— Мне нужно подумать, — сказал он.

— Конечно, думайте, — великодушно согласился Лаптев. — Но долго не размышляйте. Время не ждет.

Секретарша в приемной, женщина лет сорока в строгом костюме и белой блузке, поднялась с места, когда Володя вышел из кабинета:

— Владимир Иванович, вам машину подать?

— Спасибо, не нужно, — ответил молодой инженер, надевая плащ. — Дойду пешком.

На улице дождь хлестал с удвоенной силой. Володя поднял воротник плаща и быстрым шагом направился к автобусной остановке. В голове крутились цифры: четыреста рублей в месяц, трехкомнатная квартира, служебная машина. И в то же время образ Корнилова, склонившегося над чертежами, Кутузова за микроскопом, их общие планы и надежды.

Решение нужно принимать срочно, и времени на раздумья оставалось мало.

К одиннадцати часам утра дождь стих, но небо по-прежнему затягивали серые тучи. В НИО стало заметно прохладнее, и я подбросил в печь-буржуйку еще несколько поленьев, стараясь поддержать тепло. Кутузов работал за микроскопом, изучая структуру металла от сгоревшего контактора, а Новак переводил техническую документацию, время от времени поглядывая на часы.

Внезапно дверь НИО скрипнула, и в помещение вошел Володя Семенов. Молодой инженер в парадном костюме темно-синего цвета, но плащ на нем влажный от дождя, волосы слегка растрепаны, а на лице выражение какой-то растерянности. Он остановился у порога, словно не решаясь пройти дальше.

— Володя! — обрадовался я, вставая из-за стола. — Где же ты пропадал? Мы уже начали волноваться.

— Извините за опоздание, Виктор Алексеевич, — ответил он, снимая плащ и вешая его на крючок. — Пришлось съездить в райцентр по по личным делам.

Я заметил, что он избегает прямого взгляда, а руки у него слегка дрожат, когда он поправляет очки. Кутузов поднял голову от микроскопа, тоже удивленный странным поведением коллеги.

— Как съездил, Володя? — спросил лаборант дружелюбно. — Что хотели в райкоме?

— В райкоме? — Володя замер, поправляя галстук. — А откуда вы знаете, что я был в райкоме?

— Да так, предположил, — пожал плечами Кутузов. — Вацлав Йозефович видел вчера вечером возле вашего дома служебную машину с районными номерами.

Новак тактично кивнул, не отрываясь от перевода документов, но я видел, что аспирант внимательно прислушивается к разговору.

— Да, был в райкоме, — подтвердил Володя неуверенно, проходя к своему рабочему столу. — Обычная беседа. Интересовались нашими разработками.

— А долго беседовали? — поинтересовался Кутузов, глядя на часы. — Три часа для обычного разговора многовато.

Володя сел за стол, достал из папки блокнот и авторучку, но я заметил, что руки у него неспокойные. Обычно он работал сосредоточенно и методично, а сегодня явно отвлекается.

— Петр Васильевич, а что у нас по электрической схеме зарядного устройства? — спросил молодой инженер, явно желая сменить тему. — Вчера рассчитывал оптимальный ток зарядки.

— Схема работает стабильно, — ответил лаборант, но продолжал внимательно наблюдать за Володей. — Аккумуляторы заряжаются равномерно, перегрева нет.

Я подошел к столу Володи, заметив, что он рассеянно листает вчерашние записи:

— А что конкретно интересовало районное руководство? Технические детали или общие вопросы?

— Общие вопросы, — ответил Володя, не поднимая головы. — Перспективы развития, планы на будущее, кадровые потребности…

— Кадровые потребности? — насторожился я. — Это интересно. А что именно спрашивали?

Володя поднял голову, и я увидел в его глазах за стеклами очков какую-то внутреннюю борьбу. Чувствовалось, что он хочет что-то сказать, но не решается.

— Виктор Алексеевич, — произнес он наконец, закрывая блокнот, — нам нужно поговорить. Наедине.

Новак тактично поднялся со своего места, собрал папки с переводами:

— Я схожу в библиотеку, поработаю со справочниками, — сказал аспирант, надевая шинель. — На час-полтора.

— И я в мастерские схожу, — добавил Кутузов, снимая белый халат. — Федька вчера обещал показать новую сварочную горелку.

Когда мы остались одни, Володя встал и прошелся по НИО, останавливаясь у окна. За стеклом виднелись поля совхоза, укрытые серой пеленой дождевых облаков.

— Виктор Алексеевич, — сказал он, не оборачиваясь, — мне сегодня сделали предложение. Серьезное предложение.

— Какое предложение? — спросил я, хотя уже догадывался.

— Работу. В областном управлении сельского хозяйства. Главным специалистом по механизации.

Володя повернулся ко мне, и я увидел в его глазах смесь волнения и растерянности:

— Зарплата в три раза больше, квартира в областном центре, служебная машина. Карьерные перспективы до заместителя министра.

Я сел в кресло, обдумывая услышанное. Предложение действительно заманчивое для молодого специалиста. И отказаться от него было бы неразумно.

— Хорошее предложение, — сказал я спокойно. — Ты заслужил такое признание.

— Но я не хочу вас подводить, — в голосе Володи зазвучала тревога. — У нас столько планов, проектов. Электротрактор только начинаем осваивать, новые разработки на подходе…

— Володя, — встал я и подошел к нему, — я не имею права держать тебя. Карьера важнее одного проекта, даже очень интересного.

— А как вы без меня? — спросил он тихо. — Кто поможет с техническими расчетами, с электрическими схемами?

— Справимся, — ответил я, стараясь скрыть горечь от предстоящей потери. — Кутузов неплохо разбирается в электронике, Федька с Колькой тоже подрастают. А главное, чтобы ты не жалел о своем выборе.

Володя подошел к своему столу, провел рукой по аккуратно сложенным папкам с чертежами:

— Знаете, Виктор Алексеевич, я всю дорогу обратно думал. И понял одну вещь. Здесь я создаю что-то новое, своими руками. А там буду только руководить чужой работой.

— Но зато влиять на масштабах всей области, — возразил я. — Внедрять новые технологии в сотнях хозяйств.

— Да, но внедрять уже готовое, проверенное. А создавать будут другие.

За окном снова начал накрапывать дождь. В НИО стало совсем тихо, только потрескивание дров в печи нарушало молчание.

— А что сказал Лаптев? — спросил я. — Полагаю, предложение исходило от него.

— Сказал, что нужно решать быстро, — признался Володя. — Сегодня-завтра. Иначе место достанется другому.

— Тогда решай, — сказал я твердо. — Но помни, какой бы выбор ты ни сделал, я буду тебя поддерживать.

Володя долго смотрел в окно, обдумывая. Наконец повернулся ко мне:

— Виктор Алексеевич, а если я откажусь, это не создаст вам проблем с районным руководством?

— Какие проблемы? — удивился я.

— Ну, скажут, что ваши помощники неблагодарные, от хороших предложений отказываются…

Я понял, что молодой инженер боится не только за свою карьеру, но и за мою безопасность. И это тронуло меня больше всего.

— Володя, — сказал я, кладя руку ему на плечо, — главное в жизни делать то, что считаешь правильным. А не то, что от тебя ожидают другие.

Он кивнул, но я видел, что окончательное решение еще не принято. Внутренняя борьба продолжалась.

В мастерских МТМ стоял обычный рабочий шум: стук молотков, шипение сварочных аппаратов, скрежет напильников по металлу. Но сегодня к привычным звукам добавились приглушенные голоса, собравшиеся у верстака в дальнем углу помещения.

Степан Григорьевич Хрущев, главный механик района, стоял в центре небольшой группы опытных работников, держа в руках потертый блокнот и время от времени записывая что-то карандашом.

Дядя Вася, Василий Петрович, в рабочем комбинезоне темно-синего цвета поверх выцветшей клетчатой рубашки, опирался на верстак мозолистыми руками. Медаль «За трудовую доблесть» на красной муаровой ленточке поблескивала на груди. Седые волосы под вязаной шапкой аккуратно причесаны, но лицо выражало растерянность и сомнение.