

Он или не он?..

Церемония закончилась. Гроб под всхлипы матери опустили в яму, и по крышке застучали комья тяжелой влажной земли. Пахло сыростью, прелыми листьями и ладаном. Гости вереницей проходили мимо, прощаясь с покойным и выражая соболезнования семье.

Заплаканная шатенка, губы которой безостановочно шептали что-то неслышное, задержалась у могилы.

– Кто это? – я незаметно указала "тетушке" на странную девицу.

Мисс Торнтон скривила губы.

– Сандра Норман, стенографистка. Проходу не давала мистеру Моргану, по пятам за ним бегала, как собачонка!

"Тетушка" неосмотрительно чуть повысила голос, и на нее стали оглядываться. Шатенка ссутулилась и побрела прочь. Надо обязательно с ней переговорить, влюбленная девица могла что-то заметить.

Мы чинно шли меж могил. "Тетушка" тихо причитала, что мистер Эллиот бледен и выглядит усталым, как пить дать, не выспался и не позавтракал! И неодобрительно косилась на меня, как будто я была единственной причиной его бессонницы. Вот уж в чем не уличена!

Вполуха слушая мисс Торнтон, я разглядывала кладбище. Деревья топорщили голые ветки, под ногами шуршали пожухлые листья, как напоминание о тщете всего сущего. Цветов видно не было. Не принято? Не сезон? Зато статуй, золоченых надписей, кованых оград и барельефов предостаточно. Интересно, их мертвым под мраморными надгробиями лежится мягче?..

Семейство покойного уходило с кладбища последним. Эллиот нес на руках хнычущую девочку, насупленного мальчика вела за руку нянька. И кто додумался притащить сюда малышей? Красавица-брюнетка недовольно кривила алые губы. Министр что-то вполголоса втолковывал сестре, телохранители скользили за ним, бдительно обшаривая взглядами надгробия и кусты. Водитель лимузина уже выскочил навстречу и с поклоном распахнул дверцу, когда на семью стаей воронья налетели газетчики. Где прятались, интересно?

– Господин министр, как вы прокомментируете смерть вашего племянника? – выпалил первый, самый храбрый тип с мясистым лицом, плохими зубами и аудиокристаллом в руке.

– Как продвигается расследование? – поддержал второй, похожий на крысу, судорожно щелкая затвором фотоаппарата. "Щелк! Щелк! Щелк" – как выстрелы в недоброй предгрозовой тишине.

– Без комментариев! – министр принялся усаживать сестру в автомобиль.

– Правда ли, что в его смерти виновен мистер Эллиот? – жадно выкрикнул кто-то сбоку.

Мать Моргана чуть слышно всхлипнула и зажала рот рукой.

Лицо Эллиота не изменилось. Только дрогнули в недоброй улыбке бледные губы.

– Без комментариев, – повторил он за тестем, бросил на газетчиков короткий взгляд и отвернулся.

Яркая вспышка. Я отшатнулась и машинально прикрыла глаза.

Треск, чей-то сдавленный вопль, ругань, грохот.

– Мой фотоаппарат! – взвыл газетчик, топчась возле того, что осталось от дорогого оборудования.

– Черт! – всхлипнул второй, поддев носком туфли оплавленный аудиокристалл.

Двери черного автомобиля захлопнулись, и он величаво покатил прочь.

– Так им и надо, – проворчала "тетушка" мстительно.

Не сердите брюнетов!..

***

При всей видимой неторопливости лимузин оказался шустрым. Когда машинка "тетушки", фырча, подкатила к белокаменному особняку, семейство уже выбиралось из своего авто.

– Зачем вы меня сюда привезли? – обернулась я к мисс Торнтон.

– Приказ мистера Эллиота, – она покосилась на меня и соизволила-таки объяснить: – Поминальный обед.

– Это для семьи.

Я отнюдь не трусиха, но совать голову в пасти львам – точнее, брюнетам, хотя один бог знает, в чем отличие – не тянуло.

Секретарша пожала угловатыми, по-мужски широкими плечами:

– Мистеру Эллиоту виднее.