— Никуда не надо, — подуспокоилась Хмарь, усевшись на пол перед моим носом. — Надо лечить Марша. И ты обещал помочь.

И тут я вспомнил! Еще в сентябре Технотрек спер кое-что из поделок Хмари и поделка эта вцепилась в лицо Маршу. Снять ее так и не смогли, а поделка, усиленная Хмариными коммуникаторами, стала собирать и транслировать Маршу в мозг всевозможные голоса. Я уж и забыл про него.

— Так. Стоп, — возмутился я. — Ничего мы не обещали. Мы сказали, что займемся этим вопросом, как только сможем, если он будет хоть как-то коррелировать с нашими собственными исследованиями. Я думал, мы закрыли этот вопрос, и от тебя должны были отстать.

— Ну ты представь себе, — не унималась Хмарь. Она чуть не плакала. — Он сидит в этом комплексе безо всякой надежды на выздоровление. И слушает, слушает и слушает разговоры лаборантов. Никто не понимает, что с ним делать. Грозятся выписать, потому что угрозы жизни нет, значит, нечего место в больнице занимать. А в голове у него голоса!

Я пожал плечами.

— Его проблема. Мы-то тут причем?

— Тебе его совсем не жалко?

— Нет. А тебе почему жалко? Ты его даже ни разу не видела.

— Уже видела. Меня водили в больницу. Мы даже попробовали поговорить. Но ему очень трудно сосредоточиться, потому что он все время отвлекается на эти голоса.

— Блин! — разозлился я. — Почему ты мне ничего не сказала? Ты что, не понимаешь, что тобой тупо манипулируют. Девочек так легко раскрутить на жалость. А этот перец, между прочим, расхерачил с товарищем всю Приемную комиссию, напомню, и чуть не угробил руки твоей подруге. Помнишь, нет?

— У Олич за два дня все заросло! А ты злой и жестокий! Нельзя так!

— У Олич заросло, потому что ей повезло! А Маршу нет. Такая у нас жизнь, кому-то везет меньше, кому-то больше. Но есть разница: Олич не создавала себе проблемы своими руками. Давай вспомним, как они вообще получили твою разработку? Они ее украли. Повторяю по слогам: у-кра-ли! Если ты занимаешься подобными вещами, то должен понимать, что риски на твоей стороне. Ты мне еще предложи навестить в больничке того придурка, что лоб себе разбил, когда хотел украсть мои кристаллы.

— Но согласись, не всем же везет так как тебе!

— Как мне везет? Как?!! Я ни черта не могу спланировать, потому что вместе с любым подарком мне в руки падает туча лютейших довесков. У меня директор хвостом крутит, которому мы на постой имущество определили, мне надо чего-то думать, что будем делать с биокристаллами, когда начнем работу, а это уже скоро, и теперь эти проклятые соревнования.

— Так зачем же ты согласился?

— Потому что это часть сделки! Я соглашаюсь возглавить команду органиков на соревнования, а нам за это дают помещение в инкубаторе. И придерживают его до Нового года, когда мне будет чем за него заплатить.

— Ты не говорил…

— Ну, конечно, не говорил. Зачем? Чтобы что⁈

— Ну чтобы я прониклась твоими проблемами больше, чем Маршевскими! — опять заорала Хмарь.

Я вздохнул.

— Это мне бы вряд ли удалось. Марш, небось, выглядит как бедный котик. На вас, девчонок, это действует.

— Котик — это я. Ты сам говорил.

— Ладно. Котик — ты. И точно не я.

— Правда, — хихикнула Хмарь. — Ты не котик. Ты какой-то берсеркер во плоти. Понимаешь, мне даже в голову не приходит, что ты можешь с чем-то не справиться.

— Мне нравится твоя вера в меня.

Теперь пришла очередь Хмари вздыхать.

— Есть еще одна вещь.

Я насторожился. Кажется, мы подошли к сути дела.

— Когда меня водили к Маршу, вместе со мной ходили два персонажа, один из Минсвязности, а второй, как я поняла, из Минздрава. Они это обсуждали не при мне, я случайно услышала, что хотят прикрыть Плющиху, пока мы не научимся контролировать результаты своих экспериментов. На них давно был зуб, а теперь я дала повод. До этого только ко мне были претензии, а теперь ко всем. Мне ужасно неудобно перед Олимпией, получается, что я их всех подставила.

— Аааа, — я тяжело вздохнул и сполз на пол целиком, столкнув Хмарь ногами к двери, закрыл глаза и завалился на бок. — Ну, Хмарь, ну невозможно же так. Нет, я умираю… Кххх…

— Что? Что?

Она вскочила на ноги и кинулась трогать мой лоб.

— Почему ты умираешь? Нет, ты притворяешься! Или нет? Прекрати!

Я открыл глаза. Надо мной зависло озабоченное лицо подруги.

— Не умираешь, нет? Точно?

Я подтянул себя руками и сел обратно.

— Хмарь, ну нельзя же быть такой наивной. Смотри, как тебя легко развести, ты уже поверила, что я умираю. А с чего бы? Весь этот разговор был специально подстроен для тебя. Министерствам ничто не помешает закрыть Плющиху, если они захотят, но это два параллельных деяния.

— Но зачем они это делают? — Хмарь выпрямилась и села на пятки.

— Да потому что всем лень разбираться, что такое произошло с Маршем и тратить ресурсы. Ты думаешь, сильно много народу может разобраться, что произошло? Ни у кого нет людей! А припахать тебя на халяву — милое дело. Да еще проехаться на чувстве вины. А если получится, то не только тебя. Ладно, это действительно важно. Потому что это уже лично твои неприятности. Значит, ими я займусь. Но именно тобой — не Маршем! Понятно? Даже не смей мне больше рассказывать про бедненького Марша.

— А про бедненькую меня можно?

— Про тебя можно. И нужно. Особенно если ты и в самом деле бедненькая.

Тут открылась дверь и в комнату ввалились Макс с Димой.

— Это чего у вас тут? — изумились они, увидев нас обоих на полу.

— Производственное совещание, — не моргнув глазом, ответил я.

— А не хотите перенести его в столовую? — хитро посмотрел на нас Дима. — Баклан только что фотку скинул. Там пожарские котлеты. И он уже выпросил себе добавку.

— Пожарские котлеты! — вскочила на ноги Хмарь. — Идем немедленно!

— Идем! Я только рюкзак брошу, — сказал Макс, кинул вещи на кровать, и мы двинулись в сторону котлет. Если мы не опоздали на выбор гарнира, будет совсем отлично. Я бы предпочел картошку.

В пятницу я собрал команду за пивом, но вместо мирного трепа потребовал накидать зрелищных идей по сквозному пути человека в профессии. Чтобы уже слепить что-нибудь для олимпиады и забыть об этом. Капитан я или не капитан? Я не обязан все придумывать сам, везде не успеть, как показал пример Хмари. Я даже своевременно узнавать обо всем не успеваю.

И после третьей кружки Обу посетила идея. Нет, не так, Идея! Но оценить ее можно было только завтра на свежую голову, потому что прямо сейчас она казалось идеальной. Настолько, что непонятно было, как я сам не предложил ее раньше.

С утра идею Обы уже не хотелось писать с большой буквы, но она всё еще была неплохой мыслью. Надо было только развить.

Общий смысл был в том, чтобы не заниматься профориентацией по широкому спектру, а отобрать людей, максимально подходящих для современных профессий, чтобы университеты могли дотянуться еще в школе. Циничненько так. Впрочем, я против цинизма ничего не имел. И вообще наше дело предложить.

Идея росла ногами из моего рассказа о поведении Фреймираевского кристалла в руках босса перевозок. Поскольку я теперь везде разгуливал с двумя кристаллами, а еще шесть штук припрятал в нашей комнате, мы смогли опробовать мысль прямо там.

Все по очереди подержали в руках Фреймираевский кристалл и убедились, что на органиков он реагирует позитивно. К сожалению, в тот момент у нас не было ни одного неорганика, чтобы протестировать гипотезу. Но в комнате у меня было целых три неорганика, два из которых были почти всегда под рукой.

Я прогнал тему на Баклане с Димой, и наши предположения подтвердились. Фреймираевский кристалл чутко реагировал на людей с ярко выраженными способностями к органике и переставал греться в их руках, возвращаясь в спокойное состояние. Откуда не выходил, пока они не откладывали его в сторону. А в руках обычных людей вел себя как попало. Только держать надо было достаточно долго, что было явным ограничением.