— Красиво получилось, — сказала она, глядя на бесшумно работающий трактор. — Жаль только, что не все твои эксперименты так же красиво заканчиваются.

— Галя, что ты имеешь в виду? — спросил я, отводя ее в сторону от группы.

— Ничего особенного, — ответила она, поправляя волосы. — Просто наблюдаю за твоими успехами. Издалека.

— Издалека? — не понял я.

— Витя, — она посмотрела мне в глаза, — я подала документы на московские курсы. Окончательно.

Новость ударила как обухом по голове. Я знал, что она думает об этом, но надеялся, что передумает.

— А когда отъезд? — спросил я, стараясь сохранить спокойствие.

— Через две недели. Нужно быть в Москве к первому мая.

— Галя, а мы… наши планы…

— Какие планы, Витя? — в ее голосе зазвучала грусть. — У тебя есть планы на новые тракторы, новые машины, новые эксперименты. А планов на нас с тобой как-то не видно.

Я хотел что-то возразить, но понял, что она права. Все мое время уходило на работу, на технические проекты, на противостояние с Хрущевым и Лаптевым. На отношения времени не оставалось.

— Может быть, в Москве ты найдешь что-то лучшее, — сказал я, пытаясь скрыть боль.

— Может быть, — согласилась она. — А может быть, нет. Время покажет.

Галя направилась к выходу, но обернулась:

— Удачи с твоим электротрактором, Витя. Действительно получилось здорово.

Она ушла, оставив меня наедине с техническим триумфом и личным поражением.

— Виктор Алексеич, — подошел дядя Вася, — а что дальше с этой машиной делать будете?

— Испытывать, — ответил я, возвращаясь к реальности. — Проверять в разных режимах, устранять недостатки.

— А я вот что думаю, — сказал старый механизатор задумчиво. — Это дело стоящее. Для работы в закрытых помещениях, на фермах, в теплицах самое то. Воздух чистый, шума нет, скотина не пугается.

Семеныч поддержал:

— И на пахоте неплохо было бы. Ночью работать, соседей не разбудишь.

— А главное, — добавил Федька, — ломаться нечему. Электромотор простой, никаких форсунок, насосов, фильтров.

Постепенно настроение улучшилось. Технический эксперимент удался, простые рабочие поняли преимущества новой технологии. Оставалось только доказать это скептикам из района и области.

— Володя, — обратился я к молодому инженеру, — завтра документируем все испытания. Измеряем расход энергии, скорость, тяговое усилие.

— А послезавтра Хрущев приедет результаты смотреть, — напомнил Кутузов.

— Приедет, — кивнул я. — И увидит работающий электротрактор. Спорить с фактами сложно.

Мы загнали электротрактор обратно в мастерскую и поставили на зарядку. Зеленая лампочка «Зарядка» мигала, показывая, что аккумуляторы восстанавливают потраченную энергию.

— Ну что ж, товарищи, — сказал я, когда мы заканчивали работу, — первый этап пройден. Электротрактор работает.

— А что дальше? — спросил Федька. — Показывать в районе?

— Пока рано, — ответил я осторожно. — Нужно отработать все режимы, устранить детские болезни. А потом уже демонстрировать.

На самом деле я понимал, что впереди административная борьба. Хрущев и Лаптев не оставят это без последствий. Найдут повод для критики, обвинят в нецелевом расходовании средств, попытаются закрыть проект.

Но пока что у нас был работающий электротрактор. Первый в области, а может быть, и в стране. И это давало надежду на будущее.

За окнами мастерской догорал апрельский вечер. Где-то в темноте мерцали огни совхозных домов, слышался далекий гудок товарного поезда. Обычная жизнь сибирского села продолжалась.

А мы сделали маленький шаг в будущее.

На следующее утро после успешных испытаний электротрактора я был разбужен в половине седьмого стуком в дверь. За окном майское солнце только начинало подниматься над горизонтом, но кто-то уже требовал моего внимания.

Накинув халат поверх пижамы, я подошел к двери и заглянул в глазок. На пороге стояли трое: Степан Григорьевич Хрущев в той же рабочей куртке, что и вчера, Николай Павлович Лаптев в строгом костюме и Александр Иванович Петров в дорогом пальто. Все трое выглядели мрачно.

— Виктор Алексеевич, — сказал Хрущев, когда я открыл дверь, — нужно серьезно поговорить.

— Проходите, — ответил я, отступая в сторону. — Только дайте одеться.

Через несколько минут мы сидели за моим столом, покрытым клеенкой в красно-белую клетку. Я поставил самовар и достал из буфета банку с сахаром и тарелку с печеньем «Юбилейное». Гости молча наблюдали за моими движениями, явно обдумывая, с чего начать разговор.

— Итак, — наконец произнес Петров, принимая стакан чая, — вчерашние испытания показали, что ваш… эксперимент… технически осуществим.

— Осуществим, — согласился я осторожно, чувствуя подвох.

— Но это не отменяет серьезных вопросов к проекту, — тут же добавил Лаптев. — Экономическая эффективность, целесообразность затрат, перспективы развития…

Хрущев поставил стакан на блюдце и открыл потертый блокнот:

— Товарищ Корнилов, давайте говорить прямо. Ваша машина работает три часа, потом десять часов заряжается. Обычный трактор работает по двенадцать часов в день.

— Это технические недоработки первого образца, — возразил я. — Любая новая техника требует совершенствования.

— Совершенствования за государственный счет? — жестко спросил Лаптев. — Уже потрачено более трех тысяч рублей. И это только начало.

Петров задумчиво помешивал сахар в чае:

— С другой стороны, вчера я звонил в Москву, докладывал о результатах. В министерстве заинтересовались.

Хрущев и Лаптев удивленно посмотрели на областного начальника.

— Заинтересовались? — переспросил Лаптев.

— Заместитель министра Беляев лично просил подробный отчет, — кивнул Петров. — Оказывается, подобные эксперименты проводятся и в других местах. В Белоруссии, в Узбекистане. Но рабочего образца пока ни у кого нет.

— То есть мы первые? — уточнил Хрущев.

— Первые в стране, — подтвердил Петров. — А может быть, и в социалистическом лагере. Товарищ Беляев говорил о возможности демонстрации на ВДНХ.

Атмосфера в комнате заметно изменилась. Перспектива всесоюзной известности заставила скептиков пересмотреть свою позицию.

— Но, — продолжил Петров, — министерство требует серьезной доработки конструкции. Увеличение времени работы, снижение стоимости, повышение надежности.

— И какие сроки? — поинтересовался я.

— К первому октября должен быть готов усовершенствованный образец, — ответил областной начальник. — Если результаты устроят, проект получит государственную поддержку.

Лаптев попытался возразить:

— Александр Иванович, но ведь затраты…

— Затраты окупятся, если проект выстрелит, — перебил его Петров. — Представьте: наша область — родина советского электротрактора. Это престиж, это инвестиции, это развитие.

Хрущев записал что-то в блокнот:

— А какие конкретно требования к усовершенствованному образцу?

— Время работы не менее шести часов, время зарядки не более четырех часов, стоимость не должна превышать обычный трактор более чем в полтора раза, — перечислил Петров.

Я быстро прикинул в уме. Требования жесткие, но выполнимые, если найти правильные технические решения.

— А финансирование? — спросил я.

— Область выделит дополнительно десять тысяч рублей, — сказал Петров. — Но с условием: если к октябрю результат не устроит министерство, проект закрывается навсегда.

— А кто будет контролировать расходование средств? — поинтересовался Лаптев, явно рассчитывая на эту роль.

— Создаем межведомственную комиссию, — решил Петров. — Представители области, района, совхоза. Плюс независимые эксперты.

Хрущев поднял голову от блокнота:

— Виктор Алексеевич, а вы уверены, что справитесь? Требования серьезные, времени мало.

— Справлюсь, — ответил я твердо. — Главное — получить доступ к современным разработкам, к специалистам, к качественным материалам.